Мадонна взаймы

Ангра-дус-Рейс — маленький городок, скорее деревня. Две церкви, францисканский монастырь, глинобитные домишки, крытые пальмовыми листьями. Волны неспешно набегают на песчаную полосу берега, теплый ветерок шевелит листья деревьев. В конце ноября, когда в Англии на улицу было бы не выйти без теплой одежды, здесь тепло. Райский уголок встречает их выстрелами. Французы, объясняют чуть позже местные жители, когда недоразумение проясняется. Были здесь незадолго до появления «Герцога» и «Герцогини»: прошлись по домам, забрали все ценное. «У нас всего двадцать солдат в гарнизоне, а у них было несколько кораблей», — рассказывает через переводчика губернатор. Он напряжен, явно ищет признаки угрозы — все-таки перед ним приватиры, — но никому из их экспедиции (Вудс на это надеется) не хочется наживать проблемы. Португалия в союзе с Англией уже давно, а участь капитана Кидда — отправиться на виселицу ради нескольких призов, пройдя сначала через унизительный судебный процесс — малопривлекательна. Хотя тех идиотов, пытавшихся устроить мятеж ради атаки на шведский корабль, это не остановило. С ними он разобрался. (Кидд тоже был идиотом — убил своего канонира. Его повесили бы все равно.) После Англии это место кажется напоенным теплом и солнцем. Вудс — дитя города и моря, он не понимает прелести жизни в деревне, сколько бы друзья не приглашали его в свои загородные дома погостить. Он в состоянии оценить чистый воздух и ароматы свежей листвы и цветов, но все остальное в деревенском времяпрепровождении надоедает ему очень быстро. Охота хороша как способ набить руку в стрельбе и обеспечить себе дичь на обед, но не более того. Все важные дела вершатся в городе, давно понял он. В городе и на море. Его место там. Но здесь, ощущая, как по щекам хлещет ночной ливень, чтобы наутро смениться жарой, Вудс чувствует, как внутри что-то екает. Как будто поворачивается и встает со щелчком на место, туда, где должно было быть. И в груди становится тепло. Почти каждое утро их корабль окружают местные жители на каноэ — индейцы, метисы, негры и белые. Все смешалось в этом маленьком Вавилоне. Они предлагают им фрукты, цыплят, другие продукты, которых нет у моряков. Куда больше денег их интересует обмен: ножи, другие инструменты (любой металл очень ценен), ткани. Они уже не те дикари, которых можно убедить обменять золото на стекляшки, но в этой глуши не хватает многих вещей. В основном потому что их некому производить. Тот жалкий форпост цивилизации, который представляет собой Ангра-дус-Рейс и другие подобные ей городки, не может обеспечить всех нужд: в таких местах, как это, у людей есть лишь то, что необходимо, но не больше. Но монастырь и церкви — целых две! — они, конечно, построить не забыли. Первая напряженность со стороны португальцев сменяется оживлением, все более и более искренним. Губернатор — Рафаэль де Сильва Лагош, представляется он — кажется, теперь даже рад их видеть. Он приглашает их на праздник, посвященный Зачатию Девы Марии. Почти вся команда «Герцога» и «Герцогини», кроме ирландцев, завербованных в Корке, — протестанты, а Лагош и сопровождающие его братья из монастыря — без сомнения, католики, но каким-то странным образом эта деталь не играет сейчас никакой роли. «Вам не нужно причащаться, чтобы присутствовать», — заверяет губернатор, и на этом все разговоры о религиозных различиях заканчиваются. Возможно, в этой глуши у людей просто нет времени на ссоры из-за веры, а возможно, радость и желание поделиться с ближним чем-то хорошим не знают религиозных различий. Синьору Лагошу скучно в Ангре, Вудс это ясно видит: он, должно быть, здесь уже месяцы, а то и годы, ждет распоряжений из метрополии и обрывочных новостей из других колоний, с содроганием смотрит на каждый проплывающий мимо корабль — друзья? враги? — пытается управлять вверенным ему владением так достойно, как может, но может он, скорее всего, немногое. В его распоряжении двадцать солдат, сорок монахов и некоторое количество небогато живущих мирян, которые год за годом погружаются все глубже в болото унылой рутины скудной здешней жизни. Земля здесь плодоносит с дивной силой и зимы нет круглый год, но нет ни печатных станков, ни театров, никто не шуршит журнальными листками в кофейнях и не передает из рук в руки напечатанные на дешевой бумаге памфлеты, не пересказывает сплетни о том, что будто бы произошло вчера за ужином у королевы. «Вы слышали? Говорят, Её Величество сказала...» Здесь не хватает ткацких станков, кожевенных и гончарных мастерских, кузниц, хороших портных и галантерейных лавок и многих других вещей, которые цивилизация приносит с собой. Не хватает книг и картин — стены в домах местных жителей в основном голые. «Забрали все ценное», — вспоминает Вудс. Мысль, что, возможно, скоро ему и самому придется отбирать честно нажитое у колонистов, живущих ничуть не лучше, малоприятна, но он слишком далеко зашел, чтобы отступать, да и дыра в семейном бюджете требует решительных действий. Это все война: она многим нанесла немалый урон. Чертовы французские каперы что саранча, убивают всю морскую торговлю. Вудс даже пытался финансировать каперские экспедиции сам в надежде получить прибыль, но не преуспел, и теперь ему нужно сорвать большой куш. Галеон из Манилы скоро начнет сниться ему по ночам — Дампир убедил его, что захватить столь ценный приз возможно, — но ставить все на одну карту нельзя. Нужны другие призы. Чем больше, тем лучше, а на их счету пока всего лишь один испанский корабль. В Ла-Оротаве все прошло цивилизованно, по крайней мере, не считая некоторых накладок: им быстро заплатили выкуп, и стороны разошлись. Их пленники после захвата корабля даже не скрывали облегчения, что попали в заложники к христианам: турки отправили бы их на работорговые рынки Востока. Но и прибыль была отнюдь не королевской, а меж тем в организацию экспедиции вложены немалые деньги. «У нас еще есть время». Они даже не миновали мыс Горн, в конце концов. «Сара не простит мне, если все окажется попусту». Он вспоминает, какой видел её последний раз: упорно делающей вид, что ей все равно и вовсе она не расстроена. Она злилась на него из-за этой затеи с кругосветным плаванием. «Я вернусь с испанскими сокровищами, и мы будем ходить в театр на все дурацкие комедии, на какие ты захочешь», — мысленно обещает он ей. У них было неважно с деньгами в последние месяцы, и Сара злилась, что не может приглашать гостей так часто, как ей нравилось. Что приходилось считать каждый шиллинг, и она не смогла обновить свой гардероб в этом сезоне. «Я купила всего одно новое платье, куда это годится? В городе уже сплетничают, что мы того гляди пойдем по миру, а ты будто бы по уши в долгах». Но даже упоминание об охоте на манильский галеон приводило ее в ярость. «Найди другой способ, — безапелляционно требовала она. — Что угодно, но не бросай меня здесь одну». Он надеется, что когда вернется с кучей денег, сможет вымолить у неё прощение, но страх, что этого не произойдет (что они не смогут захватить галеон? что Сара так и не простит его, несмотря ни на что?) засел где-то внутри. «Я не мог остаться». Подвыпившие музыканты из их команды бредут во главе праздничной процессии с двумя трубами и гобоем, наигрывая «Идем, ребята». Задорная музыка возносится ввысь, в южное небо, во славу Девы Марии и всех безумцев, бороздящих моря в надежде на удачу. Украшенную цветами статую Девы несут через город, Вудс следует за толпой монахов вместе с губернатором Лагошем и Стивеном Кортни. Свечи, которые каждый человек в процессии держит в руках, мягко мерцают, завораживая. «Я просто не мог». Время от времени он оборачивается: тощий, юношеский силуэт Томаса то и дело заслоняют другие офицеры, старше рангом, которые идут впереди, но по тому, как брат дергает плечами, видно: ему скучно. Он, верно, воображал себе, что их ждут приключения, но пока они все больше плывут от одного острова к другому, запасаясь, везде, где могут, едой и водой, а портные на кораблях спешно шьют теплую одежду, чтобы морякам было во что одеться, когда они окажутся близко к Южному Полюсу. «По крайней мере, он будет чувствовать себя героем — потом, когда мы вернемся». Сможет рассказывать девушкам, как они били проклятых испанцев, и если даже и приврет в паре мест, чтобы покрасоваться — кому какой от этого вред. До совершеннолетия Томаса Вудс управляет и его частью наследства, и из-за войны эти деньги тоже пострадали. Всей их семье нужен этот чертов галеон, чтобы обеспечить безбедное будущее. Силуэт Девы Марии в ореоле из цветов виднеется впереди. Слишком прекрасная и непорочная, чтобы ей было дело до мелких грешников вроде него, слишком далекая и чужая. Чуть пошатываясь — кажется, он тоже выпил слишком много — Вудс думает, что сейчас ему не к кому обратиться, кроме неё.