Винтажные часы

      — Мистер Моррис? Мистер Моррис, мы понимаем, что наше предложение вас озадачило, но ответ нужно дать как можно быстрее. Двух часов вам будет достаточно для раздумий, мистер Моррис? Давайте тогда встретимся здесь же в три ровно, мистер Моррис?       Матиас, или же как называли его британские коллеги «мистер Моррис» и время от времени переиначивая его имя на «Мэттью», сидел, сложив руки в замок около глаз, даже не смотря на крутящихся вокруг него нескольких плотных британцев в деловых костюмах с длинными галстуками. Эти четверо англичан были старше него лет на пятнадцать-двадцать, уже облысевшими, видимо, от стресса, и Моррис все думал, как за все время, проведенном за деловыми встречами, у них не треснуло лицо от улыбки. Ему казалось, что вот-вот улыбка выйдет куда-то за границы щек, и красное личико, так забавно блестевшее на солнце от выступившего на нем пота, разойдется по швам. Вежливые официантки подошли к компании с круглыми подносами, чтобы забрать недопитый чай прям из-под носа Матиаса, но тот взмахом ладони остановил их. Эти девушки в белых фартучках будто не принимали его за гостя, — так, пришло что-то, заказало чай с бергамотом, — а когда толстые круглые англичане поднялись со своих стульев, то и Матиас тоже должен встать. Однако пока вставать тот не хотел.       Матиаса послали в Лондон по рабочим делам. В Афинах он работал на одну крупную лабораторию, занимающуюся производством лекарств самых широких спектров. Многие, конечно, шутили, что одна таблетка отличается от другой лишь количеством действующего вещества в ней, и пусть хоть это и было отчасти так, решительно правдой подобные шутки назвать было нельзя. Лаборатория работала под началом Созидженеса Македониди — известного врача-хирурга, но сейчас он являлся скорее бизнесменом, нежели врачом. Если он и брался за какое-либо врачебное дело, то больше из интереса. Лаборатория Македониди уже давно и довольно плотно сотрудничала с британскими фармакологами, и те позарились выкупить производства за нехилую сумму. В день, когда в офис лаборатории поступило письмо от англичан, начался настоящий переполох: каждый думал, что будет с ним дальше и потеряет ли он свою работу. Матиас уже тогда знал, что дело не перейдет в руки британских коллег, но все же пошел к Созидженесу на разговор. Пройдя мимо группки волнующихся ученых-лаборантов, засунув руки в карманы белого длинного халата, Матиас дошел до двери начальника. Постучав пару раз по стеклу, он нажал на серую ручку двери:       — Входите, — послышалось из помещения. Моррис аккуратно заглянул внутрь и застал Созидженеса, разбирающего стол от различных бумаг. — А, это ты, Матиас, — мужчина улыбнулся лаборанту, обернувшись к нему. — Заходи.       О Созидженесе Македониди в народе ходило множество разных мнений: кто-то считал его гением предпринимательства, кто-то — человеком, полностью освоившим врачевательство, а кто-то искренне не понимал восторжений насчет данной фигуры. О нем вообще много можно было говорить, но Матиас не видел в этом особого смысла. Трудно было отрицать его вклад во врачебную деятельность — Созидженесу было шестьдесят два года, почти сорок из которых он провел в больничных стенах операционной. Через него прошло великое число светлых умов, которое он обучил мастерству творения волшебства при помощи хирургических инструментов. Можно было порицать его за то, что в шестьдесят он выбрал жить размеренной жизнью с минимальным вмешательством волнения в нее, однако кто бы не хотел так жить?       — Добрый день, господин Македониди, — зайдя в комнату, Матиас кивнул Созидженесу, прикрывая за собой дверь. — Надеюсь, я не помешал вам.       — Нет-нет, Матиас, что ты, — Созидженес в спешке сгреб бумаги в неаккуратную стопку. — Входи. Извини, тут беспорядок.       — Да что вы, это пустяки, — Матиас любил начальника за открытость. Как такового беспорядка в комнате не было, но Македониди все равно извинился. Делают ли так все начальники? Очень вряд ли. — Я не просто так зашел, — Матиас замолчал, быстрым движением поправил очки на носу. — Гм… новость о…       — О продаже компании? — мужчина облокотился о белый стол, сложил руки на груди. На лице была хитрая улыбка.       — Да. Вы очень проницательны, господин Македониди.       — Что есть, — развел руками тот, усмехнувшись.       — Эта новость облетела всю лабораторию.       — Я так и предполагал, — Созидженес развернулся к столу, нашел на нем бумажный стаканчик, в котором был налит уже успевший остыть чай, и поднес стаканчик к губам. — Ты думаешь, я продам компанию? — он отхлебнул холодного чай и поморщился от того, насколько крепким он стал.       — Не могу знать вашего решения, господин Македониди, — уклончиво отвечал Матиас. — Но я всегда готов следовать за вами.       Созидженес двумя широкими шагами оказался возле молодого лаборанта. Посмотрел на его лицо, затем улыбнулся, по-отцовски приобняв за плечо.       — Я знал, что ты преданный человек, Матиас, — мелко кивая, говорил мужчина. — Знал, что на тебя можно положиться.       Затем он, все так же держа стаканчик в руке, оказался вновь около стола, отставил чай в сторону, снова складывая руки на груди.       — Нет, я не буду продавать компанию, хотя, признаюсь, деньги они предложили нехилые, — Македониди приподнял брови в удивлении, вспоминая, видимо, количество нулей после единицы в предложенной сумме. — Эта лаборатория — мое детище. Я его взрастил, кому же я его отдам?       — Я тоже подумал, что весь этот шум зря, — кивнул Матиас, прикрывая глаза в облегчении. Да, он был уверен в том, что лаборатория останется в руках господина Македониди, но услышав заветные слова из первых уст, на душе стало свободнее. — Прошу прощения за беспокойство.       — Я тебя понимаю, Матиас, — Созидженес второй раз взял бумажный стаканчик в руки, поднял его на уровень головы, будто норовясь сказать тост. — Услышав подобные вести, я бы тоже пошел к начальству все узнавать. Верить слухам никогда не стоит. Мало ли, что говорят другие работники. Ты правильно сделал, что пришел.       Вообще господин Македониди большую часть времени был весьма серьезен, но иногда он снимал эту маску глубокомысленности с лица и позволял себе немного расслабиться. Возможно, именно сосредоточенность и трудолюбие помогли ему достичь того, что он имеет сейчас — свою компанию, тысячу сотрудников в подчинении, большую виллу за городом и дорогую машину. Его жена занималась тем, чем хотела заниматься, а дети учились в элитной школе. Некоторые из них уже пошли в университеты, но об их успехах на учебном поприще Созидженес распространялся мало. Он в принципе не слишком много говорил о семье — считал, что на работе есть место только разговором о работе. Может, он был прав, Матиас особо не задумывался над этим. Он стремился к жизни, похожей на жизнь господина Македониди, но пока что ему было лишь двадцать восемь лет и до такого образа жизни ему было еще далеко.       — Но ведь эти англичане просто так не отстанут, — продолжал говорить Матиас. — Я уверен, что как только они узнают о вашем отказе от их предложения, господин Македониди, они предложат еще больше денег.       — А, Моррис-Моррис, — начальник поставил стаканчик с крепким чаем на подоконник и начал прохаживаться по кабинету. — Как-то ты не очень высокого мнения о своих родственниках, а?       Мать Матиаса была британкой. Встретилась с его отцом будучи на одном из испанских курортов, у них завязался роман и она, оборвав все связи со своим мужем, улетела с отцом Матиаса в Афины.       — Не все англичане мои родственники, господин Македониди, — Матиас улыбнулся, складывая руки в замок перед собой. — Не всегда я могу найти с ними общий язык.       Например, со своей тетей Матиас так и не смог сдружиться. Она ненавидела свою сестру за то, что та покинула Бирмингем и, как тетя любила выражаться, предала своего мужчину. Правда, практически сразу после того, как мать Матиаса переехала в Афины, тетя выскочила замуж за бывшего мужа своей сестры, но она любит об этом умалчивать.       — Так, я думаю, пора бы с ними этот язык найти, — Созидженес, спрятав одну руку в карман коричневых брюк, второй облокотился о стол. Матиас не совсем понимал, зачем начальнику так много столов в кабинете, если он там почти всегда работает один, но лишних вопросов не задавал. — Как тебе идея поехать в Лондон и потолковать с этими товарищами?       Матиас поджал губы: ему никогда не нравилась фраза «толковать с товарищами». Она имела под собой какую-то не слишком законопослушную подоплеку, хотя господин Македониди явно не имел в виду, что Матиасу стоит пускать в ход кулаки.       — Поверь мне, Матиас, — начальник повел плечом. — Будь хотя бы у одного моего ребенка нужное образование, я бы отправил туда именно его. Но они пока слишком малы для такого, а моя старшая дочь — дизайнер. Максимум, что она сможет сделать — так это доконать их насчет их внешнего вида.       У Созидженеса было много детей, но лично знаком был Матиас лишь с одним. Его звали Райан, он был самым старшем сыном от нынешней жены господина Македониди. Начальник однажды взял его с собой на банкет и познакомил с Моррисом. Парень был действительно толков — учился в университете на физика, мечтал быть ученом и в свободное время помогал отцу. Этакий «пример для подражания».       — Я не очень силен в переговорах, господин Македониди, — сказал Матиас. — Тем более, как я понимаю, мне придется им настойчиво отказывать.       — Верно понимаешь, — кивнул Созидженес. — Ты разве не настойчив?       Трудно сказать. Особо-то Моррис никому не отказывал никогда.       — Кстати, — начальник щелкнул пальцами в воздухе. — Если из англичанинов у тебя в родственников только твоя мать, почему у тебя фамилия не здешняя?       В тактичных вопросах Созидженесу Македониди было не занимать. Он считал, что он уже столько лет придерживался тактичности, пытаясь угодить окружающим, что с него хватит.       — Мой отец взял фамилию матери.       Созидженес цокнул языком, покачал головой. Видимо, думал о том, насколько прогнил этот мир, раз мужчина — мужчина! — взял фамилию жены.       — А какая была фамилия у отца? — спрашивает он, чуть дернув бровью.       — Дейлос.       Лицо начальника приняло задумчивый вид. Может, у иностранцев такая фамилия и не вызвала бы никакой реакции, но для греков она была действительно спорной. Поднеся указательный палец к подбородку, Македониди осмотрелся по сторонам, кивнул сам себе и как-то тягостно вздохнул, мол, «ладно, твой отец оправдан, Матиас».       — Ну так что, поедешь в Лондон? — быстро перевел тему на исходное Созидженес. Моррис пожал плечами.       — У меня есть выбор? — спросил он, чуть поднимая уголки губ.       — Конечно есть, — мужчина сложил руки за спиной. Края его клетчатого пиджака чуть приподнялись — он был ему маловат. — Мы в нашей компании всегда даем выбор.       Выбор этот колебался от «поехать и быть в фаворе» до «не поехать и быть отстраненным от проектов» — это точно, другого выбора быть не могло. Один шаг вправо, один влево — и все, ты как бы работаешь, но как бы и нет. Таков был господин Созидженес — мягкий, но обманчиво мягкий.       И вот теперь Матиас сидел на одной из террас британских кофеен, неспеша покуривая сигарету и таинственно смотря вдаль. Он специально снял очки, чтобы не видеть лиц мимопроходящих туристов в пестрых майках с надписью «I LOVE LONDON» и «LONDON IS THE CAPITAL OF GREAT BRITAIN». Видимо, дизайнер этих футболок считал себя гением, раз смог завлечь своими футболками такое количество гордых приезжих. Моррису же оставалось сидеть и потеть в своем деловом костюме, надеясь на шаткий шатер, кое-как закрывавший от солнца. Он был в Лондоне уже около пяти дней, и этот был пока что единственный по-настоящему солнечный и жаркий. Английские коллеги дали ему два часа «на подумать», но Матиас знал, что думать тут нечего. Господин Созидженес приказал отказываться от всего, что предлагают британцы, и значит Моррис это исполнит.       Послать в Лондон именно Морриса было умным решением — из-за его фамилии англичане приняли его «за своего» и общались с ним без формальностей, но все же очень лебезили и пытались ему угодить. Заказали ему чай с бергамотом, все время поправляли свои костюмы, стараясь выглядеть солидно каждую секунду их беседы. Матиас еще в гостинице подумал, — в шутку, конечно, — не прийти ли ему в халате от Тогас на встречу? Однако все-таки отложил эту идею на экстренный случай.       Вспомнив, что господин Созидженес просил отзвониться по результатам переговоров, Матиас достал из нагрудного кармана телефон и, зайдя в один из мессенджеров, нашел нужный контакт. Послышались гудки, трубку довольно быстро подняли.       — Алло, господин Македониди?       — Да, — послышалось из динамика. Моррис нахмурился, голос был незнакомым, будто принадлежал не начальнику. Может, связь плохая?       — Я звоню вам, чтобы доложить о результатах переговоров с британскими коллегами, — решил продолжить Матиас. — Вам удобно говорить?       — Ну?       Нет, это точно не мог быть господин Македониди. Он никогда так не разговаривал.       — Ну? Говорите.       Матиас закусил губу. Спрашивать, действительно ли это нужный человек поднял трубку было как-то неудобно.       — Знаете, я ошибся номером, видимо… — попытался свести разговор на «нет» Моррис.       — Да нет же, вы звоните туда, — настаивал человек на том конце провода.       — Полидеукес! — послышалось откуда-то со стороны. Матиас усмехнулся.       Полидеукес был младшим сыном господина Созидженеса и, судя по рассказам, был той еще занозой в заднице. Он был очень заносчивым и самовлюбленный, а вот его брат-близнец Квентин был довольно тихим и спокойным подростком. Разнообразие имен в семье Македониди всегда поражало Матиаса, но он, опять же, не задавал вопросов.       — Жена очень любит Тарантино, — прокомментировал имя своего сына однажды Созидженес, увидя недоумение на лицо Морриса. Тот лишь пожал плечами, мол, ладно, ваше право.       Матиас выдохнул, из динамика слышалось, как Полидеукес второпях кладет куда-то отцовский телефон и быстро убегает.       — Алло! — Моррис наконец-то услышал голос начальника. — Матиас? Ты тут еще? Извини, сын взял телефон.       — Да, я понял, господин Македониди, — отвечал Матиас. — Не волнуйтесь, все в порядке. Я звоню насчет разговора с британцами.       — Да! Рассказывай.       Созидженес с большим энтузиазмом слушал слова Матиаса, иногда хмыкая «ага» и «угу», фыркая и ухмыляясь.       — То есть ты встречаешься с ними еще раз через полтора часа? — закончив слушать монолог Матиаса, спросил Македониди.       — Все верно, — кивнул тот, скорее сам себе, чем начальнику, отдыхающему сейчас дома в Афинах. Достал из пачки еще одну сигарету, постучал ей о пепельницу. — Знаете, мне даже интересно, на что готовы пойти эти деловитые англичане, чтобы заполучить вашу компанию.       — А мне-то как интересно, Матиас! — задорно ответил Созидженес. — Сам думаю об этом весь день. Сегодня даже в лабораторию не поехал. Меня Мелисса спрашивает: «что случилось?», а я говорю, что ничего!       Мелисса — жена господина Македониди, женщина очень тихая, покорная и услужливая. Она сильно младше своего мужа, лет на двадцать пять, худая и хрупкая. Матиас, завидев ее на банкете, подумал, что весит она килограмм сорок и так и не смог понять, как она выносила четырех детей. Однако она была достаточно симпатична — у нее были черные волнистые волосы до плеч, круглое, но с выраженными скулами личико, тонкие ручки с длинными пальцами. Она работала в одной из городских больниц медсестрой, по выходным занималась флористикой. Мелисса часто заходила к господину Македониди на работу в лабораторию, когда сама не была занята, приносила ему поесть, и лицо у нее всегда было такое грустное, будто живет она не той жизнью, которой хочет. Матиас догадывался, отчего она постоянно печальна — из-за женитьбы с Созидженесом она подвергалась сильному общественном давлению. Прошло уже много лет их совместной жизни, их дети успели вырасти, но это не мешало людям говорить, что все из-за денег. Госпожа Македониди никогда не отвечала на подобные выпадки, покорно молчала. Матиас, встречая ее, каждый раз интересовался ее делами и здоровьем, она же пыталась улыбнуться, заправляла блестящую черный челку за ухо с элегантной золотой сережкой, поправляла заколку с большим красным бантом.       — Все как всегда прекрасно, господин Моррис, — лишь отвечала она скромно, стараясь не смотреть на Матиаса, будто стеснялась его. Хотя, может, так оно и было. Кинув ему пару фраз, она поспешно скрывалась за стеклянной дверью кабинета своего мужа. Как она уходила Матиас уже не видел, но он никогда и не следил за этим.       Господин Македониди все продолжал рассказывать о том, как он переживает и как дома никто не понимает, что с ним происходит, пока Моррис сверял время на своих наручных часах с временем на небольшом табло, висящим на стене кофейни. Часы на стене показывали без пятнадцати минут два. Чуть спешили. На пять минут. Или это уже не чуть?       — Ты как только повторно поговоришь с ними, сразу же позвони мне, Матиас! — предупредил лаборанта Созидженес. — Иначе я изведусь под конец дня.       — Да, конечно, господин Македониди, — снова кивнул сам себе Матиас. — Будет сделано.       Долгожданные три часа наконец настали. Краем глаза Моррис увидел, как четверо британцев выходят из черного Форда — их лбы уже не блестели на солнце и в руках одного из них был портфель. За два часа Матиас встал с места только один раз — ему на ладонь села муха и он отходил в уборную мыть руки. Приняв расслабленную позу на стуле, Матиас ожидал, когда британцы подойдут.       Те наконец подошли. Снова улыбались, начали жать руку Моррису, что-то говорили быстро и непонятно. Один из них сел рядом с Матиасом и рукой кого-то подозвал.       — Мистер Моррис, вы же не против, если к нам присоединиться еще одно заинтересованное лицо? — спросил он, на что Матиас лишь развел руками. — Отлично. Мистер Гиббс! Подойдете?       К круглому железному столику подошел высокий молодой человек в солнечных очках. Его глаза, конечно, хоть и были скрыты, но как заинтересованное лицо он не выглядел. Он снял очки, зацепил дужку за нагрудный карман серой рубашки, достал носовой платок из песочных брюк, вытер щеки.       — Вспотел, — лаконично сказал он и, откинув края пиджака, приземлился на стул подле Матиаса. — Кристофер Гиббс, — протянул он руку Моррису. Тот пожал.       — Мистер Моррис, мы пригласили на переговоры мистера Гиббса, так как он ваш земляк, — говорил один из британцев в темно-синих костюмах в тонкую белую полоску, смотря на Гиббса. — Он — молодой амбициозный предприниматель, мы подумали, что нам не помешает молодая кровь в беседе, так сказать.       — Так вы тоже из Афин? — чуть подняв бровь, спросил Моррис, поглядывая на Кристофера.       — Я там просто работаю, — ответил тот. — Я из Лондона. Мои брат и сестра тоже живут в Греции.       — Ясно, — натянуто улыбнулся Матиас, положив руки на стол. — То есть, вы не такой уж и земляк мне.       — Скорее да, — кивнул Кристофер, убирая длинную челку со лба. — Однако в Афинах я уже давно, многое знаю. Так что отчасти я все же земляк. В плане проживания.       — Ясно, — повторил Моррис, поджимая губы и кивая. Он не понимал, стоит ли воспринимать этого Гиббса всерьез.       — Мистер Моррис, Кристофер, может, и юн, но располагает всеми качествами руководителя, — продолжал представлять своего коллегу британец. — Он…       — Сколько вам лет? — прервал англичанина Матиас, с вызовом смотря на Гиббса.       — Двадцать шесть, сэр, — ответил тот, глядя на Морриса исподлобья. Тот, видимо, решил воспринимать Матиаса со всей серьезностью.       — Вы не сильно младше меня, — сказал грек и перевел взгляд на британца. — Моей молодой крови вам не хватало, мистер Бейтс?       Англичанина будто кипятком ошпарило. Он выпрямился, но как-то съежился, втянув шею в плечи, отчего стал похож на большую гусеницу.       — Нет, что вы, мистер Моррис, — на его английском лбу выступила испарина. — Мы имели в виду молодой крови с нашей стороны, понимаете? Нам-то всем от сорока пяти, — он попытался засмеяться, но его британские коллеги его почему-то не поддержали. Мистер Бейтс сделал вид, что закашлялся, поднес кулак ко рту. — Может, мистер Гиббс хочет высказать свои мысли насчет дела?       Свалив всю обязанность на Кристофера, британцу лишь оставалось поглядывать на него своими голубыми глазенками. Молодой человек тяжело вздохнул, посмотрел на свои ладони, затем вернулся к Моррису.       — Давайте прямо, мистер Моррис, — сказал он, поглаживая свой пиджак. — Я и моя сестра заинтересованы в покупке бизнеса мистера Македониди. Но, насколько я понял из рассказов коллег, вы не очень хорошо идете на разговор.       Матиас несколько опешил. Этот вчерашний подросток — и есть глава британской фармакологической компании?       — Скажу честно, я не совсем понимаю с каких сторон мне стоило бы к вам подойти, так как бизнесом управляю не я, а моя сестра Лилит и ее муж Никос, может, вы знаете их, — продолжал Кристофер. — К сожалению, они не смогли присутствовать на встрече, а мои сотрудники не смогли добиться вашего расположения, — четверо британцев в синих костюмах отвели взгляд в сторону. — Но и мистера Македониди здесь тоже нет, поэтому переговоры выходят весьма честными.       — Мистер Македониди — очень занятой человек, мистер Гиббс, — Матиас скрестил руки на груди. — Поэтому здесь я.       — Я все понимаю, мистер Моррис, — Кристофер смотрел на Морриса взглядом, каким отцы порой смотрят на своих маленьких детей. Взгляд из разряда «зачем я тебе это рассказываю, если ты меня все равно не понимаешь». — И я вам ничего не говорю по этому поводу. Просто я должен быть уверен, что сейчас мы теряем времени зря. Поэтому спрошу сразу: возможно, мне стоит поговорить с мистером Македониди напрямую без посредников?       Какое-то время Матиас смотрел на Гиббса стеклянными глазами — переваривал все то, что услышал, пусть и услышал немного. Затем он выпрямился, проморгался, вздохнул, не веря, что услышал такое хамство от владельца крупной компании по производству лекарств.       — Знаете, что я думаю, мистер Гиббс, — вкрадчиво говорил Моррис. — Может и стоит. Но только не в таком тоне. Если вы понимаете, о чем я.       Кристофер прикусил щеку: не хотелось сказать чего-то, что могло бы отвернуть Морриса от него. Застегнув пиджак на пуговицу, Гиббс поправил ворот рубашки.       — Как скажете, мистер Моррис.       — Когда вы возвращаетесь в Афины?       — В следующую субботу планирую быть там. Нужно присмотреть за братом.       — А ваша сестра? Она тоже там? — Моррису было интересно, как им удается управлять компанией, будучи не в стране.       — Мы в Афинах попеременно. Я здесь, она — там, и наоборот.       — Ясно, — сказал Матиас, доставая пачку сигарет из кармана.       — Тогда, я полагаю, разговор окончен? — Кристофер поднялся на ноги. — Мистер Моррис, — он протянул руку Матиасу. Тот ее снова пожал. — Вынужден покинуть вас. Встретимся в Афинах.       Попрощавшись со всеми британскими коллегами, Моррис выдохнул и протер лицо рукой. Уверенности в том, что его решение будет одобрено господином Македониди, не было.