Вот так и выходит...

Остап был крайне пьян и непозволительно для такого рода событий мрачен. А ведь ещё четверть часа назад молодой человек кипел любезностями и объявлял такие длиннющие и двусмысленные тосты, что даже не мог довести их до конца. Широким плечом сын турецкоподданного прислонился к стене и некоторое время молчал, то барабаня длинными пальцами по невзрачным обоям, то колупая ногтем их ненадежный краешек. — Вот так и выходит, Киса,—зафиналил он наконец, меланхолично бросив беглый взгляд в окно. За ним царил до непристойного густой мрак. Но тут, словно по мановению руки Моисея, стихия ночи раздвинулась, и будто бы что-то юркое мелькнуло вдалеке. В чем-то юрком Остап признал несущего на своей кривой спине, похожего на рака-отшельника, пресмыкающего свою раковину, отца Федора с очередным заветным предметом мебели. Священник церкви Фрола и Лавра снежинкой летел по улице ,игриво подмигивая и посвистывая своему улову, по-противному манерно целуя воздух. —Ах ты жертва оборта!- зашипел Остап, кинулся , и, с пьяну запнувшись об собственную ногу, обнял провисший подоконник. Жулик бешено протер глаза и уткнулся носом в холодное оконное стекло—показалось. —Да что же с вами такое делается, товарищ Бендер?!– мягко просопел сидящий на полу (на раскорябанном стульчике с обнаженными пружинами отдыхалось гораздо хуже) Ипполит Матвеевич, что мирно изучал этикетку на опустошенной бутылке водки. Ему не досталось и градуса после случая с аукционом, и в отличие от Великого комбинатора, Ипполит Матвеевич был трезв.— Опять лёд тронулся? —Это крышечка у меня тронулась,— вздохнул Ося, покачнувшись,— а, что, фельдмаршал, не сбегать ли вам за второй? Я вам денег дам. —А вы еще не накушались?—брови Кисы вскочили и яростно спихнули с его лица убитое пенсне. —Еще нет. Галлюцинации мелкого сорта—не цепляют. И то чудится чёрти что!—разозлился Остап и на грани своих физических, психических и эзотерических способностей переместился в уже нагретый угол с обезображенным обоями, в общем, подальше от злосчастного окна. — Беги, дорогая, беги! Пока не сотрёшь каблуки! —скандировал он, беспорядочно махая руками. Как и по какой причине Остап знал песню, которой было суждено выйти только в следующем столетии —решительно не понятно даже автору. —И всё же я считаю, что с вас достаточно,—насупился предводитель команчей ,—вы сделались зеленее моих усов. Бывших. Гигант мысли надулся, отдавая минуту молчания памяти своей растительности. Со скупой слезой он вспомнил те светлые дни прошлого, когда он ещё носил каре. —Не учите меня жить!—Остапа несло. Ему отчаянно хотелось плясать под крышами лучших бразильских ресторанов, а не вот это вот всё. Киса его абсолютно злил своей непокорностью. Флегматичные и несколько раздраженные, трезвые черты лица бывшего представителя дворянства играли с теперь уже неясным разумом Бендера хуже, чем красное полотно с разъяренным быком. —Вы сейчас же пойдете и— —Не пойду! —оценив с каким трудом товарищ Бендер балансировал на своих двоих, Киса неожиданно для себя же стал бессовестно смелым. Хотя эта смелость дрожала, периодично переменяясь сверхъестественным предчувствием, которое подсказывало, что сейчас его могут побить. Возможно даже ногами. Предчувствия его не обманули: —Это что такое? Бунт на корабле?— лицо главного концессионера обрело бордовый цвет, какой имеет хорошо настоявшийся борщ. Стеклянные глаза заплыли ещё больше, заливаясь алой кровью. Остап ловко нащупал в полумрачной куче сора плоскогубцы. —В таком случае, придется его подавить. —Мама!—крикнул Ипполит Матвеевич, отлетая к стене. В ту минуту он был готов звать не только маму, но и покойную тёщу , и приставучего Безенчука, и Елену Станиславовну на пару с цыганскими хорами и грудастыми дамскими оркестрами, в лихой надежде, что вся эта свора защитит его грешную душу от сатанинско-садистского взгляда Великого терминатора. Запах смерти завальсировал в загнившей студенческой однушке. Остап захохотал, упиваясь собственной властью перед бессильным старикашкой. Под тихий плач и мольбы "отпустить сгонять купить выпить" Ипполита Матвеевича он неторопливой поступью кровожадной пантеры настиг свою жертву. Жертва читала "Отче наш" . —Это конгениально! —возмутился хищник индийских лесов,— Разве я вам какая-то нечисть, чтоб меня молитвой гнать? Может ещё и кресты на меня наложите?— Ося в смущении тюкнул по маковке зажмурившегося и напуганного до полусмерти Ипполита Матвеевича своим незатейливым оружием. Вполсилы. Почти любя. —Ну?—выдохнул Остап, выпрямляясь—что вы на это скажите? —Глаза его горели. Осе вспомнилась давно забытая сцена из немого фильма,—Вам понравилось? Фельдмаршал, глядя на своего мучителя глазоньками голодного котенка, лишь отрицательно покачал головой и замяукал. Тогда Осе ничего не оставалось, кроме как чмокнуть предводителя в щеку, но и это не делало ясной погоды. Отец русской демократии шевелил вибрисами и шипел. —Вы всё шутите!—раздосадовался одесский ворюга , переходя на шёпот,— в таком разе, почему же мне не смешно? —Да потому что вы— Миронов!—захохотал кот усевшись по-турецки на люстру, которой изначально и в помине не было. Дело было сделано. А что конкретно было сделано — это станет ясно чуть позже, когда мы к этому вернёмся. И вот, когда мы к этому вернулись, узналось страшное. Оказывается, этот котяра размером с добротный шкаф достал парабеллум и открыл огонь. Первая пуля-я-я попала прямо в гладкий живот товарища Бендера и отбросила его к шкафу! Тело содрагалось в конвульсиях,а из горла текла густая кровь! Было не ясно, слышит ли он духовой оркестр, проданный Альхеном ещё прошлой весной, но умирал Ося с улыбкой на губах, вытянув руки перед собой, а после этого— о ужас!— правым пальцем средней руки он указал на товарища Миронова, лежавшего в двух шагах от него, под столом— и для пущего веселья указал большим пальцем вверх. О, хохма! Предчувствия не обманули в этот раз и товарища Бендера—товарищ Миронов начал кричать! Мгновенно, сгрудившись вокруг тела Великого комбинатора,враги стали его избивать. В ход были пущены исключительно задние конечности. Если приглядеться, в них можно было узнать союзников "меча и орала"— они метались и орали— среди которых был и сам Остап, вслед за которым мы и очутились в этом мире. Аминь. * * * —Товарищ Бендер? — Киса неуверенно коснулся плеча Остапа, что впился лицом в настенный тошнотворно-блеклый узор без цветов и фигур,— товарищ Бендер! Зерцала Бендера раскрылись с яростью, с какой зажигаются машинные фары—в точности, как моргала автомобиля, они были пыльными и разбитыми. Не удосужившись поднять взгляд с запачканного пола квартиры бывшего студента на вернувшего его в реальность Кису, Остап с душераздирающей тоской в голосе завыл. —Что выходит?— услужливо переспросил Ипполит Матвеевич с сыновьей нежностью, дождавшись, когда товарищ Бендер соизволит успокоиться, на что тот слепил такую трагическую физиономию, будто бы теплоход рейса "Чмаровка—Рио-де-Жанейро" ушел без него, но зато со всеми его деньгами и ключом от квартиры , в которой они и лежали .Голубые глаза Оси вцепились в самое существо лица, приближенного к императору, и Ипполиту Матвеевичу вдруг захотелось плакать. — Выходит, Кисонька, ясно и однозначно,— пожал плечами Остап,— водка палёная, пить не советую.