Видеть

       — …серьёзное нарушение, и… Эй, ты вообще меня слушаешь?       Юичиро кивнул, даже не пытаясь притвориться, что обращает внимание. Он понимал, что в этой ситуации от него ожидают извинений, раскаянья и обещания так больше не делать. Однако и он, и Гурен знали, что ничего из этого никогда не случится. Тот тяжело вздохнул и потёр переносицу. Да, Юичиро тоже устал от всего этого.        — Послушай, это уже вторая драка за эту неделю. Я вынужден сообщить твоему отцу, Юу.       Может быть, пару лет назад это напугало бы его. Может быть, он даже попробовал бы исправиться. Но сейчас… сейчас ему было всё равно. Им в любом случае будут недовольны, он в любом случае будет недостаточно хорош, как бы сильно он не старался.        — Ты же знаешь, Шикаме плевать, — он ухмыльнулся. — Это бесполезно, Гурен.        — Я твой учитель, — напомнил тот, нахмурившись. — Обращайся ко мне соответствующе.       Иногда люди, которые работали на Шикаму, пытались привить ему манеры, поправляли его и требовали, чтобы он не называл отца по имени. Гурен никогда так не делал, за что Юичиро был отчасти ему благодарен. Скорее всего, он просто не хотел тратить на это силы: в конце концов, он следил только за тем, чтобы Юичиро не влип в какой-нибудь скандал, ничего больше.        — Так я могу уже идти?       Он и так сильно задержался. Сначала эти тупицы полезли к нему возле кампуса, потом дурацкие разборки у директора, и вот теперь нотации от Гурена. К чему это всё было? Они оба уже давно выучили каждое слово. Юичиро нужно было поскорее вернуться в свою комнату — его сосед, должно быть, начал переживать.       Гурен смерил его долгим взглядом, словно хотел сказать что-то ещё, но затем помотал головой и принялся просматривать бумаги на своём столе.        — Об отработках сообщу на следующей неделе. Свободен.       Юичиро тут же встал, схватил свои вещи и поторопился к двери.        — И зайди в мед-кабинет! — крикнул ему в спину Гурен.       Да уж, действительно, каждый раз одно и то же.       Хотя обычно путь до общежития занимал около пятнадцати минут, в этот раз он справился за десять. Однако ему пришлось притормозить у входа, где столпилась небольшая группа учащихся. Они громко смеялись и подшучивали друг над другом, и Юичиро не было бы до них дела, если бы ему не мешали пройти.        — С дороги, — требовательно бросил он.       Ребята сразу же замолчали и посмотрели на него. И только тогда он узнал одного из своих одноклассников: долговязого идиота в очках. Не то чтобы Юичиро был с ним знаком, нет, он даже имени его не знал, но запомнил после нескольких коротких стычек. Хотя было неожиданно, что и у такого придурка есть друзья.        — Прости, Юу-кун! — сказал другой мальчик, быстро отходя в сторону. — Ох, а ты?..       Не слушая, Юичиро прошёл мимо внутрь общежития. Ему были не интересны эти пустые разговоры ни о чём. Они всегда были наполненным либо фальшивым сочувствием, либо плохо замаскированными насмешками. Юичиро устраивало положение чужака — он привык быть им даже в своей, так называемой, семье.       Он едва помнил лицо своей матери, зато хорошо запомнил постоянный голод и затрещины, на которые она не скупилась. А когда ему было пять лет, она привела его в незнакомый огромный дом и сказала, что теперь он будет жить с отцом. Юичиро знал, что сначала его собирались отдать в приют, вероятно, рассчитывая быстро и эффективно замять это дело. Однако его мать была достаточно мстительной, чтобы сделать эту новость достоянием общественности. И тогда у Шикамы не осталось другого выбора, кроме как официально признать его своим сыном.       Поначалу Юичиро нравилась эта новая жизнь: его больше не били, кормили вкусно и досыта, покупали тёплую одежду и игрушки. Он воспринимал это как проявление родительской любви, долгожданной и безусловной. А позже… позже он узнал ещё одну грань слова «нежеланный». Конечно, Шикаме не нужен был незаконнорождённый ребёнок, чье появление здорово испортило имидж его компании. Неважно, что Юичиро делал, пытался впечатлить или разозлить — Шикама игнорировал все его попытки привлечь внимание. Статус «сына» было номинальным, и вскоре его сплавили в школу-интернат, чтобы не мозолил глаза.       И чем старше Юичиро становился, тем сильнее убеждался, что для окружающих он был лишь приложением к Шикаме, что для людей вся его ценность заключалась только в факте их родства. Каждый, кто приближался к нему, интересовался выгодой от знакомства с ним, а не им самим. Из-за этого Юичиро долго время был уверен, что никто и никогда не будет его любить. Пока однажды не встретил в лесу Мику — своего единственного друга. Единственного, кто понимал и принимал его, единственного, кто искренне заботился о нём, кто видел его по-настоящему.       Остановившись у своей двери, Юичиро отогнал мрачные воспоминания. Сейчас всё было по-другому, сейчас он был счастлив, а прошлое осталось в прошлом. Он достал ключи, зашёл в комнату и сразу же запер дверь на два замка.        — Мика! — позвал он, кидая на пол сумку и форменный пиджак.       На улице ещё не стемнело, но плотные шторы были наглухо задёрнуты, и Юичиро видел лишь очертания предметов. Краем глаза он заметил движение в углу, словно тени становились гуще и плотнее, осязаемее. В ушах у Юичиро зашумело.        — Мика?..       Из-за его плеча протянулась чёрная костлявая ладонь с неестественно длинными пальцами и когтями. Юичиро резко повернул голову, и острый коготь осторожно, старясь не поранить, ткнул его в щёку.        — Вот ты где! — обернувшись, воскликнул он. — Прости, что опоздал, Гурен опять поймал меня в очень неподходящий момент.       Позади стояла худая, высокая фигура, будто сотканная из самой тьмы. В этом не было никакого скрытого смысла, Мика мог появиться где угодно, но он просто обожал устраивать эффектные представления. Его голубые глаза слабо замерцали, когда он так же бережно дотронулся когтём до разбитой губы Юичиро. Тот мало что мог разглядеть в такой темноте, только силуэт, но, по правде говоря, клыкастая морда Мики имела только одно выражение. Тем не менее, Юичиро всегда, с первого же мгновения в день их встречи, точно знал, что он чувствует. И сейчас Мика определённо волновался.        — Это ерунда! — возразил Юичиро, отмахиваясь от прикосновения. — Я в порядке, обработаю позже.       Мика относился к его травмам чересчур серьёзно. Юичиро понимал, почему — три месяца назад он получил сотрясение мозга, и его даже положили в больницу на некоторое время. Но это было давно. Никто ещё не умирал от пары ссадин!        — Гурен снова отправил меня на отработку, — он подошёл к шкафу, чтобы переодеться. — И снова нудел о том, что мне нужно завести друзей. О чём он только думает, а?       Он ожидал, что Мика поддержит его, ведь раньше тот разделял мнение, что никому нельзя доверять. Однако в этот раз он словно колебался, и Юичиро с немалым удивлением осознал, что он… одобрял идею Гурена? Какого чёрта.        — Нет! Не смей! Ты мой друг, — жёстко отрезал Юичиро, вслепую хватая его за руку. — Ты моя семья. Больше мне никто не нужен.       Мика застыл, и на секунду Юичиро решил, что он сейчас просто раствориться в темноте, как уже бывало, когда они ругались. А затем Мика наклонился ниже и, неуклюже обхватив его за плечи обеими руками, мягко притянул к себе. Юичиро рассмеялся от облегчения, обняв его в ответ. Тело Мики было прохладным и твёрдым на ощупь, слегка шершавым, будто он был каменной статуей, но Юичиро чувствовал, как согревается в этих объятьях.        — Ага, вот так. Я никогда тебя не оставлю.       Мика стиснул его крепче, словно соглашаясь. Юичиро закрыл глаза и тише добавил:        — И ты никогда не оставляй меня.