Первый курс
Быть наследником такой великой фамилии - как Малфой - это ответственность, которая понятна лишь небольшому кругу лиц. Драко осознал это ещё ребёнком, впрочем, как и все его друзья. Круг приближенных, как часто называл их отец, были такими же как он сам - наследниками великих фамилий. Они все учили кодекс и придерживались его. Для Драко было ценно общение с каждым из них. Кребб и Гойл были его лучшими друзьями, ведь они его слушались и не влезали в глупые и детские споры, как, например, этот негодяй Блейз. Так же были Пэнси и Тео. Эти двое часто общались между собой, всё-таки в будущем им предстояло связать узами брака свои судьбы. Драко оставалось лишь посочувствовать Тео — Паркинсон была капризной и неприятно наглой для леди. А ещё её магический потенциал проявился раньше, чем у парней, что вызывало волну насмешек с её стороны. Пренеприятнейшая девчонка. Драко не был в особо близких отношениях с Тео, но они весьма весело проводили время вместе, если существовала такая возможность, что происходило не так часто. Кажется, отцу Драко не нравился мистер Нотт. Честно сказать, мистер Нотт не нравился и самому Драко. Он был угрюмым и как-то раз отчитал их с Тео за то, что они бегали по поместью. А они даже не бегали! Просто шли быстрым шагом. Драко мало общался с Ноттом младшим, но считал его очень умным и хорошим другом. Тео придумывал интересные игры, знал кодекс своей семьи почти также хорошо, как и сам Драко, и один раз вступился за него — взял на себя вину за разбитую вазу перед отцом Драко, хотя как-то раз случайно признался, что очень его боится. Поэтому Драко был искренне рад, когда увидел, что распределяющая шляпа на голове у почти друга почти сразу прокричала Слизерин. Он в нём не сомневался. Тео был молчаливым и прилежным учеником. Естественно все студенты такого благородного факультета, как Слизерин должны хорошо учиться и поддерживать честь дома. Однако мальчишка Нотт был слишком педантичным, когда дело касалось баллов, он осуждал невинные проделки Драко, критиковал его высказывания по отношению к магглорождённым и даже как-то раз упрекнул в том, что он мешает делать домашнюю работу. Как этот мальчишка посмел таким наглым образом разговаривать с Драко! Очень унизительная ситуация. Драко больше не считал его своим другом.Второй курс
Драко взяли в команду по квиддичу! После этой новости он сразу бросился писать письмо отцу. Жаль, правда, что никто в замке, даже Снейп, его не поздравил. На утро он ждал письмо от отца. Не хотелось в этом признаваться, особенно перед собой, но Драко очень надеялся хотя бы на пару строк о том, как гордится им отец. Почта принесла только набор новых перьев, которые он просил два дня назад… Как настоящий аристократ Драко не желал, чтобы кто-то заметил его подавленное состояние, поэтому держался гордо и холодно, стараясь скрыть истинные эмоции — прямо как учила мать. Так же как-то раз его мать заметила, что Теодор Нотт был слишком проницательным для ребёнка. Сказать по правде, Драко тогда даже не знал, что означает это слово, однако на следующий день после того, как его назначили ловцом команды Слизерин, он понял его смысл. В библиотеке было не так уж много людей, и, Драко никогда бы этого не признал, но конкретно сейчас он тут прятался. Не хотел никого видеть и сидел, переживая обиду. Именно в этот момент, когда Драко готов был взорваться, Тео подошёл к столику, за которым он занимался, чтобы поговорить. Он сказал, что Драко — молодец, что он видел, как тот летает, и ловец из него уж точно не хуже Поттера. Тео знал, что Драко очень долго учился летать и тренировался именно для того, чтобы вступить в команду. Это было очень трогательно. Драко уже хотел сказать Тео о том, что он прощает его, и думал попросить вместе позаниматься. Если бы не она. Гермиона Грейнджер всегда всё портит. Почему бы ей и не испортить всё сейчас? Это уже начинает выглядеть, как долгая вендетта Драко — глупая девчонка будто вечно может вредить слизеринцу! Она подошла за их с Тео столик как ни в чём не бывало, Драко уже успел открыть рот, чтобы прогнать её, как услышал голос справа от себя. Этот голос мило приветствовал гриффиндорку, и, что ещё хуже, этот голос принадлежал Тео. Тео, который носит аристократическую фамилию, который знает кодекс своей семьи не хуже, чем Драко, который снова стал его почти другом, который извинился перед Драко и с милой улыбкой пошёл за столик к этой маггле для того, чтобы вместе делать домашнюю работу (насколько понял Драко — они уже давно хорошо общаются), ведь видимо почему-то она не мешает ему заниматься, как когда-то помешал он. Чертова девчонка забирает у него всё: дружбу с Избранным, расположение учителей, лучшие оценки, баллы факультета, а сейчас решила забрать и единственного человека, который понял Драко. И самое ужасное в этом то, что она не заслуживает всего этого. Её фамилия не знакома ни одному человеку в волшебном мире, её родители магглы, почти что обезьяны, которые кидаются со своих ветвей в нормальных людей бананами, а она сама просто неуклюжа и смешна - никакой элегантности. И что Тео нашёл в ней… Он начал следить за ними, наблюдал во время занятий и обеденных перерывов, стал чаще появляться в библиотеке. Они никогда не общались за её стенами. Во время общих уроков только кивали друг другу — видимо в знак приветствия, а на обеденных перерывах даже не смотрели друг на друга, не говоря уже о простом диалоге, но зато, когда приходили в библиотеку, это место будто становилось их личным тайным убежищем. Они всегда садились за самый дальний от входа стол, только если рядом не было Избранного или тупицы Уизли, видимо не хотели выдавать им своего тайного места. Усердно склонив головы над пергаментами или тихо переговариваясь, отдыхая от домашней работы, они сохраняли какой-то налёт таинственности, ведь во всём Хогвартсе никто бы не подумал о том, что гриффиндорка и слизеринец проводят так много времени вместе без риска перегрызть друг другу глотки. Их секретное место находилось в отдалении от массивных столов, за которыми все занимались, и, если бы Драко как-то сам не прятался здесь, он никогда бы их не нашёл. Но посредством непрерывной слежки как-то раз он застал картину того, как эта идиотка заснула за столом под горой копны волос, и Тео просто взял свою мантию и укрыл её. Именно так он выяснил, что Грейнджер была другом Нотту, по крайней мере, больше, чем он сам мог стать. После этого Драко употребил слово «грязнокровка» по обращению к Грейнджер. И в этот момент, когда с его губ сорвалось ругательство, он почувствовал, что она получила по заслугам. Она отобрала у него друга. Это было справедливо. И хоть Нарцисса запретила использовать это слово, как недостойное аристократа, он слышал, как несколько раз так выражался его отец, который уж точно был настоящим аристократом. Видимо Грейнджер не рассказала Тео об этом конфликте, иначе тот наверняка бы пришёл к нему выяснять отношения. Жаль, конечно, что не рассказала, ведь тогда бы Драко всё высказал своему уже навсегда не другу. А если бы это не помогло, Драко пригрозил бы написать письмо отцу Тео.***
Девчонку Грейнджер обратил в камень василиск. Честно, в начале это принесло немало удовольствия Драко. «Наконец-то» — было первой мыслью, пришедшей к нему в голову. Второй же эмоцией стал страх. Липкий ужас преследовал его, куда бы он не пошёл. Его вовсе не пугал Наследник Слизерина. Он боялся себя. «Ты - следующая, грязнокровка» — вот, какими были последние слова Драко, сказанные его сокурснице в порыве необъяснимой детской обиды. Но он совсем не это имел в виду! Он не желал никому настоящей смерти! Вставать по утрам и ложиться спать с одной мыслью в голове: "лишь бы она не умерла, только бы выжила" — стало своеобразной нормой. Как унизительно — самым большим желанием Драко было, чтобы несносная, раздражающая его девчонка очнулась, ожила — она даже в такой ситуации сумела над ним посмеяться. Помимо очевидных гуманистических сожалений, Драко расстраивало и то, как плохо было её другу. Сам Малфой старался держать лицо и играл на публику равнодушием, но Тео это удавалось из рук вон плохо — он ушёл в себя, не обращал внимание на сокурсников, мог пропускать завтраки, даже перестал ходить в библиотеку. Его грусть ощущалась так остро, что Драко всё же решился с ним поговорить. Хоть они и не общаются как прежде, сказать, что ему плевать на чувства Тео, нельзя. Он нашёл его в больничном крыле. Честно признаться, Драко не навещал гриффиндорку, и это было мудрое решение. Как только Малфой увидел девушку, застывшую каменным изваянием, голос в его голове, который удавалось заглушать в обычные дни, сейчас застучал набатом: «Наверняка ты счастлив. Она превратилась в камень, а ты так этому обрадовался, что даже не подумал о том, что возможно она останется такой навсегда. Ты виноват. Виноват. Виноват. Ты пожелал ей смерти, и вот она лежит здесь, уже не живая...» — в резком голосе в голове чётко слышались строгие мамины интонации. И вдруг наперекор стройному гулу у Драко, словно крик отчаяния, родилась мысль: «Но она и не мёртвая!» — и наваждение мук совести резко схлынуло. Парень встряхнул головой, ему полегчало. Он перевёл взгляд на друга. Тот его не заметил, увлекшись тем, что писал что-то на листке бумаги, а затем, это показалось странным, смял этот листок и положил в зажатую ладонь Грейнджер. Малфой поднял брови в удивлении и кашлянул, привлекая внимание. Тео вздрогнул, резко повернув голову в сторону Драко. — А, это ты. Мадам Помфри отлучилась за… — Нет, я не… Я не к мадам Помри. Я к тебе. Я просто хотел сказать, что… — Драко глубоко вздохнул, — сочувствую. — О, — Нотт был в явном замешательстве, — Я… спасибо, наверное. — он перевёл взгляд на Грейнджер, — Думаю она была бы рада, узнав, что ты переживаешь о ней. — Скорее удивлена. Тео улыбнулся уголками губ, ничего не ответив. После недолгого молчания Драко продолжил: — Ты же знаешь, что ни мадам Помфри, ни директор не успокоятся, пока не вернут к жизни каждого, кто обратился в камень. Я хотел сказать, что… — Драко подумал о том, что нужно было бы заранее решить, что он хотел сказать, — переживаю за неё, ведь грустно быть вырванным из жизни таким чудовищным образом. Но скоро она снова станет той докучливой девчонкой, которая опять сместит нас с высших мест в табеле по успеваемости. Просто... не изводи себя лишними переживаниями и ненужными голодовками, ладно? Она совсем скоро очнётся, ты же знаешь это. — Хорошо… И спасибо. Парень смотрел серьёзно. Драко лишь кивнул на прощание и, уже подходя к двери, услышал: — Знаешь, я всегда знал, что ты лучше, чем хочешь казаться. Честно, Малфой не был в этом уверен. Но через некоторое время, когда он увидел ожившую Грейнджер, обнимающую Тео, был искренне рад.Третий курс.
Драко с Тео не всегда сходились во взглядах, и это касалось не только до ужаса странной дружбы гриффиндорки со слизеринцем. Они вечно спорили по поводу и без. Но чем взрослее становился Драко, тем отчётливее осознавал, что споры и отстаивание своих позиций в дискуссиях иногда бывают лучше беспрекословного подчинения двух его лучших друзей. Хоть Тео всегда был со странностями. Странность, что заметил Драко за другом в этом году, заключалась в том, что он мог неожиданно появляться на уроках и очень сильно уставал. То же он заметил и за Грейнджер. Стало понятно, что у этих двоих общий секрет. Драко уважал секреты и верность друзьям, поэтому не лез. До определенного момента, когда эта нахалка посмела ударить его. После такого унижения он был готов вывести друга на чистую воду. Придя к нему в комнату, парень рассказал об инциденте и уже был готов кинуть обвинения в лицо Тео, но слишком сильно поразился его реакции на такой ужасающий поступок. А его реакцией был смех. Тео засмеялся так громко и безудержно, как не должен смеяться потомок древнейшего рода. Это просто неподобающее поведение! Драко уже был готов сделать замечание, когда понял, что смеётся вместе с однокурсником. Наверное, это действительно в какой-то степени было забавно, или это была зарождающаяся истерика, Драко не гадал. Отсмеявшись, парни поговорили по душам, как давно уже — кажется, никогда — не разговаривали. Драко мог сколь угодно плохо относится к Гренйджер, однако это не мешало ему уважать парня, сидящего рядом. А ещё Драко доверили секрет, о котором даже пресловутые друзья гриффиндорки не знали. У Тео и Гермионы есть маховики времени… Он порадовался за своего друга и немного попричитал на счёт грязнокровки, но уже не так сильно. Раньше бы её успехи возмутили бы слизеринца намного горше. Обычно все успехи Гермионы Грейнджер Драко воспринимал как лично нанесенную ему обиду. Но, скрипя зубы, парень мог признаться, что девчонка своими стараниями возможно заслужила капельку того одобрения, что выказывали ей учителя. Капельку. И возможно.Четвертый курс
На чемпионате мира по квиддичу было шумно, что достаточно естественно. Парень огляделся по сторонам. «Возможно слишком много людей пострадает сегодня» — нелепая мысль, которую нужно срочно выкинуть из головы. Слизеринец прикрыл глаза, пытаясь абстрагироваться. Вдруг его кто-то резко потянул за рукав. — Эй! Вы знаете, кто перед… — он замолчал, когда увидел перед собой Тео. — Ты совсем? Что за выходки. — Ты же знаешь, что сегодня будет? Наши отцы… — Ты что с ума сошёл?! Молчи, вдруг кто-нибудь услышит. Драко посмотрел по сторонам, стараясь заметить озадаченные лица, направленные на них — не привлекли ли они лишнего внимания. Естественно дети не должны были ничего знать, их никто не просвещал по поводу планов отцов. Но естественно они что-то знали. Только детали, которые случайно подслушали, или им просто рассказали из-за лишней порции хереса или огневиски — напитков, которые не способствуют скрытности. — Гермиона здесь. Я не могу её найти. Если увидишь, просто передай, пожалуйста, чтобы она была осторожнее. А лучше пусть вообще убирается отсюда. — пробормотал Тео и снова скрылся в толпе. Драко устало вздохнул. Конечно, он не собирался специально искать компанию львят. Но когда всё же заметил, понял, что не сможет поступить наперекор своему другу. Просто бросить пару завуалированных фраз в лицо, потому что так надо. Это не должно быть сложно.***
Драко превратили в хорька. Это было ужасно… Мерзкий старик со своим мерзким глазом перегнул палку. У него жутко что-то болит в районе грудной клетки. И Драко, конечно, не эксперт, но, кажется, этот сумасшедший своими фокусами сломал ему пару рёбер. Естественно он никому об этом не сказал, мало над ним смеялись, что ли… а ещё его пугал старый одноглазый мракоборец. Лежа в своей комнате, парень размышлял над тем, стоит ли ему обращаться в больничное крыло, и, как это сделать, не упомянув унизительный инцидент. Вдруг в дверь аккуратно постучали. После разрешения войти на пороге показался Тео. — Всё хорошо? — сказал пришедший, приближаясь к кровати. — Да, а почему не должно быть? С чего ты взял, что что-то не так? — Гермиона думает… — Не произноси при мне её имя! На эту просьбу парень, который уже сидел на малфоевской кровати, лишь закатил глаза. — Один мой друг считает, что ты мог серьёзно пострадать из-за Грюма. Этот же друг сейчас помогает мадам Помфри в больничном крыле и предлагает свою помощь, если вдруг тебе что-то нужно. — Эластичные бинты и заживляющая мазь, спасибо… — быстрой скороговоркой произнёс Драко. Не хотелось бы быть в долгу у Грейнджер, но её неожиданное желание помочь оказалось весьма своевременным. Тем же вечером Теодор перевязывал Драко. — Твой друг стащила всё это из-под носа у мадам Помфри? — Стащил я, она прикрывала — Почему она решила помочь? По лицу Тео пробежала какая-то слишком личная улыбка — такая, словно Драко не должен был её увидеть, она ведь предназначалась не ему. — О, ты же знаешь, вечные гриффиндорцы спешат всем на помощь. Что бы мы делали без них, да, Драко?***
Она была красива. Как бы плохо Драко не относился к золотой девочке, он ведь не был слепым. Кто бы мог подумать, что эта ненормальная может действительно выглядеть не как сбежавший домовик с упавшим на голову гнездом. Кажется, многие не обратили внимания на преображение Грейнджер, но весь их курс точно смотрел на неё, разинув рты. Просто потому что они не привыкли видеть вечную заучку в таком необычном для неё образе прекрасной принцессы. Но, если по приходе Грейнджер произвела впечатление только на их курс, то несомненно, когда люди заметили, с кем она идёт под руку, абсолютно всё внимание зала было переключено на пару. Драко попытался найти глазами Тео. Конечно, он не ожидал, что его друг пригласит Гренйджер на бал, всё же это было бы глупо с его стороны, но Малфой не был уверен, знал ли Нотт о кавалере Гермионы, и не нужна ли ему сейчас поддержка, ведь всё-таки Нотт не был особо общительным волшебником, а про их взаимоотношения с Грейджер вообще знал, кажется, только Драко. Наконец-то Малфой нашёл глазами Тео. Люди копошились вокруг него, а парень стоял столбом и всё смотрел на лестничный пролёт, где видимо до сих пор находилась Грейнджер. Во взгляде волшебника явно светилось восхищение и мерцала грусть. Возможно Драко сам надумал эти противоречивые эмоции, но, когда Нотт резко развернулся и быстрым шагом пошёл прочь, Малфою оставалось лишь глубоко вздохнуть, извиниться перед Пэнси и отправиться за парнем. — Нотт! Нотт, чёрт бы тебя побрал, подожди. В смокинге неудобно так быстро ходить. — Драко? — Ну и куда ты сорвался? Скоро начнутся танцы. — Так иди быстрее. Пэнси будет обижена до конца года, если первый ваш вальс ты пропустишь. — А твоя спутница? — Я так никого и не пригласил. — Не смог решиться? Парень лишь грустно усмехнулся. - И её, и меня начали бы осуждать. Глупо, когда устаревшие чистокровные идеалы и никому ненужные стереотипы движут твоим выбором, верно? Эта фраза больше предназначалась для самого Драко. Их любимая заезженная пластинка — они могли сколько угодно говорить об этом, постепенно всё дальше отдаляясь друг от друга с каждым брошенным словом, ведь их мнения на этот счёт слишком разнились, а ни одна из сторон не собиралась мириться с мнением другой. И они решили просто не поднимать эту тему, не ворошить улей, так сказать. Именно поэтому это была некая стоп фраза, означающая: я не хочу об этом говорить. Каждый из них мог затронуть неприятную для обоих тему, чтобы другой понял, что лучше не стоит продолжать диалог. Такие странные попытки закончить беседу стали для них своеобразной традицией. — Не думаю. — произнёс Драко, завершая ритуал. — Куда ты пойдёшь? — Прогуляюсь по замку. Редко, когда его можно найти таким пустым. Не переживай, скоро вернусь. — Хорошо. Мы тебя ждём. Тео так и не появился на танцах. Уже проводив в подземелья Пэнси, Драко решил побродить по замку. В его крови всё ещё бурлила энергия от эмоционального вечера. Поэтому, пользуясь отменой комендантского часа, Драко просто гулял по пустым залам и коридорам. Его веселило натыкаться на влюблённые парочки в тёмных учебных коридорах, чтобы наблюдать, как те смущенно отскакивают друг от друга в стороны. Драко извинялся перед ними и опять продолжал своё увлекательное занятие. И вот, свернув в один из коридоров, заслышав тихие голоса, Драко обрадовался ещё одной застигнутой врасплох парочке, пока не понял, что это были голоса Тео и Грейнджер. Он не хотел подслушивать, однако, чтобы тихо незаметно скрыться, ему пришлось очень медленно отступать назад. Настолько медленно, что удалось услышать достаточно для унятия своего праздного любопытства. Насколько понял Драко, Уизел сумел обидеть золотую девочку. Драко не знал, чему он радовался больше — тому факту, что Грейнджер страдала, или тому, что успокаивал её Тео. Ведь именно в этот вечер для Драко стало кристально ясно, что у его друга появились чувства к гриффиндорке, что, конечно, не радовало, но парень не привык лезть в личную жизнь своих друзей.Пятый курс
Кажется, они с Теодором больше не друзья. Кажется, тот слишком сильно привязался к своей маленькой скрытой увлеченности и заразился от неё идиотскими альтруистическими идеалами. Кажется, Тео влюблён больше, чем чистокровен.Шестой курс
— Будь аккуратнее. Поттер, что-то вынюхивает. — Тебе откуда знать? — От той, чьё имя ты запретил произносить. Та, чьё имя ты запретил произносить, предупреждает, что мальчик, который никогда не умрет, подозревает твою вовлеченность в дела того-чьё-имя-нельзя-называть. — Запутанная схема. — Как и всё, что сейчас происходит в этом мире. — А почему та, чьё имя я запретил произносить, не верит подозрениям Поттера. — Потому что она больше верит в людей. Её самая слабая черта. — Но ты ведь знаешь, что надвигается. Не можешь не знать. — Да. — Так почему ты не… — Предупрежу её? — Тео горько усмехнулся. — ты не представляешь, насколько мы с ней отдалились в последнее время. Это палка о двух концах. Мы можем с ней до хрипоты спорить о преданности и привязанностях, о тех, кого можем называть друзьями, и насколько можем от них пострадать, но никогда не придём к логическому завершению. Нам в этой пьесе распределяющая шляпа уже выделила роли. Так уж получилось, что мы на разных сторонах двух баррикад. Драко подумал о правдивости слов друга. Они сидели в гостиной слизерина. Громкая музыка крыла всё басами так сильно, что было сложно различить любой звук. Уже пять пустых бутылок с огневиски стояли на полу возле журнального столика. Пенси и Блейз курили прямо в комнате, запивая прогорклый дым алкоголем. На лицах присутствующих животные оскалы заменили обычные улыбки. Драко поёжился. Сейчас это для него единственный способ справиться со стрессом — забыться в алкоголе с компанией даже не друзей — а так сокамерников. Он вдруг подумал о том, а как проводит свой досуг Грейнджер? Наверняка усердно занимается в библиотеке или своей комнате. Готовясь к тесту по трансфигурации. Тео прав: они на двух разных концах баррикад.Седьмой курс.
Страх. Страх. Страх. Драко настолько привык жить в страхе, что уже не помнит, как было до. Неужели когда-то он мог просто просыпаться по утрам без чувства липкого ужаса, сковывающего все конечности? Ходить по своему дому, зная, что в безопасности? Или не думать каждую секунду о том, что волшебники так-то смертны — и он, и его родители смертны, и они могут умереть просто по прихоти одного сумасшедшего, поселившегося в их доме. Жаль, что Драко не дорожил моментами обычной жизни. Ведь сейчас его будни напоминали ад. Однако в школе всё было намного хуже. Студенты смотрели на него — либо со страхом, либо с отвращением и неприкрытой злобой, либо с пренебрежением. Но больше всего ему не нравились восхищенные взгляды. Кребб, Гойл, парочка младшекурсников смотрели на него с таким восторгом в глазах, что ему хотелось блевать от столь гротескной картины. Как они не понимают, в каком дерьме сейчас находился Драко… Чтобы отец им гордился, он продал свою душу самому страшному злу… Кажется, он идиот. И возможно скоро он станет мёртвым идиотом. Единственные люди, с которыми общался Драко стали те, кто не отвернулся и не порадовался за него, а те, что сочувствующе похлопали его по спине, когда узнали о тёмной метке на его предплечье, клейме на его жизни. Пэнси начала рыдать, Блейз достал свои священные запасы алкоголя, Тео выругался сквозь зубы. Они пили и горевали, прощались с детством, вспоминали забавные истории: как Блейз упал и поломал любимые кусты роз матери Пэнси, как Тео и Пэнси учились целоваться друг на друге, как Драко поспорил с Блейзом и, проиграв, день ходил в футболке с надписью: «Блейз Забини — лучший в мире». Они вспоминали времена, когда самыми большими проблемами для них было - придумать игры, которые понравятся каждому, и стащить с кухни печенье. Малой подумал о том, что настолько гнусный человек, как он, не заслуживает таких хороших друзей. Первой уснула Пэнси. Драко отнёс её в комнату. Блейз был старостой школы, а уже сегодня, через пару часов было назначено собрание префектов, поэтому и он ушёл в свои покои. Они остались с Тео вдвоём и добивали бутылку, передавая её друг другу и глотая горечь прямо из горлА. Комфортное молчание нарушил Тео: — Она бы придумала, как этого избежать. Драко согласно хмыкнул. Он не знал, где золотое трио, как и не знал, что они делают, но искренне желал, чтобы у них всё получилось.***
Драко знает, где сейчас золотое трио. Заперты в подвалах его дома, пока его сумасшедшая тётушка, а-ля правая рука Вол-де-Морта, гневно расхаживает взад-вперёд по гостиной. И у Драко в голове заезженной пластинкой крутится: «Только бы не Грейнджер. Бери Поттера или Уизли, но не Грейнджер, пожалуйста, только бы не…» — да, гнусные мысли, которые он прячет за стенами окклюменции, но Драко кажется, что, если Беллатриса начнёт пытать именно её, он сорвётся, не выдержит, закричит и выдаст им Поттера. Вселенная редко удостаивает его своей благосклонностью. Сивый тащит сопротивляющуюся Грейнджер, её глаза бегают по комнате в поисках спасения, пока не натыкаются на Драко. Парень одними губами произносит: «Извини» — и начинаются самые долгие минуты в жизни Малфоя. Драко смотрит на корчащуюся в судорогах от боли Грейнджер, и жуткой мыслью в голове бьётся: ему придётся рассказать об этом Тео. А после продолжительного круциатуса все оскорбления, которые многократно слетали с уст Драко, сейчас отпечатываются на коже девушки ножом его тёти. Теперь они оба помечены. И оба из-за неправильных решений Малфоя. Уже в спальне слизеринцев мощный выброс стихийной магии подпалил балдахин кровати, а после Тео, сказав, что отец поручил ему секретное дело, пропал на несколько дней. Как бы не переживал Драко, было очевидно, что его другу нужно побыть одному. Но тот вернулся в более умеренном расположении духа. И Малфой ведь не дурак, он понял, как рисковал Нотт ради того, чтобы видимо встретиться с Грейнджер - и это именно та информация, которая должна оставаться за стенами окклюменции всегда. Если человек ставит на кон всё, несмотря на любые риски, цель оправдана. Они дети своих отцов, но, смотря в глаза Тео, Драко думает о том, что дети своих отцов не обязаны повторять тех же ошибок. Он понял, насколько важно уметь отличать плохое от ужасающе несправедливого. Осознал, что отец — не идеал и видимо никогда им не был. Кажется, Драко повзрослел. Жаль, что так несвоевременно.Спустя полгода после Битвы за Хогвартс.
Они сидят в каком-то маггловском баре. Собирались встретиться только их небольшой компанией слизеринцев. Но рядом с Блейзом сидит какая-то француженка. Пенси весь вечер проводит в объятиях незнакомой никому до этого девушки, оказывается, она маггла, что хорошо — присутствие неосведомлённого лица помогает не поднимать неприятные темы. Тео естественно привёл Грейнджер. Все суды над ними или/и их родителями завершены, приговоры вынесены. Они прощаются. Блейз собирается переехать в Испанию, Асторию привлекает Франция, а Пэнси вместе со своей новой девушкой собираются объездить мир. Из их компании лишь Драко, да Тео остаются в Англии, разгребать то дерьмо, что сотворили. Ему требуется две пинты пива, чтобы наконец-то попросить Грейнджер выслушать его. Они отходят покурить, но курит только Драко, Грейнджер же только морщит свой очаровательный носик, когда он достаёт сигареты. Драко думает, что это из-за отвращения к запаху. — Я думаю… Вернее я считаю… — так сложно говорить, слова будто застревают вместе с дымом в пересохшем горле, — Я хотел извиниться перед тобой за… Да в общем-то за всё. За все свои решения, которые привели к тому, что я извиняюсь перед тобой. За каждое из оскорблений, которые срывались с моего рта. За свои взгляды. За все подлянки, что я вам устраивал. За то, что не замечал очевидного. За то, что смотрел, как ты страдала на полу когда-то моего дома под палочкой моей чокнутой тёти. За каждый шрам на теле и душе. За всю боль, что нанёс тебе. Драко наконец-то смог оторвать взгляд от серого асфальта и взглянуть в глаза девушке. Она смотрела очень серьёзно: — Спасибо. Это очень для меня ценно. Драко усмехнулся. И тут слова бешенным потоком снова начали вылетать из его рта: — Тебе спасибо. Спасибо за то, что ты веришь в людей. Спасибо за то, что защищала меня в суде, хотя я тот ещё ублюдок. Спасибо за то, что я начал меняться. Спасибо, что ты такая умная и прекрасная. Спасибо, что выжила, и спасибо за то, что делаешь моего друга счастливым. Спасибо за тот случай на четвертом курсе, когда тебе пришлось стащить ради меня бинты и мазь, несмотря на моё к тебе отношение. Спасибо за то, что благодаря вам моя мать полностью оправдана. Спасибо за все твои правильные поступки и за твою самоотверженность. Спасибо, что смогла выиграть войну и избавить весь мир в целом и нашу семью в частности от самого страшного зла, что я видел. Слова так и лились бы из него бездумным бормотанием, если бы девушка его не перебила: — Война была выиграна благодаря огромному количеству людей. Я привнесла меньший вклад, чем все остальные. Драко упрямо мотнул головой. Грифиндорцы… — Спасибо за то, что ты такая Грейнджер. Они молчали, глядя друг другу в глаза. Наконец девушка отвела взгляд и произнесла: — Почему ты до сих пор не можешь назвать меня по имени? — Потому что ты Грейнджер. На это она лишь слабо улыбается, берёт сигарету из рук Драко и глубоко затягивается. Возможно он был не прав, когда думал, что знает, кто такая Грейнджер. Они молча смотрят на снующих вокруг людей и курят, пока сказанные извинения и благодарности терпеливо сеют между ними зерно дружбы. Позже к ним присоединяется Тео. Только открыв дверь, он начинает ворчать на Гермиону: — Ты же решила бросить. Почему у тебя снова эта отрава в руках? — несмотря на свои слова, с кончика рта у него тоже уже свисает сигарета, которую тот поджигает беспалочковой магией, щелкнув пальцами у кончика. Эффектно. Драко берёт на заметку тоже так научиться. — Ты такой строгий, мне нравится. — вместе с этими словами Грейнджер мягко целует своего парня, который перестаёт хмуриться. Драко спешит удалиться от смущающей картины. Уже в баре, бросив взгляд на обнимающуюся пару через панорамное окно, Драко думает о том, что, если устои мира запрещают быть людям вместе из-за какой-то глупости, вроде чистоты крови, то это плохие устои, которые нужно разрушать.Спустя два года.
Он получает приглашение на свадьбу. Ароматическое. Для кого-то оно пахнет сиренью, но для Драко это запах надежды в этом полуразрушенном мире. Кажется, Драко всё же придётся начать называть Грейнджер по имени. Хотя… Драко берёт пергамент, чтобы написать ответ: «Дорогим Нотту и уже скоро экс-Грейнджер…».