Самородок

Охотнику, возможно, нужно даже больше терпения, чем золотоискателю. Натаниэль знает о золоте ровно столько, сколько нужно чтобы запудрить голову ничего не подозревающим деревенским ротозеям, но он может отличить пирит от золотого самородка. То, что сейчас находится перед ним, определенно тянет на самородок. В деревне они, несомненно, растут и крепнут быстрее, чем в городе. Свежий воздух, облагораживающий душу труд под открытым небом... Натаниэль и сам мог бы заняться подобным, если бы не страсть к легким деньгам и жизни на широкую ногу. Честным способом хорошо не заработать. Честным способом не загнать в ловушку дичь. И какая в этот раз попалась дичь! Натаниэль готов поклясться, что этот парень вырос на целый дюйм прямо у него на глазах. Зимой он тащил дрова, отдуваясь, а теперь делал это играючи и раскалывал поленья за считанные минуты. Осторожность в этом деле не помешает, но и передержать нельзя. Ловить нужно теплым — не горячим, иначе обожжет руки. Нейт смотрит на свои ладони, сгибает и разгибает пальцы, прячась за стогами с сеном. Он слушает, как Джерри неумело пытается читать вслух, день за днем, раз за разом. Это бормотание постепенно становится музыкой для ушей. Нейт слышит, как голос грубеет, минута за минутой. Как шаги становятся тяжелее. Как меняется запах. Чувства Натаниэля противоречивы. Он почти жалеет, что лягушонок его не узнаёт, но хорошо понимает, чем это чревато. Пока рано раскрывать все карты — нужно выждать, затаиться ещё немного. Когда все деньги будут у него в руках, можно снимать сливки. Нейт не будет грубым, нет — расскажет и покажет Джерри всё то, что ему необходимо знать. Такие, как он, могут долго тешить себя иллюзиями. На то они и золотые самородки. Лежат, облепленные грязью собственных иллюзий, не зная ничего о том, кто они есть на самом деле. Жизнь его легче не станет, определенно — у Натаниэля не стала — но уж лучше знать правду, пусть и горькую. Нейт всегда оставлял за собой правду. Болезненную, неприятную, жестокую... это был его подарок тем людям, которых он обводил вокруг пальца. – Ты знал, что гуси создают пару на всю жизнь? – спрашивает надоедливая рыжая заноза. Нейт терпит её по двум причинам. Одна из них сейчас латает курятник, сидя верхом на дощатой крыше. Жаль, что на улице постепенно становится так холодно — Натаниэль с радостью бы оценил готовность дичи. Пока он лишь видит, что Джерри дует на озябшие пальцы и даже не думает снять с себя потертый плащ. – Представляешь, как это романтично? – настаивает Энн, кружась по комнате, точно осенний лист. – Они присматриваются друг к другу, выбирают, чтобы потом остаться вместе насовсем! Натаниэль облизывает губы. Нет, ему достаточно того, что он видит, чтобы понять — парень почти готов. Ещё немного, толика времени — жители этого захолустья как раз успеют созреть и раскошелиться... Джерри поворачивает голову в сторону дома, прищуривается, будто знает, что за ним наблюдают. Чувствует его присутствие. Дичь всегда чувствует — такова её природа. Не всегда видит охотника или слышит, но точно знает, когда он рядом. Такое положение вещей почти греет душу. Джерри поправляет картуз, рассеянно следит взглядом за летящими по небу птицами, пока не вспоминает о том, что нужно вернуться к работе. Раздается равномерный стук. – Знаешь, – задумчиво говорит Натаниэль, не отрывая пристального взгляда от работающего мальчишки. – Гуси ещё и очень вкусные.