Запретные знания

Странник сидел в его кабинете. Прикрыв глаза, постукивал пальцами по столу, то и дело откидывая мешающуюся ленту шляпы. Сегодня им принесли с дюжину капсул, которые нужно было перевести в бумажный вид прежде, чем Акаша завершит свое существование. Она и так дышала на ладан: существовала только для них двоих. Невозможно было отключить систему, в которой столетиями хранилась информация. Для начала стоило перенести на другой носитель хотя бы самое важное. В одиночку аль-Хайтам не справлялся. Нахида любезно предложила ему помощника. «Его зовут Странник», — сказала она со своей вечной деликатной улыбкой, но аль-Хайтам подозревал, что она солгала. Потому что он — из любопытства и вполне рационального желания узнать помощника получше — успел покопаться в данных, и о нем не нашел ни слова. Странник оставался загадкой. Он по большей части молчал, иногда огрызался или отпускал ехидные реплики, которые звучали еще хуже, чем правда, которую так любил говорить аль-Хайтам и которая у многих уже сидела в печенках. Но работу свою он делал великолепно. И сам был — словно воплощение идеала. Бледная гладкая кожа, темные глаза, в которых читался острый ум, густые ресницы, хрупкое, но сбалансированное телосложение, длинные ноги. Все вместе — вид, загадка, колкости — едва ли не сводило с ума, и аль-Хайтам в последнее время с трудом заставлял свой пытливый ум переключиться в другое русло. Следующая капсула. Точно. Аль-Хайтам коснулся ее. Прищурился, разглядывая вязь букв на этикетке, и активировал ее. Он не сразу понял, что пошло не так, но мир вокруг окрасился в алый. Он уже испытывал это чувство однажды. Ярость, страсть, эмоции — все то, чего он в обычной жизни был лишен, — вдруг взметнулись вверх волной, поглощая все на своем пути. Он прижал пальцы к виску, ощущая, как стучит пульс. — Если у тебя болит голова, проветрись, — посоветовал Странник. Он так и сидел с закрытыми глазами, постукивая пальцами по столешнице. Аль-Хайтам медленно перевел на него взгляд: губы Странника скривились, словно он презирал то человеческое, что в аль-Хайтаме проявилось. Сердце забилось быстрее. Взгляд сфокусировался на Страннике. Стереть бы эту улыбку с его лица. Заставить обнажиться — и морально, и физически. Снять одежду — снять броню ехидства, за которой он прятался. Эта капсула давала не знания, понял аль-Хайтам. Она даровала возможность узнать то, что хотелось постичь больше всего на свете. Он медленно поднялся, ощущая, как его переполняет сила. Сделал шаг — медленный, неуверенный. Второй. Третий. Поднял руку, выпуская дендро-зеркала вокруг Странника, чтобы тот и не думал улизнуть. — Жить расхотел? — почти лениво спросил Странник, все-таки открывая глаза. Небрежно махнул рукой — и аль-Хайтама едва не сбил с ног поток ветра. Сзади зазвенело что-то, упавшее на пол. Ему не было до этого дела. Аль-Хайтам усмехнулся и сделал еще один шаг, оказываясь совсем близко, и в этот раз он уже был готов: зеркало отразило ветер, сдувший со Странника шляпу. — Интересно, — задумчиво произнес тот и поднялся с кресла, обходя стол. Задрал голову, глядя аль-Хайтаму в глаза, и констатировал: — Запретные знания. Он протянул ладонь, и аль-Хайтам тут же поймал его руку за запястье. Странник едва заметно покачал головой. Кровь стучала в висках, но аль-Хайтам даже в таком состоянии отметил: Странник оставался безмятежно спокойным, будто не боялся. А может, он и в самом деле не испытывал страха. Аль-Хайтам бы не удивился. Он дернул Странника за руку, притягивая к себе, обхватил за талию и потянул к столу. Странник не сопротивлялся, а в его глазах застыло любопытство: как далеко аль-Хайтам зайдет? А тот подхватил его под ягодицы и усадил на стол. Прищурился и вытянул дендро-клинок, с удивительной осторожностью вспарывая им слои одежды. Странник поморщился и неопределенно повел рукой. — И что дальше? — спросил он язвительно. Аль-Хайтам глухо выдохнул и сделал то, что давно хотел: склонился к его шее, вдыхая аромат. Странник пах сакурой, лотосами и чем-то свежим, что разбавляло сладость. Он повел носом выше, к уху, обжег его дыханием и чуть прикусил ушную раковину. Положил ладони ему на колени, раздвинул их, вклиниваясь между ними и устроил ладони у него на талии. — Если хочешь меня трахнуть, — услышал он вкрадчивый голос, — то поторопись, потому что иначе мне придется снять с тебя эффект капсулы, а тогда ты будешь мяться еще с вечность. Аль-Хайтам вздернул бровь, но в висках застучало еще громче. Желание после этих слов усилилось настолько, что заняло все мысли. Он провел ладонями по коже Странника, наслаждаясь прикосновением, и подхватил его под колени. Странник понятливо опустился на спину. Аль-Хайтам завороженно пронаблюдал, как тот облизал губы, щурясь. В штанах было до одури тесно. Ему хотелось, чтобы это длилось вечно. — Давай уже, — нетерпеливо произнес Странник и легко толкнул его пяткой в плечо. Протянул руку назад, нашаривая что-то, выудил флакон и подкинул его. Аль-Хайтам машинально поймал, почти непонимающе глядя на него. — Смазка, — пояснил Странник с кривой усмешкой. — Рано или поздно до этого бы дошло, а я предпочитаю спланировать все заранее. Аль-Хайтам покачал головой и расстегнул ширинку. Щедро оросил и зад Странника, и собственный член, и только после этого приставил головку к дырке и аккуратно толкнулся. Странник ахнул и подался навстречу, комкая в пальцах так и не убранную со стола бумагу. Он был до одури узким. Аль-Хайтам чувствовал, что едва ли не сходит с ума, осторожно проталкиваясь и преодолевая сопротивление мышц. Стук крови заглушал все вокруг, пока Странник впускал его в себя; аль-Хайтам склонился над ним, подхватил под затылок и жадно поцеловал. Странник ответил не менее жарко, тут же закидывая руки ему на шею и скрещивая пятки за поясницей. Выгнулся в спине, прижимаясь всем телом, размазывая сочившуюся из члена смазку по одежде аль-Хайтама, но тому было на это плевать. Он, не прекращая поцелуя, подсунул руку ему под спину и выпрямился, удерживая его, легкого, как перышко, на весу. Двинул бедрами, часто и коротко толкаясь, и Странник застонал ему в рот, тут же кусая за губу. Он ощутил дуновение ветра — легкий бриз, освежавший и придающий сил. Переместил руки Страннику на ягодицы, раздвигая их и толкаясь резче, почти выходя до конца и потом вновь вбиваясь на всю длину. Удовольствие волнами раскатывалось по телу, но ему все равно было мало. Ему хотелось, чтобы Странник принадлежал ему, весь, без остатка, без таин и загадок — открытый, как сейчас, снявший с себя броню колкостей и отпустивший себя на волю. Аль-Хайтам почувствовал прикосновение пальцев к виску — и почему-то это и стало отправной точкой. Оргазм накрыл его с головой, пока он двигался внутри быстро и жадно; мир вокруг терял оттенки алого, а кровь в ушах стучала все тише и спокойнее. Он так и удерживал Странника на руках, когда осознал, что натворил, и от этого едва не уронил его. Странник будто почувствовал это и прижался теснее, цепляясь за него руками и ногами и потираясь членом о его живот. — Расслабься, — посоветовал он. — Все было по обоюдному согласию. — Но… — начал аль-Хайтам и замолк. Почти неуклюже погладил Странника по спине и вышел из него, аккуратно опуская на пол. — Лучше принеси мне одежду, — лениво заметил Странник и вернулся за стол, расслабленно откидываясь в кресле. — И смени свою — я тебя запачкал. Аль-Хайтам опустил взгляд: белесые пятна на животе и правда слишком хорошо были видны. — И ничего не говори, — предупредил Странник, стоило аль-Хайтаму открыть рот. — Если хочешь знать, мне все понравилось и я не против повторить. Разумеется, если у тебя хватит смелости сделать это без запретных знаний. — Так это твоих рук дело? Странник презрительно фыркнул: — Разумеется, нет. Думаю, ты и сам знаешь, что в Академии у тебя много недоброжелателей. Я не из их числа. Дай-ка ее сюда. — Зачем? — Попытаюсь узнать, кто ее тебе подсунул, — раздраженно ответил Странник, явно возвращаясь в привычную колею. — Иди за одеждой. Я готов сидеть голым весь день только в том случае, если мы продолжим трахаться. А у нас слишком много работы, чтобы тратить время на удовольствия. Аль-Хайтам покачал головой. В висках уже разливалась легкая боль, которая через час превратится в почти невыносимую. Одно он знал точно: все было не зря. И он точно сумеет разузнать все о Страннике. И не только.