Заколка.

На шестом этаже полуразрушенного здания слышно мурчание. Вновь Слуга уснул на Камакуре, желая согреться хотя бы на пару часов, - а может и минут - пока не выгонят. А сам Изуру врать не станет: он бы не согнал своего.. товарища? Он всё ещё не понимает, кем они друг другу приходятся. Бледная рука зарывается в пушистую копну светлых волос и тормошит их, словно кота, что и будит Слугу. Правда, виду он не подаёт. Но Камакура понимает, что его личный кот проснулся, ведь мурчать перестал. – Мурчалку выключил и в наглую продолжаешь лежать на мне? - тихо говорит мужчина, не желая спугнуть на нём лежащего. – Мм.. да, - белобрысый переворачивается с бока на живот, смотря в красные глаза, которые, кажется, знают не только все грехи, но и мысли, – Знаешь.. мне тут не нравится, - он накручивает чёрную прядь на палец, коряво улыбаясь. – Мне тоже, но выбора у нас нет. Состояние мира практически не зависит от нас, ты это знаешь - Изуру растрепывает белёсые волосы ещё сильнее. Они ему нравятся. Похожи на сладкую вату или облака. Слуга вздыхает и, брякая цепью, поднимается с нынешнего хранителя. Он выходит из комнаты, но довольно скоро забегает обратно, пряча что-то в здоровой руке. Камакура смотрит на него непонимающе, а когда белобрысый цепляет на тёмные волосы заколку, - причём очень глупую, с каким-то зайцем - хмурится. – Да ладно тебе, ты очень милый, - Слуга улыбается и садится на кровать. – Где ты это взял? Никита принёс? Я же говорил ему, чтоб не таскал сюда ничего, - Он смотрит в серые глаза и видит в них.. грусть? Или печаль? От этого становится не по себе. Эти глаза практически всегда были веселыми, с примесью чего-то безумного, но родного. Сейчас же они испорчены грустными эмоциями. Вероятнее всего, из-за Изуру. – Спасибо, она.. милая, - Камакура отводит взгляд на разбитое окно, не находя, что ещё можно сказать. Со стороны белобрысого слышен тихий хохот. Он подбирается чуть ближе к хранителю и приобнимает его рукой, которая функционирует. – Всё для тебя, Иззи, - ухо черноволосого опаляет горячее дыхание, из-за чего щёки едва покрываются румянцем. Слуга вновь хихикает, а после уходит, напоследок погладив Изуру по голове.