Голубоглазая боль

      Антон лишь хлопает глазами на заявление друга. Как там пелось? Хлопай ресницами и взлетай? Хотя в данном случае максимум — улетит кукуха. Если не уже.       — Так, я не понял. Можешь повторить ещё раз, но как-то по-другому?       Дима смотрит на своего друга, как на последнего идиота, бурчит под нос что-то типа «звездос» и начинает:       — Ханахаки живёт в тебе засчёт тебя. По сути, эта болезнь хочет остаться в тебе как можно дольше, но в финале всегда совершает харакири. Убивает себя, а следом и носителя…       — А в чём тогда смысл этого… всего? — Шастун непонимающе пялится на Диму, пытаясь хоть на йоту понять, что с ним происходит.       — В теории, как думаю я и думали японцы, если ты «вылечишься», — аккуратно избегая слов о влюбленности, изъясняется он, — то ханахаки станет частью тебя, будет просто ещё одним бесполезным органом, как аппендицит, но в данном случае рецидива быть не должно… В теории.       — В теории? А есть хоть что-нибудь, что подтверждает практическую часть всего этого?!       — Антон, пойми, что даже четырёхсотлетние записи содержат в себе минимум полезной информации. Основываясь на теории, мы с японцами хотели попробовать сделать лекарство, которое заставило бы ханахаки в тебе уснуть без каноничного лечения.       — И сколько?.. — шатен поднимает глаза, наполненные бурей эмоций, сглатывает и продолжает. — Сколько ты мне даёшь?       — Неделю.       «Блять»       Антон встает с кровати и начинает нервно метаться по комнате, взглядом безумца он осматривает её как в первый раз и, зацепившись, словно за маяк, за пачку сигарет, он сразу вытаскивает одну, зажигает с пальца и закуривает, прикрыв глаза.       «Это всё сон. Это нереально. Это происходит не со мной. С кем угодно, но только, блять, не со мной»       Позов не нарушает маниакальный обряд друга, позволяя ему хоть так выплеснуть эмоции. Он видит, как паренёк находится на грани нервного срыва, но кто бы в его ситуации не находился? Без японцев шансы на создание чего-либо за неделю стремительно падают вниз, а теперь, когда на нём сразу два срочных исследования, всё становится ещё хуже. С одной стороны смерть друга, с другой чокнутая первородная, которая, по словам Арсения, может выкосить полгорода, если захочет. Проблему вагонетки ощущать на своей шкуре становится ой как неприятно.       Спустя три сигареты, Антон, плюс-минус собравшись с мыслями, оглядывает обеспокоенного Диму.       — И что ты предлагаешь делать?       — Думаю, тебе стоит все-таки переместиться в больницу, там нам будет легче следить за твоим состоянием.       — Разве мне не станет хуже без Арса? — он тяжело сглатывает, понимая, как он стал зависим от одного нечеловека.       — Хуже тебе станет только позже. То, что тебе лучше, это уже один из показателей, что времени у нас осталось мало. И Серёжа попросил меня передать тебе его слова. Он сказал, что если ты не чувствуешь со стороны Арсения того, что нужно, то он просит перебраться в больницу и не совершать глупостей.       — Блять, Дима, да скажи ты уже нормально, что он не хочет, чтоб я помирал на руках его драгоценного друга!       — Антон, прошу тебя, тебе нужно подумать трезвой головой. Если это ваше "любовное" лечение не имеет смысла, то молю тебя — едь в больницу. Подумай об этом в течение двух дней и реши.       Нервно хмыкнув, шатен потихоньку начинает принимать реальность, в которой речи уже не идёт о чудо-лекарстве, о котором говорил его друг. Со смертью японцев надежда на светлый исход упала в ноль, а на ответные чувства Арсения – разбита ещё в самом начале.       — Арс знает, сколько мне осталось? — шёпотом проговаривает он.       — Нет, ни я, ни Серёжа не говорили ему, — Дима направляется к выходу из комнаты, открыв дверь, он оборачивается, — но если есть хоть один шанс из миллиона, что между вами что-то есть, прошу, ухватись за него…       И высказав эту мысль он уходит, оставив Антона разбираться со всей этой ситуацией. А он не хочет, не хочет принимать решения, хочет, чтоб ему сказали, что нужно сделать, а не давать решать. От одиночества его спасает тихое «мяу», и Цербер, подойдя к нему, бодает его ногу, отвлекая внимание хозяина на себя. Подняв кота на руки и вдохнув его запах у загривка, Антон чувствует, как становится проще. Что делать с Цери, когда парень пойдёт в больницу? Остается лишь надеятся, что Арсений сможет о нем позаботиться. Ведь этот милый колобок шерсти не может никого оставить равнодушным. Аккуратно садясь на кровать, продолжая держать кота и почесывая его, и слушая тихое тракторение, думается легче.       Спустя минут 20 кототерапии Шаст решает спуститься вниз и натыкается взглядом на Арса, сидящего в кресле и распивающего вино под тихую фортепьянную музыку.       «Реально граф»       Попов даже не оборачивается, услышав шаги, просто ждёт, пока Антон появится в поле зрения и сядет на диван. Делает большой глоток, почти осушив бокал вина, и переводит взгляд горящих синим пламенем глаз на шатена.       — Ты, наверно, хочешь знать, почему я так остро отреагировал на первородную? — начинает Арсений.       — Да, но ты же не расскажешь, — чуть расслабляется на диване Антон, благодарный тому, что ему не пришлось поднимать эту тему.       — Не расскажу, ты прав, — брюнет тянется за бутылкой вина и пополняет стакан багровой жидкостью. Чуть покачивая его в руке и делая следующий глоток, он вновь поднимает глаза на шатена, — но могу показать.       — Что? — чуть встрепенается Антон от неожиданного поворота. — Это как?       — У нас есть свои способности и способы обучения новообращённых…       Он ставит бокал на столик, аккуратно поднявшись с кресла, встаёт напротив Шаста, протягивая руку вперёд, лишь взглядом спрашивая разрешение. Антон чуть шарахается от неожиданности, но позволяет прикоснуться, чувствуя горячие пальцы, готовые растопить его лоб.       — Картина будет не самой приятной, так что… — тихо почти шепча проговаривает Арсений.       — Все хорошо, давай, — и доверчиво закрывает глаза.       Он чувствует, как в местах прикосновения начинает покалывать и в какой-то момент его голову резко откидывают назад.       Антон в растерянности распахивает глаза, натыкаясь на голубое небо.       На небе ни облачка.       Понимая, что он стоит с опрокинутой головой, он опускает её вниз, пытается разглядеть свои руки, но ничего не видит. Только снег. Озираясь по сторонам, Антон замечает, что оказался в какой-то деревне. Деревянные дома, из дымоходов которых валит дым, аккуратно выстроились друг напротив друга в небольшую аллею. И только сейчас, отойдя от шока, Антон видит то, что не замечал ранее и не хотел бы видеть никогда в своей жизни.       На дороге, у домов, между домами, в дверях лежат люди, окрашивая своей кровью белый снег.       Уже не белый.       Антона захватывает ужас от осознания, он начинает резко оборачиваться и подходить к людям, но не может ничем помочь. Ведь он – воспоминание.       Воспоминание Арса.       Резко вспомнив, как он тут оказался, он выискивает взглядом ту самую макушку, проходя мимо множества тел и стараясь сконцентрироваться лишь на задаче, а не на творящемся вокруг ужасе. И у последнего дома он находит его. Нешевелящегося, держащего до последнего чужую руку и такого незнакомого Арсения.       Антон сходит с ума, беспомощно оглядываясь, чтобы найти хоть что-то. Он видит в конце дороги компанию людей, которые двигаются по багряной алее и, видимо, направляются именно сюда. Он, затаив дыхание, лишь наблюдает, как они плавно плывут по кровавому морю.       Семь человек, а во главе женщина со смутно знакомыми чертами, окутанная огромной шубой. Она грациозно проходит мимо тел, даже не оборачиваясь на них, но, проходя мимо Арсения, она останавливается.       — Можешь не притворяться, — она поворачивает свою голову и смотрит своими черными глазами на лежащую парочку, — Я знаю, что ты живой. Я слышу биение твоего запуганного сердца.       Антон было подумал, что она про него, но в этот момент Арсений открывает свои глаза. Глаза, пропитанные болью и ненавистью.       — Что тебе надо, нечисть поганая? — шипит брюнет.       — А ты, я погляжу, невежда: нечистью поганой звать незнакомца изволишь, — она кивает двум бугаям за плечам, и те без её слов поднимают Арсения и, удерживая, ставят его перед её лицом.       Она ухмыляется так, что от этого действия по телу Антона пробегаются мурашки. Пальцами она приподнимает Арса за подбородок, натыкаясь на его взгляд.       — Жить желаешь? Коли да, не тяни.       — Я лучше сгнию здесь, чем стану поганой нечистью.       В секунду раздается громогласный заливистый смех, от которого птицы из леса разлетаются кто куда.       — Хочешь сдохнуть здесь, как скот, который мы забили? — она переводит взгляд на девушку и хмыкает. — Кто она? Твоя невеста? А может, любовь? Очень чёрствая и невкусная кровь у неё.       Арс чуть ли не рычит, пытаясь вырваться, но два бугая крепко держат его, не давая шелохнуться.       — А ты мне нравишься – будешь моим шутом, — и кусает его, заставляя обмякнуть.       Антон не сводит глаз с этой ужасающей картины, не может поверить, что такое вообще могло произойти.       Картинка перед глазами начинает плыть, а глаза – закрываться, и последнее, что он слышит:       — Зови меня госпожой Тиной.       Он моргает несколько раз, пытаясь понять, кто он, где он и что вообще происходит. Взгляд фокусируется на встревоженном лице брюнета: тот до сих пор не убрал руку с щеки Антона. А Антону много не нужно – он ловит взгляд голубых глаз, накрывает своей ладонью чужую и мягко её целует.       — Арс, я не знаю, что сказать… — брюнет закрывает глаза, делая судорожный вдох. — То, что я там видел, то, что что случилось с тобой... Этого никто не должен был пережить.       Арсений благородно выдыхает, аккуратно вытаскивает свою руку и садится рядом на диван, зарываясь руками в свои черные, как смоль, волосы. Шаст лишь медленно опускает свою руку на напряженную спину, слега поглаживая.       — Что было потом? — он не хочет давить на него, но понимает, что ему нужно высказаться.       — Я стал её «шутом», — тихо выдавливает Арс, — был её мальчиком на побегушках и выполнял приказы. Пытался один раз сбежать, но после этой попытки она специально, поучая меня, — он тяжело сглатывает, — выкосила еще одну деревню подчистую, и я больше не пытался. А потом наткнулся на магов, и мы стали разрабатывать план, как её поймать, как избавиться от неё и её клана… Мы истребили их всех, но она сбежала, еле живая, если так можно сказать. Я всё это время надеялся, что она сдохла где-то, но, как оказалось, такие, как она, не дохнут.       — Это пиздец полнейший. Не знаю, как ты справлялся и как перенёс всё это. Ты невероятно сильный человек, — он делает паузу, думая, нужно ли ему озвучивать тревожную мысль, и всё-таки решается. — У меня возникло ощущение, когда я её увидел в твоих воспоминаниях, что я её откуда-то знаю. Как будто встречал. Вживую.