Навстречу судьбе

Юный моряк покорил его сердце за одну улыбку. Уж на что его отцу понадобилось назначать встречу в таком скверном месте, как портовые доки, но неприятностей подобного рода он здесь встретить не ожидал. Однако у жизни как всегда были свои коррективы. Старый бонапартист так и не явился, но привычному раздражению уже не нашлось места в очарованной душе. Моряк оказался новоявленным капитаном, пережидавшим в доках суматоху по поводу этого торжественного события. И, по признанию совместного долгого вечера, искал заявленные товарищами злачные места. Невеста, прелестное по описанию создание, просила его отложить заключение брака. Далёкая кузина написала ей с предложением знакомства, а юноше на днях вновь предстояло отбыть с торговым грузом, свадьба пришлась не ко времени для обоих молодых. Мерседес, имя слетело с заплетающегося языка на второй бутыли местного пойла, предложила отсрочить дату, назначив время судьёй подлинности чувств. На третьей склянке, когда мысли утратили организованность даже в голове блюстителя порядка, капитан достал из нагрудного кармана изрядно помятый конверт -Господин...де'льфор, - обратился юный капитан к липкой некогда полированной столешнице, - меня просили пре...передать письмо. Неко'му Нур...Наур...Нуартье. Возможно, Вы можете пред...подсказать, где я могу его найти? - кое-как завершил он, награждая совершенно невинным взглядом цвета морской пучины. Мысли Вильфора судорожно метались в опьянённом сознании, но пальцы уже тянулись к злополучному конверту -Не поверите, то мой близкий друг. Если желаете...если...я могу. Я передам ему, если Вы не против? - румяное от выпитого лицо напротив отобразило сложный мыслительный процесс. Наконец, его расцветила яркая, как давиче на пирсе, улыбка. Письмо опустилось в его руки. Он довёл в конец потерявшегося в пространстве капитана до ближайшей гостиницы, оплатил номер и с чистой совестью нанял экипаж. Мечущееся сердце жаждало новой встречи, одурманенный, но по-прежнему холодный рассудок велел держать дальше. Тем не менее, карман широких белых брюк оттягивала записка с именем помощника прокурора и просьбой обращаться с любыми вопросами. Ответственность за дальнейшее лежала на одной судьбе. Капитана опередил донос. Абсурдность обвинений в котором, надо сказать, вызывала даже некоторую жалость к автору треклятой бумаги. Вместо улыбчивого лица, дверной проём явил взлохмаченную макушку. Руки юноши нервно оттягивали и сминали край белоснежной блузы, глаза вычерчивали сложные фигуры по стёртому паркету приёмного кабинета. Существа несчастнее на вид это помещение ещё не видело. Он торопливо отослал стражу привычным повелительным жестом, дождался щелчка дверного запора и только тогда преодолел разделяющее их расстояние. Пальцы с неожиданной для него самого нежностью легли на чужой подбородок, слегка подтолкнули опущенное лицо вверх. Уже выявленная чувствительными подушечками не знавших тяжелого труда рук щетина обводила широкую челюсть, оттеняя усталые глаза. Пить не умеет, трезветь тем более. Зрачки, казалось, заполнили собой всю окружность радужки, бледные скулы окрасил лихорадочный румянец, как показала широкая улыбка, вернувшейся надежды. Не расплыться в ответной было выше его скромных человеческих сил. Помощник прокурора остался где-то в мрачных переулках порта, очарованный мужчина не мог и не желал отворачиваться от в кои-то веке близкого человеческого тепла. Нет, этот не донесёт. А если и разболтает...сделать по этому поводу он ничего не сможет. Пару дней назад, да, страшно представить, во что он готов был обратиться, спасая свою честь, но не теперь. Теперь ему только и оставалось, что заверить мальчишку в безопасности и посоветовать присмотреться к собственному окружению. Заполучив приснопамятную бумагу, тот долго вглядывался в витиеватые буквы, явно признав почерк доносчика. Лицо его бледнело с каждой строчкой, губы скорбно, совершенно по-детски, поджимались, брови сошлись над переносицей. Новая глубина отчаяния тронула даже ледяное сердце служителя закона. Воспитанный годами практики самоконтроль отчего-то не справился и непроизвольный порыв перерос в полноценные объятия. Юноша вздрогнул и доверчиво вжался лбом в его плечо. Как есть мальчишка. Сердце заходилось нежностью в его груди, будто возвещая: сопротивления бесполезно. Вечер вновь прошёл в живой, как он истосковался по этому чувству, работа с человеческой грязью никого не делает счастливым, компани. Очевидно, в этот раз выбор места лежал на его плечах, оттого расстались они трезвыми, сытыми и, что не менее важно, абсолютно чистыми. Дантес оставил ему бесценный дар, обрывок листа с номером дока, пообещав увлекательную экскурсию по объекту своей гордости. И какое моральное право он имел отказывать той нежной преданности, с которой, пожалуй, всякий капитан отзывается о своём судне? Итак, новая встреча была предрешена и даже назначена, судьба объявила свое решение. Добро каралось в их среде страшнее злодеяний. Ему ли не знать. Юный доносчик не получил желаемого и решил получить доступное — месть. Наивный капитан открыто объявил имя адресата возлюбленной, конечно, не подозревая, что чужие уши в этот миг жадно внимают ему с недобрым намерением. Слово простого рыбака против слова представителя власти. Репутация честного малого против статуса чиновника. Слухи ширились, официальных обвинений не следовало. Просто однажды ему настоятельно посоветовали покинуть пост и отказаться от притязаний на должность в Париже. Хотя бы на годик-другой. Расписавшись в гибели своей карьеры, он замер в парадной. Душа требовала утешения, но заливать горе спиртным не позволяла совесть, тогда внезапно напомнил о себе обрывок с заветными координатами, затерявшийся в складках нагрудного кармана. Неровные края ласкали пальцы, отзываясь подозрительным теплом где-то под рёбрами. Хуже влюблённой девицы. Так или иначе, а ноги, пренебрегая мнением разума, привели его в доки. Наивность юности не помешала опытному моряку почувствовать неладное. Корабль заслуживал куда более детального осмотра, его высокие мачты прошли не через одну бурю, отполированные десятками сапог палубы знавали жителей континента и островных туземцев, выходцев с востока и беженцев с севера, судно дышало историей. Но его капитан стремительно миновал трюмы и кубрик, подталкивая гостя к уединению рубки. Близость штурвала, очевидно, придавала Эдмону уверенности, оттого вопросы доходили до неприличной ныне откровенности. Наконец светская невозмутимость капитулировала перед силой человеческой искренности. Юноша был раздосадован открывшейся истиной, узнавать болезненную правду о людях, которых, казалось, знал всегда непросто. Роль утешителя внезапно легла на плечи в нем, утешении, нуждающегося. И столь же неожиданно пришлась ему по душе. Выбор заведения вновь был за капитаном, но затерявшаяся в проулках маленькая таверна приглянулась и потомку дворянского рода -Как скоро Вы отбываете с новым грузом? - как будто невзначай поинтересовался он -Буквально на днях. На этот раз маршрут обещает почти кругосветное плавание! Даже не знаю, как скоро снова увижу Марсель, отец смеется, что скоро я на правах жителя моря получу собственную страницу атласа, - бледная улыбка отразилась на лице притихшего слушателя. Мысли о дальнейшей судьбе стягивались петлёй тревоги, - Отчего Вы так бледны? Господин Вильфор! Позвольте я провожу Вас на свежий воздух, - в глазах(когда они оказались так близко?) напротив плескалось беспокойство. Нельзя, никак нельзя вести себя так в их прогрессивном новом мире -Не стоит, благодарю. Вы...если желаете, можете обращаться по имени, - поднявшие голову страхи метались, путая сознание. Последний светоч покидал их, нет, его мрачное царство. Жизнь стремительно теряла краски, - прошу прощения, что Вы сейчас сказали? -Жерар, Вам никогда не хотелось взглянуть на мир с корабельной палубы? Засыпать под шум морской волны, каждое утро любоваться восходом над бескрайней синей гладью?Присоединяйтесь к нашему экипажу! Я капитан и имею право взять на борт любого, только дайте согласие? Милый, наивный мальчишка. Сумасбродство! Какая нелепость...и всё же. Всё же. Он обещал подумать и получил в награду внеочередную ослепительную улыбку. Все чудеса света и его маленькое личное чудо в придачу. Они расстались, условясь так или иначе встретиться на причале перед отплытием. Конечно, судьбе было угодно столкнуть их ещё раз. Эта чертовка определённо играла на стороне молодого капитана. Несчастные опаловые глаза нашли его в пёстрой толпе рыночной площади. Сердце на миг сбилось с ритма под грузом выражаемой ими тоски. Иные возможные причины собственной реакции Вильфор старательно игнорировал. Но в несколько широких шагов сократил дистанцию между ними, низводя её на нет широкими ладонями на опущенных плечах. Юноша признательно сжал его ладонь в ответ, и этот трогательный жест побудил к незамедлительной реакции -Мой дорогой, Вы совсем замёрзли. Позвольте предложить Вам горячего вина? Если не возражаете, мой дом неподалёку, мы могли бы...я вижу, Вас что-то тревожит?-бледные губы тронула слабая улыбка. Слуги споро растопили камин в гостиной, обещанное вино было подано пока гость неловко кутался в предложенный плед и робко сопротивлялся попыткам усадить себя в кресло поближе к огню. Одурманенное теплом сознание легко поддавалось осторожным вопросам, вскоре факты предстали перед бывшим помощником прокурора во всей полноте. Помолвка была разорвана. По обоюдному согласию. А отогревшиеся пальцы осторожно сжимали его, напротив, похолодевшие руки. Он задумчиво ведёт большим пальцем по обветренной коже моряка, ощущая будоражащую шероховатость. Так близко. А в глазах напротив вновь буря, но уже совсем другого рода. Миг смятения, и его собственные пальцы прижаты к губам собеседника. Взгляд юноши выжидающе застыл на его лице, считывая, казалось, малейшие колебания чувств. Он ласково огладил гладко выбритую щеку. Они проговорили весь вечер, капитан покинул его почти к ночи, выразив надежду на скорую встречу. -Я не могу обещать Вам, милый Дантес,- в ответ понимающе кивнули -Но я всё равно прошу. Зовите меня Эдмон,-шальная улыбка осветила его лицо,- До скорой встречи...Жерар. Дверь захлопнулась за спиной гостя. Этот мальчишка позволял себе слишком много. Этот юноша имел над ним слишком большую власть. В назначенный день он метался по кабинету, не в силах решиться, не в воле отступить. Что ждало его за границей суши? Это не его мир. Не его круг. Но его человек. Впервые за многие годы службы он молился вслух. С неясной пока самому надеждой шептал вопросы, не нуждаясь, однако, в ответах. Судьба уже давно дала их ему. Чем ещё, если не её непостижимым умыслом, могли быть события последних недель? Решившись, он подхватил отцовский саквояж, единственное материальное наследство, и покинул вдруг показавшиеся невыносимо тесными комнаты. Дом дождётся его возвращения, отбытия корабля не задержит отсутствие безбилетника. Ясное небо отражалось в прозрачных волнах, ореолом полусказочного мерцания лаская суда. Его капитан улыбался с вершины трапа. Ненадолго замерев у его подножья, он поймал на себе лучистый взгляд. Плавание обещало быть долгим, путь опасным, но сердце пело в его груди, во всем теле ощущалась безмятежная легкость. Он принял протянутую в поддержке руку и смело шагнул навстречу судьбе.