☽【Сказки выживающих】☾

— Куда ты уходишь? Уже третий день. Не ожидая, что хоть кто-то посмеет его остановить, Максвелл вздрогнул, но продолжил свой путь. Он считал, что валькирия пытаться дальше не станет. Даже для неё такое бестактное поведение было слишком. — Нам совсем не нравится, что ты шастаешь ночами непонятно где. А сейчас это была Ванда, хотя в это время она обычно отходила ко сну. Значит сговорились заранее. Пытаются его на чём-то поймать. Он повернулся, покрепче сжал в руках рюкзак. Ванда нахмурилась, старалась что-то найти в его взгляде. Хоть какой-то ответ, хотя бы зацепочку. Никому из них не было свойственно выходить за пределы лагеря в темноту, однако уже третий день подряд их напарник покидает безопасную зону не сказав и слова. Чётких предположений не было, но что-то подсказывало, что причина не из простых. Если бы ему просто хотелось побыть наедине со своими мыслями, то ничего в лагере этому не препятствовало. Валькирия днями пропадала вне дома, а Ванда была достаточно поглощена своими делами, чтобы не обращать внимание на то, чем занят Максвелл. — Полагаю, что могу иметь некоторое личное пространство. Позволите? — Мужчина легко качнул головой в сторону темноты, уже разжигая в руках фонарь. — Не откажу. — Тяжёлый взгляд Вигфрид до сих пор держался на нём. Не смотря на вроде бы согласие, в воздухе до сих пор держалось напряжение. — Не откажи и ты в разговоре. — Ванда ухватилась за нить разговора и мнимую надежду на то, что уж со старой знакомой он будет поприветливее. — Оставишь нас, дорогая? Судя по всему, Максвелл был не только смятен из-за внезапного переворота ситуации, но и раздражён, когда Валькирия оставила их наедине. Это означало, что просто так ему не уйти. Его всегда поражала наглость и настойчивость любой женщины, что он встречал в Постоянстве. Условия, что он создал, должны были любого, прожившего здесь достаточно долго, заставить усмирить гордость. И всё-таки нет. Ни он, ни они — никто из них не избавился от этой прилипчивой человеческой черты. Могут поменяться разве что привычки, а что-то будет вечным. — Теперь, мы одни, старый друг. — Казалось, словно она специально сделала акцент на «старый». — Ты можешь поделиться. Мы здесь все голые, как черви. — Я бы хотел сохранить частичку своего человеческого начала. Мои дела — моё дело. — Мы не палачи друг другу, но друг с другом всё-таки вынуждены считаться. Мало охоты потом гадать из-за какой местной дряни ты не вернулся к утру. Ей не было интересно из чистого природного любопытства, а только по делу. Практичность и холодный расчёт были ему близки. Максвелл долго думал над тем, что сказать, как правильно сформулировать. Погасил фонарь, убрал в рюкзак. Долго устраивался около кострища, позволяя женщине присесть рядом. Так близко, что стало даже некомфортно. Насколько он погряз в том, что его беспокоило, настолько же сильно чувствовал себя глупым. — Мне снилось. Шумно прокашлявшись, он оттянул ворот рубашки, словно ему было жарко. Хотя ему абсолютно точно было только неловко. — Какой абсурд…. Это было видение, может я вообще не спал. Ради того святого, что осталось, не смотри на меня, как на ума лишенного. Ванда тактично кивнула и он продолжил. — Три дня назад ко мне во сны пришла моя ассистентка. Было новолуние. Это в её силах и я подумал, что это не просто так. Обычно такого не было. — Часовщица поправила очки и почему-то Максвеллу стало не по себе от её взгляда. Он заторопил рассказ в надежде скрыться от пристального внимания. — Допустим она показывала мне невероятные вещи. Допустим я остался под жутким впечатлением. Но… — Зачем ей это? — Да. Максвелл умышленно умолчал о своих догадках и сейчас выжидающе уставился на Ванду. От неё не могло быть много помощи, но она, в отличии от остальных выживающих, разбирается в некоторых теневых вопросах. Нет нужды объяснять какие последствия могут быть за подобного рода связи. Часовщица с ответом не торопилась. Машинально она потянулась к шатлену. Сосредоточено пальцами перебирали вещицы, пока не остановилась на часах. Что-то подкрутила, должно быть только лишь бы занять руки, и шумно вздохнула, откладывая всё в сторону. Он тоже заметно угас — кажется никто из них не мог придумать хоть крошечной причины. — Что она тебе показала? — Тряхнув головой, Ванда вдруг обернулась, чтобы посмотреть себе за спину. Темно. Больше ничего. — Портал, но такого я никогда не видел. Это было похоже на что-то важное. — Максвелл горько усмехнулся. — Слишком ли мы глупы, чтобы надеяться хоть на какой-то шанс покинуть это место? — Мы просто очень мечтательны, друг мой. И с возрастом, увы, сентиментальны. Теперь уже он повернулся, чтобы взглянуть в темноту. И как раньше — ничего. — Если тебе любопытно, то убедись, что выйдешь сухим из воды. А я попытаюсь быть рядом. — Её нежная рука легла к нему на плечо. Мужчина вздрогнул, но не отстранился. — Я многое бы отдала за горячую ванну и постель в своей квартирке, но не соглашайся на то, что не сможешь выплатить. — Само собой. Он выпалил это на автомате, сильно не думая. Чужое одобрение его заметно взбодрило. Хоть ему это не требовалось так сильно, но было к месту. Желание, жажда неизведанного и запретного приятно жгли. Даже какая-то мальчишеская нетерпеливость. Это оно? Приятное, но потерянное чувство молодости. Ванда была чудо, как хороша: Вечно юная Глинда. Уже узнала, что такое власть над человеческой природой, но до сих пор в полной мере не ощутила последствий. Ему вдруг вспомнились чёрные глазки Чарли, когда после премьеры она низко-низко наклонилась к его губам… — Спокойной ночи. Я попрошу бравую воительницу не донимать тебя сегодня. В последний раз бросив взгляд на всепоглощающую темноту, царствующих за кругом света от их кострища, Часовщица исчезла за пологом своей палатки. А у него из головы всё не выходил один образ. Аккуратная фигурка его ассистентки, нежный шорох её юбок и что-то сладковато-беспечное витающее в воздухе. Максвелл пошёл. Только свет фонаря освещал ему тьму, поселившуюся внутри. Почему-то, но он точно был уверен, что его ждут. Что это именно тот день, когда ей наскучит дразнить его сознание и она даже начнёт говорить. Кодекс Умбра он предусмотрительно всегда держал во внутреннем кармане пиджака, пусть сейчас и лелеял надежду, что его старой знакомой не чуждо сострадание. В конце концов так ли весело заставлять его умирать? У него была уверенность, что она найдёт способ повеселиться по-настоящему. Вокруг было тихо, ни намёка на чьё-либо присутствие. Какие-то мгновения ему тоже казалось, что он попросту тратит время и это потеря рассудка посылала ему яркие сны. Ровно до момента, пока воздух не сгустился так, что стало ощутимо тяжелее дышать. Темнота начала приобретать женское очертание. — Крольчонок запрыгнул в шляпу. — Я бы сказал, что из неё выбрался. — Максвелл прокашлялся. Рефлекторно разгладил складки на костюме, но, быть может, более нервно, чем обычно. — Здравствуй, Чарли. По лицу её было затруднительно сказать что именно она чувствует от встречи. Такая знакомая, но словно не живая, возвышалась над ним и ни один мускул не дрогнул. Если бы не разговор, можно было подумать, что она вовсе его не узнаёт. Он полагал, что теперь это её обычное состояние. Тем не менее, он будет стараться быть любезным, как когда-то давно. — Власть тебя красит, дорогая. Она вдруг вскинула руку прося о тишине и этот жест её совсем не характеризовал. Когда-то. — Раньше мы с тобой очень-очень хорошо дружили, душечка. Это правда? — Её взгляд скользил по всему его телу изучающе, допытывающе. От чего-то ему стало не по-себе. — Не могу соврать. Да. — Не вовремя по спине пробежался холодок. Вспомнились тёплые вечера у костра в компании других выживших. Его новых, вроде как, друзей. — Ты хотела о чём-то попросить по старой дружбе? — Будет очень-очень хорошо, если ты поможешь. Чарли улыбнулась. Мало что в ней сейчас напоминало ту низенькую жизнерадостную прелесть в изящных платьицах и звонких каблучках. Максвелл не мог разглядеть в ней то, что помнил когда-то, но не отбрасывал вариантов с сотрудничеством. Она не потеряла здравомыслие, это уже говорит о многом. — Что пожелает мисс. — Голова склонилась в уважительном жесте и не зря. У его собеседницы блеснули глаза. — Прелестно ты придумал! Мне нужно маленькое одолжение всего-то. Ты ведь хороший волшебник, Уилл? От манеры общения его чуть было не передернуло, но он достаточно хорошо сдержал позыв. По крайней мере Чарли никак не отреагировала. На несколько секунд задумавшись, он всё-таки ответил: — Пока никто не жалуется. Он резко отпрянул, когда девушка решила вдруг тронуться с места. Хотя разумеется она шла не в его сторону. Его фонарь все ещё ярко светил, не смотря на сгущающуюся то там, то тут темноту. От передвижений она смещалась. Было бы сложно объяснить человеку непосвящённому что именно подразумевается под этим явлением, но для него всё вполне понятно. Это проще почувствовать, чем доказать. Чарли рисовала ему картинку вроде тех, что он уже видел у себя в голове. Снова где-то внутри стал скрестись болезненный интерес. Любопытно было просто безумно, но заговорить первым он не решался. — Мне нужен ключ. — Сказала она, будто обрисовывая разрушенный портал. Или же всё-таки это было что-то другое? — Я его сделаю, но мне нужна, понимаешь, вся сила. Сложно контролировать всё, если ты не полноправная хозяйка ситуации. Положив ладонь на щеку, Чарли сокрушенно вздохнула. Что-то в ней было такое, что ускользало от его внимания. Необъяснимое, инородное. Ей не принадлежащее. Приподняв голову, Максвелл вдруг заметил, что она наблюдает за ним и больше не двигается. Так напряжённо, словно…. " — Залезла в голову?» — Впервые он почувствовал, что потрепанная рубашка под пиджаком взмокла. — Требовать что-то от того мальчишки, всё равно что трепать сломанную марионетку. — Она говорила об этом так спокойно и легко. Буднично, словно не планировала сделать что-то нехорошее с непутёвым учёным. Но взгляд не менялся. Всё такой же неотвратимый, неживой. — А фокусники должны оставаться фокусниками. Правда, милый? Власть тебе не к лицу. К чему всё идёт он уже подозревал, поэтому принял сказанное с должной стойкостью. Внутри всё противилось, но бороться бессмысленно. Чарли хочет истинного свержения? Настоящего переворота? Получи сполна, наслаждайся. — Пусть будет так. Мне стоило быть расчётливее с самого начала. — Я сделаю это так, чтобы ты возненавидел этот момент. Из-за ласковой интонации он не сразу понял, что именно было сказано. Потом его настигла тревога. Всё это время его собеседница не сдвинулась с места, но абсолютно точно поменялась в его глазах. Почему ему не пришло это в голову раньше? Нет больше его очаровательной ассистентки. Нет никакого сотрудничества. Она угрожает ему, как бы не хотелось думать о подобном исходе. Максвелл покрепче сжал в руке фонарь, на всякий случай собираясь бежать. — Нет нужды брать насильно. Вот он я и мне не хочется вынуждать тебя делать больно. — Меня не веселит добровольное преклонение. Нельзя просто сказать, что ты на моей стороне и остаться в лучших условиях. Макси, это не игра, не стратегия, тебе пора уже запомнить. — Она стояла на границе с темнотой, недвижимая и прекрасная в своём гневе. Ей не было необходимости быть близко, чтобы наводить ужас. — Так с чего ты решил, что у меня есть время с тобой нянчиться? Было слишком поздно отступать, когда с другой стороны к нему потянулись руки. Всё было так быстро, что он даже опомниться не успел, как теперь связан. Полностью обездвижен. Тело пронзило знакомое чувство и он был готов поспорить, что внутри начала колотить паника. Сделав несколько резких судорожных рывков, Максвелл выронил из внутреннего кармана кодекс Умбра, но остался в западне. Тревога стала нарастать ещё быстрее. — Кто тебя любит, Макси? Он не мог оторвать взгляда от кодекса, валяющегося на земле. Через мгновение, в его щеки больно вонзились пальцы теневой руки, заставляя взглянуть на хозяйку. — Кто тебя любит, Макси? Может быть та бродяжка, что сожгла свой же лагерь, после того, как ты наслал на неё свору гончих? Может быть тот лесоруб, который замёрз насмерть в лесу, ведь ты не дал ему спокойно превратиться в тепле своей палатки? Бедняга вынужденно убегал от одного из гигантов! Может те, с кем ты живешь тебя любят? Актриса? Часовщица? Я могу так долго. Я знаю судьбы всех этих несчастных. А может тебя любит та простушка, которой ты за кулисами пообещал весь мир? — Тиски теневых пальцев ослабли и он получил звонкую пощёчину. От неожиданности прикусил щёку. Слюна смешалась с отвратительным вкусом крови. — Приятно знать, что хоть её ты не обманул. В голове было необычно пусто. У него всегда были хоть какие-то мысли, хоть какой-то план. Его злило, что сейчас он не мог заставить себя перестать думать о страхе. Разве хоть когда-то в этом дрянном месте он боялся настолько сильно? Взять себя в руки не так сложно, он всегда это делал, чёрт возьми. Поток размышлений прервал треск ткани. Одна из теневых рук оторвала рукав его пиджака, затем второй. Разорвала строчку вдоль спины. Попыталась буквально вытряхнуть из лохмотьев, в которые превратился добротный костюм. Секунды спустя от его тройки ничего не осталось. Тело, облачённое в одну лишь рубашку, обдало холодным осенним ветром. Чарли словно не отдавала никаких приказов. Даже не шевелила губами, что требовалось ему, когда он направлял куда-то своих теневых двойников. Как будто не её приказом были безобразные пальцы, лезущие ему под рубашку, остановившиеся в опасной близости к низу живота. Его чуть не вывернуло наизнанку, когда он представил, как кожу вскрывают ровной улыбкой и потрошат внутренности. — Посмотри на меня, дорогой. Ты ведь любил только себя и ловкость, с которой призывал монстров из дурацкой книжонки. Правда? — Что ты делаешь? Испуганный вид Максвелла её только рассмешил. Чарли рассмеялась. Прикрывала рот рукой и хохотала ещё громче. Это было настолько жутко, что у него в горле застрял ком. Говорить дальше он не смог. — Дорогуша, это у тебя были рабы. У меня здесь целая семья. Я не знаю, что они делают. В какой-то момент рук стало слишком много. Они потянулись к пряжке на брюках, стянули рубашку, стали царапать грудь. Всё перевернулось с ног на голову и он почувствовал себя так….неправильно. Что-то впуталось ему в волосы, начиная тянуть на себя, запрокидывая голову назад. Было больно и страшно, и противно тоже. Когда тебя опутывает теневая ловушка — страшно всегда. Но должен ли этот ужас заходить так далеко? Максвелл попытался сказать, но сразу несколько пальцев скользнуло ему в рот. Чарли восторженно вздохнула и прикрыв глаза положила руку на грудь. Видеть её перед собой, когда ещё совсем недавно преклоняющиеся перед тобой тени, стараются стянуть с тебя нижнее белье, было неправильно. Совсем неправильно. — Смотри на меня. Запоминай. Он часто задышал. — Ты не должен забывать, кто выше тебя. Правда, дорогой? Твои силы, возможности — лишь драгоценный подарок, который отнять не сложнее, чем переломать кости молчуну или отравить старушку. В своё время ты об этом позабыл. — Тело трогали словно сотни рук, сочащиеся чистейшим ужасом. Он обволакивал его полностью, не давай времени ни подумать, ни сконцентрироваться на чём-то конкретном. Ему не хотелось, но он был во власти одних только чувств. Грязно, мокро, неправильно. — Знай своё место, Макси и нам будет очень-очень хорошо вместе. Плечо заныло болью. Его что-то укусило. Тоже самое чувство только ниже, в районе бедра. И ещё сотни таких укусов. Маленьких и коротких, продолжительных и таких, что его начинало тошнить от интенсивности боли. Во рту было влажно и он чувствовал, как слюна стекала по подбородку, падала на грудь, где её размазывали другие теневые руки. Рассудок давал сбой, ему мерещились кошмары. От Чарли расходились множественные пляшущие тени. Они пришли за ним? Они пришли с ней? Её взгляд даже не остановился на нём. Словно перед её глазами не происходило ничего. Словно его не пронзила резкая боль где-то внизу. Словно он не кричал от внезапного осознания что произошло и не захлебывался собственной слюной. Максвелл лежал на земле. На расстоянии протянутой руки был кодекс Умбра, но не было сил за ним тянуться. В поле зрения показался каблучок женской туфельки. Совсем близко, около лица. Он содрогнулся, рефлекторно прикрывая голову. Чарли тихо рассмеялась. — Ну-ну, дорогуша. Всё кончилось. На тебе ни одной кровоточащей раны, тебя никто не преследует и ты почти живой. — Её ладонь легла на его лоб, размазывая выступивший пот. Пальцы зарылись в редкие волосы, несколько секунд перебирая прядки. — Поднимайся. Солнце скоро взойдёт. Она помогла ему встать. Ноги дрожали, колени неосознанно подгибались. Сил как будто не осталось вовсе. — Что же ты так? Сейчас вернёшься в лагерь и поешь. Прекрасное время для завтрака, Макси. Его тело окутало знакомое ощущение и он дёрнулся, словно было можно скрыться от всеобъемлющих теней. Несколько мгновений и на нем красовался пиджак, под ним и жилетка, и рубашка. Ноги обтянули брюки. В руку сунули кодекс Умбра, а большим пальцем Чарли поправила выбившуюся из чёлки прядь волос. На кармашке для бутоньерок расцвела пышная роза. — Не забывай о нашем уговоре, идёт? " — Не забывай о нашем уговоре…» Несколько последующих дней Максвелл ходил сам не свой. Даже Вигфрид напрягало несвойственное ему постоянное молчание. Он конечно говорил, но крайне мало и неохотно. Ванда с тревогой наблюдала изменения в его поведении. Одним вечером она застала его за пределами лагеря на поляне. Держа дрожащими руками свою книгу он старался призвать теневого двойника. Раньше у него это получилась в считанные секунды и по щелчку, но за всё время, пока она смотрела, у него получилось лишь сгустить темноту около себя. Человеческую форму она так и не приняла. Всякие разговоры о злосчастном вечере пресекались с удивительной злобой. Как будто это Часовщица не позволяла ему колдовать в полную силу. Она говорила не соваться не в своё дело. Ей показалось, что магия уже никогда не будет ему подвластна, как вдруг через неделю она не увидела невероятное. Максвелл крепко сжимал в руках топор, сосредоточенно наблюдая, как его теневая копия рубит деревья. Двойник расправился с двумя ёлками, сумел выкорчевать пни и растворился в воздухе. Старый маг шумно выдохнул, утёр лоб рукавом пиджака и захлопнул книгу.