Ах, Яоши

Ах, Яоши. Волосы твои — реки золота и солнечных лучей, рассыпаются дождем по худым плечам и спине. Ах, Яоши. Лань мог бы сжать руку в кулак и раскрошить все твои кости, превратить их в труху ровно также, как в труху ты обратила его дом. Ах, Яоши. Твои глаза повсюду — Лань видит их в свете звезд, среди тысячи бегущих Плеяд, среди миллиард планет, Лань видит их в каждом взрыве и в каждой материи, Лань видит их в порыве битвы, Лань видит их в забытие - почти во сне, но Эонам не нужно жить по человеческим меркам, не нужно спать и есть, и это хорошо, это хорошо, потому что Лань хотя бы так не может тебя видеть вновь. Удел Ланя - бесконечный поиск одного божества, он как ищейка, но только без обоняния, и тыкается носом в каждой угол, в каждую планету, натягивает тетиву и запускает стрелу в бескрайний космос: и она взрывается звездой, рассыпается золотом, уничтожая всякую мерзость, которую ты породила, но у звезд твой цвет, Яоши, у звезд твой свет, Яоши, и Ланю хочется уничтожить каждую — а заодно и Вселенную. Ах, Яоши. Твоя улыбка — Лань ее ненавидит, Лань бы сломал тебе челюсть и выбил бы все острозаточенные зубы, Лань ненавидит всю тебя и лицо он твое ненавидит, знаешь? Он бы расцарапал острым наконечником стрелы твои щеки, специально, чтобы очернить прекрасное, он бы выколол твои глаза, каждый-каждый, на лице и на руках, он бы сжал твои глаза в своем кулаке, как твои кости, так, чтобы они лопнули — райские наливные яблочки Древа Амброзии. Какова отсылка, милая? Ты насильно причинила добро, Лань насильно причинит зло, потому что всякое преступление должно караться. Твои глаза лопнут в его руках, твоя кровь — как сок от Древа; стекает по его локтю, стекает по пальцам, все его воплощение запачкано в мерзости Изобилия, он и сам как мерзость, но ты, милая, намного хуже, чем эти существа, удел которых — умереть. Ты, милая, заслуживаешь не смерти, а пытки, вечной-извечной, ты, милая, даже просто исчезнуть недостойна, и, ах, как же он хочет, чтобы ты страдала! В страданиях мерзость и красота, Лань так хочет увидеть то, что находится внутри тебя. Ах, Яоши. Ты протягиваешь ему одну из своих рук, ты касаешься его лица. Лань смотрит на тебя, между вами взрывается космос, раскалывается на две половинки восприятие действительности. Прямо сейчас между вами происходит таинство, и вся вселенная замирает в ожидании кульминации. Лань тянется к твоей руке, сжимает ее в своей - он ломает твои кости. Пальчик за пальчиком, милая, так, чтобы больно было невыносимо, но ты все еще улыбаешься, улыбаешься так мягко и грустно, улыбаешься так любовно и мерзко и почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему ты улыбаешься? Ах, Яоши, твоя улыбка отвратительна, и вся сама ты отвратительна, прекрасно-мерзкое создание, не видящая, как много причиняешь страданий. Твоя улыбка, все твое существо, все то, что в тебе зарыто и похоронено, все твои псевдоблагие намерения — всего лишь фарс; ты сама фальшивка, и Лань тебя покарает. Лань ломает твои тонкие пальцы, Лань наклоняется так, будто хочет поцеловать руку - в знак извинения; в знак извенения перед самим собой он раскрывает рот для того, чтобы разгрызть твое запястье. В его рту крошаются твои косточки, Яоши, так расскажи, что ты чувствуешь сейчас, когда Охота тебя убивает? Ах, Яоши, между тобой и Ланем происходит таинство во всей своей красе: что ты чувствуешь, Яоши, когда Лань тянется к твоей плоти, ко всему человеческому, что вообще можно в тебе найти? Прикоснуться к божественному - та еще задачка, но ты, Яоши, человечнее любого Эона, потому что настолько сильно грешна — и Лань касается тела для того, чтобы забраться когтями тебе под ребра. Ах, Яоши, ты улыбаешься, когда он с силой распахивает твои ребра, ты улыбаешься, когда он тянется к самому мерзкому, что может быть, ты улыбаешься, когда руки Ланя окрашиваются в золотой крови, ты улыбаешься, когда он наклоняется к тебе, когда пьет твою кровь, когда умывается ею, и золото стекает у него по подбородку, т в о е золото, Яоши, на его глазах и ресницах, на его языке и под его ногтями, и ты улыбаешься, когда он держит тебя за горло, когда он вгрызается в тебя, когда он прокусывает трахею и слышится хруст позвонков, когда он накручивает на руки твои нервы, когда он рвет твои сухожиля, и ты улыбаешься, когда наклоняется к лицу, но не для того, чтобы поцеловать, ведь его поцелуи смертельны; ты улыбаешься, когда он сцеловывает капли золота с твоего подбородка, ты улыбаешься, когда он прокусывает твои губы, ты улыбаешься, когда с твоего лица он сдирает кожу, как кожуру на прекрасных плодах Древа Амброзии, и что ты хочешь этим сказать, Яоши? Хочешь умереть? Хочешь? Хочешь? Хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь-хочешь? Ах, Яоши, происходит великое таинство, переворачивается Вселенная, и всякое существо застывает в немом ожидании: Эон поглощает Эона. Ах, Яоши. Лань смотрит на свои ладони. От тебя осталось только золото.