Что такое дом

      В Доме Надежды тихо после смерти Рафаила. Слишком тихо для буйной души Карлах, которая требует шума большого города и хорошей драки.       Она была там, во Вратах Балдура, успела насладиться воздухом родного дома, гудением улиц, даже немного устать от галдежа толпы. После инаугурации Горташа за каждым поворотом можно было наткнуться на сборище возмущенных горожан, которые во всю глотку орали о своем недовольстве. Встречались и сборища довольных, но чаще радостные лица бродили по одному. Поводов для радости вообще было очень мало – сектанты Абсолют, наводнившие город, не давали свободно вздохнуть вообще никому, а вишенкой на этом торте из дерьма выступали культисты Баала, решившие развести свою кровавую песочницу. Складывалось ощущение, что все сумасшедшие мира собрались в одном месте в одно время.       Оттого оставлять своих друзей там было еще гадостнее. Карлах до последнего отказывалась бежать назад на проклятые земли Аверно, чтобы сохранить свою жизнь. Ей было плевать – лучше сто раз сдохнуть, чем один раз спуститься в Ад. Но отчаяние в глазах Тав и её мольбы найти временное укрытие в свободном от дьявола Доме Надежды разбивали Карлах сердце. И она сдалась. Дала себя уговорить в самую последнюю секунду, когда адский двигатель вот-вот должен был рвануть.       Карлах знала, что Надежда не спасет ее от Зариэль. Как и стены бывшей резиденции Рафаила, насквозь провонявшие им, не смогут сделать ее невидимой для архидьяволицы.       Так что особых поводов для радости не было и тут внизу.       Сама Надежда долгими часами бродила по Дому, словно призрак. Может, пытаясь отыскать осколки своего бедного разума, может – просто не знала, куда деть обретенную свободу. На оживленную беседу за кружкой пива рассчитывать не приходилось.       Единственной радостью оставались друзья из мира наверху. Они спускались в Аверно так часто, как могли. Карлах хихикала, представляя как Тав каждый раз достает мешочек и раскладывает ритуальные принадлежности по пентаграмме, чтобы открыть адскую дверь. А после возвращения ворчит и собирает все обратно. И что раз за разом ей приходится вести какой-то минимальный диалог с Хелсик. Хотя, может они уже нашли способ попроще или вообще прибили Хелсик, чтобы не возмущалась, кто знает. Сегодня они снова тут, а значит, жизнь обретет яркие краски на какое-то время. Когда Карлах заходит в зал с банкетным столом, который Надежда, большое ей спасибо, держит в подобающем виде, он уже наполнен оживленным хором голосов.       – А я тебя уверяю, что можно было вернуть золото, не делая в человеке лишних дырок! – Уилл хлопает ладонью по столу с такой силой, что с него укатывается добрая дюжина яблок.       – Разве мы не должны наказывать воров, творить добро и все такое? – певуче растягивает Астарион, закатывая глаза, – дамочка была из Зентарим, к тому же несла золото секте Абсолют. Убить её – одолжение обществу.       – Вот опять всё с начала, - вздыхает Шэдоухарт, подходя к Карлах, – они спорят об этом весь день.       – Я поняла, что вы кого-то убили – улыбается тифлинг, приобнимая подругу за плечи.       – Расскажем, когда эти двое успокоятся.       – То есть никогда? – иронично вставляет Лаэзель, садясь в противоположном от спорящих углу, – от них уже голова болит.       – А где Тав? – Карлах наконец поняла, чего не хватало этой умиротворенной картине. Никто не призывал компаньонов к миру и не нёсся в её объятия. Не как обычно.       Моментально повисла напряженная тишина.       – Ребята, вы меня пугаете, – то, что Карлах называла сердцем сейчас леденело с ужасающей скоростью.       Основной привычкой Тав было лезть на рожон. Можно даже сказать, что это основной род её занятий и деятельность, которой та посвятила жизнь. Излишний героизм в крови или глупая безрассудность? А может и всё вместе. До добра это её не доведет, ни в каком случае.       Неужели смерть догнала заигравшуюся в героиню тифлинга?       Шэдоухарт мягко положила руку на предплечье Карлах.       – Видишь ли, кое-что произошло.       Журчание бассейна успокаивало. Мерно льющаяся из кранов вода и блеск отраженного света на поверхности убаюкивали сознание, словно обещали ему покой и защиту в этой тихой гавани. Если закрыть глаза, можно представить, что стоишь где-нибудь под водопадом, максимально далеко от Аверно, Абсолют, Балаа и прочих богов и дьяволов.       Тав ощущала жуткую усталость. Ей хотелось опуститься в воду этого бассейна и никогда больше не вынырнуть. Мимолетная слабость. Оставить все проблемы мира, и Врат Балдура в частности, на кого-нибудь другого. Разве в Фаэруне мало героев? Она вообще не хотела им быть. Как-то так сложилось. Очень хотелось обвинить во всем иллитидов и их личинки. Ведь всё дерьмо началось из-за них!       Сердце рвалось на части. Ну не могла она всё бросить на полпути. Чертово благородство! Или глупость. Скорее всего, они оба вместе. Героиня. Пф. Та, у кого нет выбора. Либо идти вперед и пробивать стены головой для достижения цели, либо превратиться в раба со щупальцами вместо лица. Выбор очевиден любому идиоту. Накидка соскальзывала с плеча, утягиваемая водой, когда Тав прошла поближе к центру бассейна. Она натянула ее обратно как раз в тот момент, когда спал барьер, защищающий вход в будуар. Тав отвернулась от вошедшей, желая только раствориться в воздухе облаком тумана.       – Прячешься от меня, солдат? – Карлах остановилась у края бассейна, прожигая взглядом спину Тав.       – Вовсе нет, – голос предательски дрогнул и слова вышли невнятные, можно было подумать, что Тав тут плачет и вовсю жалеет себя. А разве нет?       – Не дождалась меня у входа, убежала, – Карлах двигалась вдоль бортика, стремясь увидеть лицо подруги, – не хочешь посмотреть на меня.       В её голосе не было упрека или злости. Он был мягкий, утешающий. И от этого стало капельку легче. К чему играть в эти игры, остальные наверняка рассказали Карлах что произошло.       Тав отвернулась от завораживающего блеска воды. Пальцы крепко сжимали накидку на плече. Глаза тифлингов встретились.       – Если этот бассейн залечивает раны, почему он не может вернуть мне руку? Слова получились тверже, чем в предыдущий раз. Словно Тав маленькая девочка, которая с искренней серьезностью спрашивает у мамы, почему разрезанный надвое червяк не срастается обратно.       – Ох, радость моя… – Карлах зашла в воду, даже не сняв сапоги, осторожно пошла к ней, как подходят к диким кошкам, чтобы не спугнуть.       А Тав стояла полностью обнаженная, с одной накидкой на плече, которая должна была скрывать отсутствие левой руки. Её вдруг затопила волна отвращения к себе. Уже довольно давно она лишилась глаза, доверившись старой вонючей карге, а теперь одна неудачная драка сделала из неё калеку.       – Какая я, к черту, героиня без руки?       – Герою не нужны руки, - хмыкнула Карлах, приблизившись вплотную, – ему нужно храброе сердце и железная воля. Может, еще верные друзья. Всё это у тебя есть. Тав боялась поднять взгляд и встретиться глазами с Карлах. Опасалась увидеть в них жалость. Или надежды, которые не оправдывает. Врата Балдура под гнетом, мир катится к гибели, а она разбрасывается частями тела. Так можно и вовсе остаться одной лишь говорящей головой.       – Эй, солдат, – сердце пропустило удар от этого сладкого как мёд голоса, – посмотри на меня. Думаешь, меня может оттолкнуть такая мелочь?       Карлах словно прочитала её мысли. Те, в которых она не хотела признаваться даже самой себе. Тав не просто сожалела о потери конечности – она этого смущалась. Будто вместе с рукой от неё отсекли и привлекательность.       Чужие пальцы осторожно легли на её ладонь, сжимающую накидку на плече. Она отпустила. Бархатная ткань упала в воду, похожая на самую большую и нелепую в мире медузу.       – Ты прекрасна. Хоть и совсем себя не бережешь, – Карлах положила ладонь на лицо Тав, нежно погладив большим пальцем под потерянным глазом.       – Кто бы говорил, – улыбнулась Тав, наконец взглянув в глаза своей любви.       В поцелуе была вся целебная магия мира