Непреложное правило

У них есть одно непреложное правило. Совсем простое, но оттого максимально сложное для выполнения — никто не должен знать о том, что происходит между ними. Мигель ненавидит это правило. Потому что в Штабе всегда очень много народу, да, он сам всех позвал, но легче от этого не становится. Кто же знал, что все так обернется? Вот и сейчас, Мигель отсчитывает секунды до момента, когда он наконец-то сможет прижать Питера к себе. Они последний раз касались друг друга шестнадцать часов назад, последний поцелуй — больше двух дней назад. Мигель готов на стену лезть — в прямом и переносном смысле. Кровь гудит в ушах, воздух кажется слишком горячим и тяжелым, каждая минута как пытка. Никто не планирует расходиться, внезапное совещание затягивается дольше обычного. Питер стоит в противоположном конце лаборатории, между ними восемь человек и каждый из них вот-вот станет кровным врагом Мигеля, если не выйдет из отсюда как можно скорее. Джесс начинает рассказывать какую-то отвлеченную историю из своих первых лет в роли Женщины-Паук и Питер смеется, реагирует на ее слова самым отвратительным способом каким способен, выглядит таким живым и притягательным, что Мигель прикусывает нижнюю губу. Мигель не может смотреть как рот Питера растягивается в улыбке, как его трясет от смеха, как он переминается с ноги на ногу, очевидно чувствуя на себе тяжелый взгляд с другого конца комнаты… — По моим расчетам еще две минуты, — голос Лайлы звучит едва слышно, ровно настолько, чтобы ее слова мог разобрать только Мигель. — Потерпи немного. Лайла считывает показатели с костюма Мигеля и прекрасно понимает, что происходит. Да тут не надо обладать сверхразумом, чтобы увидеть очевидное — Мигель до трясучки хочет Питера. Прямо сейчас. Прямо здесь. Немедленно. Он громко вдыхает через нос — видимо слишком, раз Джесс оборачивается, и Питер поднимает взгляд на Мигеля. Кажется, Джесс улавливает волну нетерпения, которая вот-вот превратится в цунами и смоет каждого, кто позволит себе простоять в лаборатории дольше, чем выдержит Мигель. Они с Питером смотрят друг на друга. У Питера расширяются зрачки — Мигель замечает это и когти самопроизвольно начинают лезть наружу. Приходится сжать кулаки. Больно, но это именно то что нужно в данный момент. На Питере его излюбленный розовый халат, треники, полосатые носки с тапочками и верх паучьего костюма — он сводит полы халата, закрываясь, словно ему есть что прятать. Взгляд Мигеля успевает зацепить одну деталь до того, как Питер заворачивается в розовую махру — кажется треники начинают выдавать нетерпение Питера. Мигель ухмыляется — позволяет Питеру заметить, что он знает его маленький секрет. В освещении лаборатории незаметно, но Мигель уверен, что щеки Питера порозовели. Питер каким-то невероятным образом все еще умудряется смущаться от внимания Мигеля даже спустя столько времени. Две минуты проходят катастрофически медленно, еще немного и Мигель начнет ощущать ход времени кожей. — Еще сорок секунд, — шепчет Лайла. — Все что тебе нужно под пятым пультом управления. Хотя Питер наверняка готов… В голосе Лайлы звучит едва заметное веселье. Она как всегда больше всех наслаждается тем фактом, что Мигель позволяет себе испытывать эмоции и привязываться к другим людям в самом прямом смысле из возможных. Слишком давно Мигель обитает в своей скорлупе одиночества, так что Лайла просто немного переживает. Ее на это не программировали, но очевидно искусственный интеллект способен обучаться. — Двадцать пять секунд. Джесс все еще что-то говорит, но Мигель ее не слушает, он смотрит на Питера почти не моргая. Ладони чертовски болят и уже немного влажные от образовавшихся из-за когтей ран. — Я думаю, что все поняли план действий, — Джесс хлопает в ладоши, а потом смотря на Мигеля добавляет: — А теперь мы, пожалуй, пойдем, время поработать. Восемь человек медленно покидают лабораторию и только Питер не двигается с места. Он все также замотан в розовый халат, кажется по самый подбородок, словно боится, что его состояние станет заметно для всех. Как только последний Человек-Паук покидает лабораторию, Лайла закрывает дверь и блокирует замок. Но Мигель не спешит, он осторожно разжимает ладони, дает порезам затянуться и затем медленно подходит к Питеру, не спуская с того взгляда. Разница в росте дает о себе знать и Питеру приходится задирать голову, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза. — Я сейчас свихнусь, — произносит Мигель и протягивает руку вперед, забираясь прямо под полы халата, ближе к треникам, к паху Питера. У Питера стоит так, что, наверное, больно. Терпения ему не занимать. Мигель обхватывает член Питера через ткань, и Питер очень шумно выдыхает. — Мне стоило выгнать их раньше? — Мигель надвигается на Питера и тому приходится пятиться назад, пока они не упираются в одну из стен. Дальше отступать некуда. — Тебе стоило не смотреть на меня таким взглядом, что встанет и у мертвеца, — Питер улыбается, задирает голову и Мигель наконец-то припадает губами к его шее. Он настолько счастлив, что наконец-то получил желаемое, что практически стонет — хотя себя он еще даже не думал касаться. — Раздевайся, — шипит Мигель не переставая прижиматься к Питеру. Клыки так и просятся, но Мигель успевает полностью отстраниться в последний момент — еще не хватало парализовать Питера. Питер же пользуется моментом, когда у него наконец-то есть намек на личное пространство, чтобы залезть в карман и вложить Мигелю в ладонь тюбик смазки. Dios mio, Лайла что-то там говорила про какой-то из столов, но Мигель ничего не помнит. Он как завороженный следит за движениями Питера, за тем как тот стягивает с себя халат и верх паучьего костюма задирается достаточно, чтобы у Мигеля окончательно выключился самоконтроль. Мигель не выдерживает, прижимается к Питеру со спины, практически впечатывая того в стену. — Полегче, Мигель, на мне конечно все быстро заживает, но… — Питер не успевает закончить, охает и полностью отдается происходящему между ними сейчас. Мигель стягивает с него треники, обхватывает член Питера уже голой ладонью и двигает ею именно так, как Питеру нравится. — Господи… — выдыхает Питер. Он упирается обеими ладонями в стену, держа себя на расстоянии от нее, давая себе пространство для того чтобы подаваться вперед, прямо в руку Мигеля. Мигель упирается в затылок Питера лбом. Это необходимо, чтобы не пустить в ход зубы — Мигель слишком поглощен процессом, чтобы думать о том, куда просятся его клыки. Костюм растворяется везде где нужно, освобождая член — ненадолго, ровно для того чтобы Мигель вылил на него достаточно смазки. Мигель торопится, он знает, что Питеру будет больно — они оба это знают. А еще оба знают, что Питер достаточно силен, чтобы прекратить все в любую секунду. Но Питер этого не делает, он сам выпячивает зад назад, зная, что вскоре произойдет. Как-то раз Питер на этот счет говорит, что «у моей задницы есть свое собственное паучье чутье». Мигель едва успевает направить член в Питера, как тот насаживается, принимает целиком, без какой-либо заминки. В ушах у Мигеля звенят слова Лайлы про «Питер готов» и голова начинает идти кругом просто от мысли, что Питер сам изнывал от нетерпения. — Мигель, двигайся, черт бы тебя побрал! — Питер звучит так, будто еще немного и заплачет. Может это действительно так, Мигель не видит его лица — все еще упирается лбом, свернувшись в три погибели, чтобы не дать волю зубам… Он обхватывает обеими руками бедра Питера и делает то, что от него просят. Мигель трахает Питера, шлепки его кожи о ягодицы Питера становятся все громче, эхо вторит им, сливаясь с какофонией звуков, которые издают они оба. Из Питера тянутся стоны, каждый становится выше предыдущего — Мигель знает, как Питеру нравится, как быстро, как глубоко. Он вгоняет в Питера член практически с математической точностью и каждое движение вознаграждается стоном. Мигель вторит ему сам того, не осознавая и вот они оба почти в унисон создают бесконечный поток эхо… — Мигель, Мигель, Мигель… — почти без остановки зовет Питер и Мигель не сразу понимает, что от него просят. Но все-таки соображает, что нужно Питеру помочь — он снова обхватывает его член и грубо дрочит. Питер срывается в крик и кончает Мигелю в кулак. У Мигеля темнеет в глазах на мгновение, а потом он все-таки кусает Питера за плечо и кончает следом, вогнав в него и член и зубы как можно глубже… — Антидот подействует через пять минут, — голос Лайлы звучит совсем близко. Мигель открывает глаза и понимает, что сидит на полу, откинувшись на стену. Халат Питера лежит прямо на нем, закрывая все что ниже пояса — Мигель догадывается почему, видимо без контроля костюм не восстановился до конца. Питер сидит рядом, он выглядит вполне себе бодрым, разве что верх его паучьего костюма вряд ли уже подлежит восстановлению, а след от укуса почти затянулся. К счастью, Лайла обладает полномочиями выдавать антидот при необходимости. — Зачем? — спрашивает Мигель, протягивая Питеру халат. Стоило Мигелю прийти в себя, костюм возвращается в рабочее состояние и закрывает любые пробелы. — Боялся, что от одного взгляда на Мигеля-младшего захочется второй раунд, — голос у Питера звучит осипшим, но веселым. Мигель не может сдержать улыбки. — Я серьезно, Мигель, — Питер поворачивается к Мигелю. — Нам пора что-то с этим делать. Твое прекрасное непреложное правило отлично работает, но я ведь тоже не железный. А ты и подавно. На деле никто из нас не железный. Ну кроме Железного Пау… Мигель не дает Питеру договорить — притягивает его к себе и целует. — Если у тебя есть силы так много болтать, то нам очевидно нужен еще один заход, — произносит Мигель и видит от как у Питера на шее дергается кадык. Он видимо слишком явно представляет себе «второй раунд». — Я пас, — Питер встает на ноги и затем резко хватается за поясницу. — Да, на мне все заживет за пару часов, но лабораторию твою это не спасет. Он показывает на стену — в местах где Питер упирался ладонями остались два углубления. Даже сверхпрочные материалы Нуэва Йорка не выдерживают страсти двух Человеков-Пауков. — Я не хочу вытаскивать наши с тобой отношения на всеобщее обозрение, — Мигель встает тоже, подает Питеру халат и тот сразу же в него закутывается. Очевидно, что щеголять по штабу практически топлесс не самая лучшая идея. Да и треники выглядят так, будто пережили мультивселенскую войну не иначе. — Все и так знают, — Лайла возникает между ними на уровне лица Мигеля. — Что? — переспрашивает Питер. — Это только вы двое делаете вид, что между вами ничего нет. Остальной Штаб уже давно обо всем догадался, — Лайла пожимает плечами. — Джесс застала вас в один из первых разов, но вам ничего не сказала. Мигель не верит своим ушам, он закрывает лицо руками. Dios mio, весь его образ строгого лидера больше не имеет никакого смысла. — Ну что же, это облегчает нам жизнь. Теперь, когда в следующий раз тебе приспичит сделать со мной что-то неприличное, мы просто попросим всех выйти, — Питер смеется. — А как же непреложное правило? — спрашивает Мигель, когда волна смущения и стыда отступает. — К черту правило, — Питер подпирает бока руками и выглядит он при этом фантасмагорично — полосатые носки, тапочки, растянутые треники, едва живой верх паучьего костюма и розовый махровый халат. — Отменим. Мигель думает, что в принципе, он как основатель Паучьего сообщества может устанавливать любые правила, а также отменять их или менять. Особенно если это не приносит никому вреда. А судя по тому, как блестят глаза Питера и насколько широка его улыбка — будет сплошная польза.