Русалочка

Тонкая ладонь самовольно сжалась в кулак, желая задушить, раскроить череп, сломать кости и, в конце концов, сжечь остатки. Как в старые добрые. Люциус улыбнулся, ощущая остатки былых сил и желаний, но в целом ничего не произошло. Человек напротив него продолжил сидеть целехонький и треплющий о своей унылой работе ему. Вот у Люциуса реально дерьмовая работа, а не у этого тупого мешка с кровью. Именно в такие моменты он соглашался со своим отцом о том, что человечество стоит уничтожить под корень. И жалел, да… Вагнер жалел, что не сделал этого, когда он был моложе и перспективнее, как любил повторять Люцифер, желая то ли польстить, то ли умаслить строптивого ребенка. Потом Люциус возвращался домой и вспоминал, почему оставил свою миссию Антихриста. Джек готовил ужин на двоих, попивая горькое пиво и слушая на фоне нелепое ток-шоу. Один детектив спас всё человечество, полюбив чудовище, которое решило посвятить себя этому человеку. Ванильно и приторно, по мнению Люциуса, но, когда он видел Джека, его тело наполняло тепло и трепетная нежность. Не это ли та самая любовь? Вместе с отказом от проклятой миссии уходило кое-что неимоверное важное для Люциуса. Огромная часть его сути, что диктовала ему великую судьбу. Это было важно. Очень важно. Настолько, что даже МакГаффин не мог заполнить собой и своей чертовой любовью прорехи от пропажи его сил. Люциус терял силы. Но не так, как в психиатрической лечебнице, нет. Тогда было быстро и незаметно. Для испытания. Для проверки его силы воли. Сейчас потеря сил происходила медленно, утекая капля за каплей. Навсегда. И это было унизительно. Оскорбительно. Гадко. Люциус чувствовал себя бесполезным и ущербным. Потеря сил, их вечная нехватка приводила его в бешенство и панику. Он ощущал себя обманутым и брошенным. Первое время он держался, старался держать мину как мог. Потом винил всех и каждого. Отца за ответное предательство. Люциус даже видел подмигивающие тени, говорящие ему: «Мы теперь квиты, маленький, неблагодарный ублюдок». Он винил Джека за их встречу. Он винил себя за то, что выбрал неправильный путь, за то, что выбрал любовь и детектива. Люциус жил с этим очень долго, угнетая себя до нервных срывов и кровавых картин перед глазами. Доводя себя до беспамятных, случайных убийств во имя былой славы. Он ненавидел себя за эту слабость, за желание иметь проклятые силы. Он даже однажды плакал ночью над спящим Джеком, чувствуя невероятную связь с Русалочкой из той плаксивой сказки. Тогда он язвительно сказал Джеку, что Русалочке стоило убить Принца и вернуться к своей привычной жизни. Тени отца обещали ему вернуть силу всего за одно убийство. Как иронично, маленькая, демоническая русалочка. – Ты чего застрял на пороге? Люциус встрепенулся, избавляясь от тяжелого пальто. В ванной ему стало немного легче, когда он освежился. – Что на ужин? – полюбопытствовал Люциус, стараясь сохранять бодрость духа. – Тефтели и картофель? – Это вопрос? – хмыкнул Люциус, подходя к повару со спины. – Я не уверен в готовности картошки, – задумчиво протянул МакГаффин, тыкая ножом в овощи. Люциус обнял его со спины, вдыхая любимый запах. – Устал? – учтиво спросил Джек, возвращая картошку в духовку. Люциус несвязно промычал, чем вызвал короткий смешок у Джека. МакГаффин поцеловал черную макушку, обнимая худые плечи. – Может, хочешь массаж? – игриво спросил Джек, мягко поглаживая спину Вагнера. – Не сегодня, – вяло отозвался Люциус. Иногда ему страшно засыпать. Что если он впадет в кровавый гон, пока спит, и убьет Джека? Что если, что если, что если. Они вечно роились в его голове, капая ему на мозг. Что если после затишья появится отец? Что если из забавы Люцифер убьет Джека, а Люциуса оставит в живых? Что делать тогда? Как защитить Джека, если у него уже не получался банальный телекинез? – Ты напряжен, Люциус, – обеспокоенно заметил Джек. – Что случилось? – Ничего особенного, – отмахнулся Люциус, отстраняясь и садясь за стол. Как объяснить любимому, что сегодня толком ничего и не произошло? За ним тянулся кровавый след из прошлого, который тяготил его по сей день. Как объяснить, что он чувствует себя максимально беспомощным перед миром, своими мыслями и незримыми угрозами. Он больше ничего не умел. Даже убивать разучился, хотя и ощущал некую тягу к крови и насилию. – Люциус, я же вижу, что ты… – Джек замялся, подбирая слова, – в последнее время ты обеспокоен. Возможно, в последнюю пару лет. Может, десять. Люциус невольно хмыкнул. Дьявол, МакГаффин же детектив! Естественно, что он заметил, что с ним что-то не так. Глупец! – Я не хочу лезть к тебе в душу, Люциус, но хочу, чтобы ты знал, что я рядом. Ладно? Люциус кивнул. Была ли у него душа? У него были биологические родители, но также был оккультный отец, что даровал ему силы. Что же он такое? Только этого ему не хватало для полного срыва. К полному бессилию, отчаянию и потери себя к нему привалил вопрос о его идентичности. – Я люблю тебя, Джек МакГаффин, – прошептал Люциус. Это то, в чем он был абсолютно уверен, как и в том, что он хотел свои силы обратно. Он хотел быть сильным, могучим. Если Русалочка была дитем воды, то Люциус явно произошел из огня. Станет ли он дымом, как Русалочка пеной? – Я тебя тоже, Люциус. О каком безумии он продолжал думать, когда Джек недвусмысленно предлагал секс. Чем он вообще занимался? Омерзительное самоуничижение ему не к лицу. Люциус сплел пальцы и уместил на них свой подбородок, задумчиво поглядывая на обеспокоенного Джека. – Знаешь, я думаю, массаж был бы как раз кстати. – Ужин… – Картофелю ещё нужно пропечься, – улыбнулся Люциус и подмигнул, – и не только ему. Джек утробно захохотал. Люциус встал из-за стола, оплетая Джека руками. Тот незамедлительно глубоко поцеловал его, подхватывая на руки. – Только не на столе, – попросил Люциус, оторвавшись от жестких губ. – Неженка, – пробурчал МакГаффин, оттаскивая их в гостиную на просиженный диван. – Мы там едим, дурак, – отозвался Люциус, когда они стали хаотично раздеваться. – Аккуратист. – Почему это звучит как оскорбление? – Конечно же, это комплимент твоим замашкам, – нахально улыбнулся Джек, стягивая домашние штаны с чужих бедер. Целуясь, они расположились на диване. Джек положил ладонь на член Люциуса, уверенными движениями заводя его. Люциус выдохнул, облизываясь. Сегодня Джек явно искушал его, что случалось не часто. Обычно Люциус проявлял инициативу, уламывая уставшего детектива на постельные забавы. Если призадуматься, то из-за его стресса и играющей в мозгу паранойи у них очень давно не было секса. Оттого приятнее нежиться в крепких руках. Джек одновременно напористо и нежно разминал его тело, попеременно целуя в разные места. – Джек, – простонал Люциус, выгибаясь от незатейливых ласк. Джек игриво прикусил кожу на бедре, поглаживая головку члена Люциуса. Тот глубоко вдохнул, трепеща от истомы и ожидания. – Хочешь, я возьму его в рот? – хрипло предложил Джек. – Да, очень хочу, – простонал Люциус. Жар чужого рта накрыл его скользкий пенис, и Люциус хотел было толкнуться в томящее тепло, но руки Джека придержали его. Тот медленно вбирал в себя член, лениво двигая языком. – Черт, Джек, невыносимо. Джек сжал губы, и Люциус запнулся, резко кончая. Джек аккуратно опустил его член, потянувшись за салфетками на кофейном столике. Он стер следы спермы со своего подбородка, не сводя прищуренного взгляда с взмокшего и разморенного Люциуса. – Что такое? – тяжело дыша, спросил Люциус. – Помнится, раньше ты был за любые места, – протянул Джек. – Ты так любил трахаться в машине, что мы купили новую, более удобную. Люциус закатил глаза, видя озорство в карих глазах. – А я помню, как ты всегда протестовал, – отбил Люциус, потягиваясь на диване. – Что-то там про «пощади старика» или как там оно было. Джек фыркнул, улыбаясь и лаская рукой чужое бедро. – Или всё это было притворством? – спросил Люциус. – Хочешь снова посигналить? Джек хохотнул, целуя Люциуса в коленку. – Соседи будут не так рады, как мы, – подметил Джек. – Пойду, проверю наш ужин. Люциус проводил его взглядом, содрогаясь от силы привязанности к этому мужчине. Он лениво натянул удобные, домашние штаны, забивая на белье. Раньше он мог силой мысли отнести все грязные вещи в стирку и, не вставая, запустить стиральную машинку. Сейчас он не мог даже притянуть к себе штаны. Он действительно стал слабым. Тени шелестели под диваном, шелестя о сделке, завлекая его обратно на темный путь. Люциус был готов стать дымом, даже мелкой искоркой, если это означало любить Джека всю оставшуюся жизнь.