***
— Вот, пожалуйста, ваши ключи. Носильщик подскажет, где находится ваш номер. — Номер? Что значит — один номер? Дорога до пункта назначения на поезде была долгой, да и нудной. Время позднее и хотелось скорее разместиться. Чуя практически дремал, опершись спиной на стойку ресепшена, когда вдруг вскинул бровь на недовольства Дазая о том, что им выдан один номер на двоих. — Господин Дазай, у вас будет один номер. Лишь завтра к обеду мы ожидаем, что несколько комнат освободятся. Дазай свёл брови к переносице, и Чуя был готов поклясться, что через секунду тот схватится за запрятанное за поясом огнестрельное оружие. Но в чём проблема? Чуя знал, что расспрашивать напарника о его доводах смысла нет, да и сил нет. Поэтому он взял обе ключ-карты, протянутые ресепшионистом, и, бросив «обойдёмся без носильщика», направился к лифтам.***
Расположив багаж, состоявший из двух рюкзаков, на полу между кроватями, Чуя сразу же скрылся за дверью в ванную комнату. Дазай, стоя около своей постели и скрестив руки на груди, осматривал номер. Мало того, что он должен делить номер с Чуей, так ещё… выглядит это место убого. Возможно, стоило потратить деньги на кредитке мафии и апгрейднуть класс? Чуть ли не возводя руки к небу, Дазай вздохнул и принялся злобно снимать с себя верхнюю одежду, после чего остался в рубашке и брюках. Чуе казалось, что он провёл в душе вечность, но, что поделать, Дазаю придётся подождать. Просушивая волосы полотенцем, он вышел в комнату и остановился, изучая картину перед собой — Дазай сидел посередине своей кровати и был окружен подушками — декоративными и обычными. Он задумчиво осматривался, иногда сводя брови к переносице. — Что ты делаешь? Медленно обернувшись на напарника, Дазай окинул его взглядом, твердящим: «Ты, что, тупой?» Но Чуя реально не понимал, что происходит, а Дазай, не обращая внимания на это непонимание на лице парня, принялся и дальше возводить «крепость» из подушек. Усевшись на свою постель, Чуя не мог оторвать взора от действий напарника. И хотя на первый взгляд тот занимался непонятно чем, через минуту альфа не только уловил последовательность в действиях Дазая, а и наконец осознал, чем тот занят. Правда, что их миссия может отнять один день, а может и пять. И, судя по всему, для Дазая очень важно, где тот спит. Чуя стало тупо, что он столько времени пялится, поэтому он наконец потянулся к своему рюкзаку, чтобы вынуть оттуда футболку, штаны и зарядку для телефона. К моменту, когда он переоделся и забрался на свою кровать, так и не снимая рубашки и брюк, Дазай устроился практически свернувшись клубком, в самом центре своего гнезда, и почему-то на это сердце Чуи среагировало, кольнув. Понятно, почему Дазай так противился делить номер с кем-то ещё… Но Чуя ведь его напарник. Они жизни друг другу спасали, и не раз. Но альфа не станет судить. Всё же, он уважает желание напарника скрыть свою ранимость. Дазай — омега… И Чуя об этом напрочь забыл. Погасив свет в номере, он улёгся набок, подложив ладонь под щёку. — Дазай. — М, что? — Ты, эм… Тебе удобно? — Скажу лишь, что хочу скорее вернуться в Йокогаму. «Понятно» — Хочешь подушки и с моей постели забрать? — Нет, я устал. Расположить их правильно занимает время.***
По возвращении домой через двое суток всё вернулось в прежнее русло. Демонический вундеркинд устрашал врагов мафии и прослыл безжалостным даже в отдалённых районах Йокогамы. Но для Чуи вещи поменялись. Пусть это был всё тот же Дазай, который даст отпор любому, также это был Дазай, который смеялся каждый раз, когда забирал у Чуи его шляпу или дёргал его за плащ. Это был Дазай, который мог ткнуть пальцем в щёку напарника, а также Дазай, который заваливался спать в кабинете Накахары, потому что тот недавно приобрёл неприлично дорогой диван. Во всём этом мире, в котором даже прикосновение ткани одежды к коже может вызвать у омеги отвращение и дискомфорт, Чуя теперь уже чётко знал, что он (и, судя по всему, все его вещи) никогда не являлся для Дазая чем-то неприятным или отталкивающим… Пусть у Дазая нет времени об этом думать (хотя он тот ещё думатель), Чуя начал замечать все маленькие детали в поведении напарника и видеть нежность за этим леденящим душу фасадом. И Чуя никогда не допускал, что узнавать Дазая лучше, узнавать его с этой, другой, стороны будет ощущаться настолько правильно.