Суйбянь

Вэй Усяню никогда не говорили, что мечи заклинателей могут оказаться, ну, с сюрпризом. По правде говоря, он даже не читал об этом нигде и с каким-то обреченным осознанием начинал понимать, что даже в такой простой вещи, как получение своего меча, умудрился выделиться. Вэй Усянь просто надеется, что может быть где-то в запретных частях библиотек каких-нибудь Орденов хоть что-то упоминается об этом.   Однако то, что в сам факт нахождения у него живого меча никто не поверил, — говорило о многом.   И он все еще не знал, как к этому относиться.   Только взяв меч в руки, его обдало каким-то странным, но определенно приятным и родным теплом. А после, когда он по чистой случайности дал ему (ей, как выяснилось чуть позже) имя, произошло это.   «Солнце, прекращай витать в облаках, я тебя умоляю, не зря же тут Цзян Чэн перед тобой распинается», — раздался в голове мягкий женский голос и Вэй Усянь вздохнул.   Суйбянь была… странной. Даже если не брать во внимание тот факт, что она буквально меч. Своим поведением немного напоминала шицзе и постоянно звала его Солнцем. И порой Вэй Усяню казалось, что теперь у него две старших сестры, просто одна из них оказалась гораздо, гораздо ближе. Как в моральном, так и в физическом плане.   Каждое слово Суйбянь сквозило заботой, однако кроме этого она показывала и другие эмоции. Порой начинала ворчать, иногда даже материть его, потому что она явно не была готова к выходкам Вэй Усяня.   Ему было интересно, почему Суйбянь такая… такая. Умеющая говорить, пускай и мысленно. С другими она говорить не могла — они оба ставили эксперименты, где подопытным обычно оказывался Чэн-Чэн. И нет, Вэй Усяню не стыдно, неа. Ну, разве что самую малость.   Однако было обидно, что Цзян Чэн не поверил в то, что Суйбянь живая. Конечно, в мире существовало поверье, что их мечи — все равно что отдельные личности, особенно когда их нельзя было вытащить из ножен после смерти хозяина, будто они несли траур, но что б настолько… Говорящий меч.   Это было максимально странно.   Вэй Усянь был готов строить множество теорий, но увы, они оставались лишь теориями, ведь никакого обоснования для них у него не было. Суйбянь в этом деле помочь не могла — она очнулась и помнила себя ровно в тот момент, когда ей дали имя. Точнее будет сказать, она смогла начать говорить с ним, когда получила имя, а осознала себя во время той самой теплой волны, которая, видимо, окатила не только Вэй Усяня, но и Суйбянь.   В общем, ситуация была невероятно странной, но Вэй Усянь, как бы парадоксально это ни было, успокоился и перестал заморачиваться по этому поводу. Потому что Суйбянь стала для него довольно близким… существом, даже другом. А друзей у Вэй Усяня было чертовски мало. Да и в конце концов, сказывался тот факт, что они сражались вместе. Суйбянь его защищала и прикрывала. После подобного он просто не мог не воспринимать ее ближе, чем просто какую-то железку.   «Если никто не верит, то есть ли смысл пытаться доказать им обратное, Солнце?» — Спросила Суйбянь после того, как Вэй Усянь рассказал о ней Шицзе. — «Просто плыви по течению и забей».   Иронично, но этим высказыванием, которое в итоге стало девизом как Вэй Ина, так и Суйбянь, она лишь оправдала свое имя.   Какая разница.   Это было настолько забавно, что в тот момент Вэй Усянь рассмеялся в голос, получив от сидящего Цзян Чэна смачный профилактический подзатыльник. Да, братишка явно не оценил, что его шисюн ни с того ни с сего расхохотался.   Иногда Суйбянь говорила странные слова.   В итоге они оба пришли к выводу, что возможно, это были жалкие огрызки ее прошлой жизни, но оба были не уверены в этой теории, хотя больше никаких логичных доводов касательно этой странности у них просто не оставалось.   Но Суйбянь, похоже, в чем-то была его копией — она весьма легкомысленно приняла этот факт и не особо нагружалась этим. Мол, что было, то прошло, да и зачем переживать по поводу того, чего даже не помнишь?   Даже хорошо, что она не помнила, а то сейчас бы беспрерывно ныла и плакалась Вэй Усяню о том, как сильно скучает по прошлой жизни, семье, друзьям и прочему.   Сам Вэй Усянь не мог поспорить с этой логикой, потому что она, определенно, была.   Суйбянь была довольно мирной и не особо конфликтной личностью. Конечно, у нее порой бывали всплески агрессии, что влекло за собой отборные маты и весьма интересные проклятья в сторону того, кто ее взбесил, но… Да, в общем-то, не считая подобных моментов, она была довольно мила и спокойна.   А еще терпеть не могла грязь.   Тогда был ужасный ливень, так что земля превратилась в отвратительное грязевое месиво, а они, как назло, устроили охоту на нежить. Ну и с час походив по лесам, от чего к подошве его обуви прилипло как минимум пять сантиметров грязи, а то и больше, Вэй Усяня ждала довольно любопытная реакция на то, когда он собрался встать на Суйбянь…   «Нет, Солнце», — решительно заявила она.   — Э?   «Бэ. Я не позволю встать на себя этим… этим кошмаром. Ни за что. Не-а. Хрена с два».   — Вэй Усянь, какого черта ты медлишь? — Недовольно прорычал Цзян Чэн, заметив, что шисюн отчего-то не спешил вставать на меч, смотря на него как-то странно.   — Но до этого ты спокойно переносила мою обувь, что изменилось в этот раз? — Задался он вполне логичным вопросом, проигнорировав негодующего Цзян Чэна.   «В прошлые разы это была буквально дорожная пыль, такое я стерплю, не растаю, не сахарная. Но это. Тебе пояснить или сам догадаешься?»   Вэй Усянь задумчиво перевел взгляд на свои сапоги. Разглядел их с разных сторон и пришел к выводу, что даже ему было бы очень неприятно, если бы кто-то встал на него в такой обуви. Боже, да он бы после такого этому «кому-то» сразу же зубы выбил бы!   — Вэй Усянь! — Вновь окрикнул его шиди.   В итоге Вэй Усяню пришлось снять сапоги и лететь, держа их в руках. Цзян Чэн смотрел на него, как на придурка. Вэй Ин лишь отшутился, не став объяснять, что это, вообще-то, капризы Суйбянь, а не его дурость виноваты. Но это, конечно, было бы как об стенку горох, так что Вэй Усянь даже не пытался.   --   «Какой высокомерный», — с каким-то удивлением произнесла Суйбянь, впервые увидев жениха Цзян Яньли. — «Не могу поверить, что такие люди и правда существуют».   — О, это еще ничего. Не могу поверить, что говорю это, но Цзысюань из всего своего Ордена самый нормальный, — хмыкнул Вэй Усянь, когда они, наконец, остались наедине. Возможно, это был самый огромный минус — если Суйбянь и могла общаться с ним мысленно (когда Вэй Усянь представил меч со ртом, его пробило на нервное хихиканье), то Вэй Усянь так не мог. Ему приходилось отвечать вслух, потому что Суйбянь, увы, отчего-то не могла читать его мысли. Хотя, если смотреть на это с другой стороны, то подобное было даже неплохо. Как бы Вэй Усянь ни считал Суйбянь близким существом, а от мысли, что даже в своих мозгах он не мог оставаться один, пробирало в дрожь.   «Какой ужас. Надеюсь, мы их еще не скоро встретим».   Вэй Усянь малость обреченно вздохнул.   — Я тоже, но это маловероятно. В конце концов, мы скоро поедем на обучение в Облачные Глубины, а там орден Цзинь будет сложно не встретить.   И Вэй Усянь, и Суйбянь душераздирающе вздохнули.   --   «Фе, какие мы важные», — недовольно бурчала Суйбянь и Вэй Усянь готов поставить все что угодно на то, что будь она человеком, точно бы поморщила нос.   Он тихо рассмеялся и шепотом произнес:   — Да ладно тебе, Суйбянь. Ты тоже часто отчитываешь меня за мои проделки.   Суйбянь недовольно фыркнула.   «Я — это одно. Мне можно на правах твоего меча. А это что? Этот Лань Ванцзи сам же говорил, что драки запрещены и первый же ее начал! Тьфу, бляха муха».   Вэй Усянь от последнего удивленно приподнял брови, однако не стал уделять этому внимание, уже давно привыкнув к порой странным словечкам своего меча.   Благополучно сбежав от не на шутку разозленного Лань Ванцзи, Вэй Усянь тихо крался к их с Цзян Чэном комнате, попутно разговаривая с яро негодующей Суйбянь, пока была такая возможность.   — Но Суйбянь, это ведь я его спровоцировал, разве не так?   «Так, однако об этом Ванцзи все говорят как о человеке, который умеет держать себя в руках. Да в общем-то, все Лани в теории должны быть такими, и что мы видим? Вот именно! Клянусь, если еще подобное увижу, то начну называть их лицемерами. Терпеть таких не могу».   Вэй Усянь вздохнул, но в глубине души понимал, что она права.   — Возможно, просто это я такой особенный, что он из себя вышел.   «Ну-ну», — недоверчиво хмыкнула Суйбянь.   К этому моменту они наконец добрались до комнаты. Вэй Усянь максимально тихо открыл дверь, вошел и…   Столкнулся нос к носу с недовольным Цзян Чэном.   — Вэй Усянь, какого гуя ты где-то шляешься?   Вэй Усянь нацепил одну из своих самых лучших улыбок и произнес:   — О, мой любимый шиди, ты не поверишь, что я пережил!   Выражение лица «любимого шиди» сразу стало каким-то уставшим и максимально обреченным.   — Вэй Усянь, что ты снова натворил?   — Цзян Чэн, не переживай, ничего такого, что не выдержало бы твое сердце! Я, возможно, просто немного подрался с Лань Ванцзи?   — Ты что?   --   На утро Вэй Усянь с недовольным и жалобным видом потирал синяк, красовавшийся на его ребрах, пока они с Цзян Чэном шли на занятия.   — Шиди, зачем же так жестоко, ну?   Цзян Чэн очень нехорошо прищурился и Вэй Усянь послушно прекратил на нем висеть, ради своего же благополучия чуть отодвинувшись.   — Ты еще легко отделался, — мрачно ответил Цзян Чэн и Вэй Усянь грустно вздохнул. Синяк, конечно, не особо сильно болел, с ранами от Цзыдяня это точно не сравнится, но все равно, определенный осадок присутствовал. Так еще и вставать пришлось рано! И нет бы разбудить его нормально, как Шицзе, например! Но нет. Цзян Чэн безжалостно сбросил его с кровати. Спасибо, хоть ледяной водой не облил, видимо, ему просто было лень идти за ней.   Так еще и с Суйбянь поговорить так и не смог, лишь слушал ее смех и комментарии к происходящему.   «Да ладно тебе, Солнце, все не так уж и плохо», — весьма миролюбиво сказала она, словно бы почувствовав состояние Вэй Усяня. Самому же Вэй Ину на это ответить было нечего — во-первых, они не были наедине, а во вторых, ну, он действительно был без понятия, что на это ответить.   Как-то незаметно к их компании присоединился Не Хуайсан, и вот так втроем (формально вчетвером, но об этом знали только Вэй Усянь и Суйбянь, да) они наконец добрались до помещения, в котором будет проходить занятие.   И, о ужас, лучше бы Вэй Усянь прогулял этот день.   «Знаешь, Солнце, беру свои слова назад. Это пиздец».   Вэй Усянь не знал значение слова «пиздец», но глядя на сидящего в комнате Лань Ванцзи, начинал догадываться, что оно может означать.   Но Вэй Усянь, к счастью или нет, являлся довольно оптимистичным человеком, так что решил не заморачиваться над этой… проблемой, да.   В общем-то, он даже не успел ничего сделать, потому что вошел учитель. И, господи боже, он начал зачитывать правила.   «Казалось бы, куда еще хуже…» — философски заметила Суйбянь и Вэй Усянь с трудом сдержал улыбку.   Но, к счастью, это не продлилось долго, и Лань Цижэнь начал опрос. Сложно сказать, что из этого было хуже, но к счастью, Вэй Усянь являлся далеко не глупым юношей, не смотря на свое распиздяйское поведение. Так что он бодро отвечал на заданные учителем вопросы, споткнувшись лишь единожды.   — Правда, я рассматривал еще и тр…   «Молчи». — Вдруг прервала его Суйбянь и Вэй Усянь от неожиданности умолк. — «Я знаю, что ты хотел сказать и даже не смей делать этого, Солнце. Так хочется нарваться на неприятности?»   — Вэй Усянь? — Требовательно произнес Лань Цижень, заметив, как тот замер.   Вэй Усянь неловко улыбнулся. Суйбянь была права. И чего это на него нашло? Такими вопросами он вполне может не только нарваться на неприятности, но и подпортить репутацию своему ордену. И так слухов полным полно, стоило ли давать для них еще больше поводов?   — Нет-нет, ничего, учитель, — отмер он наконец. Лань Цижень недовольно вздохнул, после задал еще парочку вопросов и наконец разрешил Вэй Усяню сесть, начав «пытать» других учеников.   Цзян Чэн незаметно для всех облегченно вздохнул.   Никакого наказания с переписыванием правил Вэй Усянь так и не получил.   --   — Эти злобные твари так быстро смылись, — задумчиво проговорил Вэй Усянь, глядя на Суйбянь, лезвие которой было обмотано водорослями.   «Солнце, ради всего святого, убери с меня это дерьмо», — моментально отреагировала Суйбянь. Вэй Усянь беззлобно фыркнул, однако просьбу выполнил, убрав с лезвия меча несчастное растение.   По правде говоря, твари эти напали довольно вовремя, а то Вэй Ин точно бы набросился на Цзинь Цзысюаня, который в очередной раз решил потрепать его нервы, оскорбляя орден Цзян. М-мудак.   Вэй Ин думал провести эти дни отдыха ничем не занимаясь, о чем отчаянно уговаривала его Суйбянь, не в настроении лезть во всякие сомнительные приключения. Может в других местах это и было забавно, но точно не в ордене Лань, где буквально каждый человек следует сомнительным правилам, а некоторые и того весьма… лицемерны.   В общем-то, старик Лань уехал по каким-то своим важным делам и это было отличным поводом отдохнуть. Вэй Усянь правда не собирался никуда влезать, честно. Но что-то пошло не так и вот они уже на озере Билин, охотятся на гулей.   «Я все еще не понимаю, какого черта ты так упорно липнешь к этому Лань Ванцзи», — недовольно пробурчала Суйбянь, когда Вэй Усянь в черт знает какой раз попытался завести разговор с этой отнюдь не разговорчивой личностью. Конечно, вслух Вэй Ин ей ничего не ответил. Да и не до этого было — гули наконец соизволили высунуться из воды, так что Вэй Усянь определенно был занят делом, пускай и убивал он этих тварей играючи.   Возможно, в отличие от других заклинателей у него было весомое преимущество — он не сражался один. Он мог положиться на Суйбянь, вверяя ей свою защиту и прикрытие спины.   — Прекрасный меч, — внезапно раздался голос Лань Ванцзи, который видимо заметил, как он с Суйбянь занимается устранением тварей. — Какое имя ты ему дал?   «Ладно, добавлю ему в карму пару плюсов. Теперь ты меня не так раздражаешь, подхалим», — тут же среагировала на комплимент Суйбянь, заставив Вэй Усяня улыбнуться.   — Какая разница, — ответил он.   — У него есть свой характер. Не дать ему имя — верх неуважения, — неодобрительно ответил Лань Ванцзи и Суйбянь в его голове хохотнула.   «А он начинает мне нравиться! Еще бы мой пол правильно называл, цены бы ему не было», — Вэй Усянь едва не закатил глаза.   — Нет-нет, ты не понял. Это ее имя, видишь? «Суйбянь», — он специально показал надпись на ножнах.   — Бред, — хмуро ответил Лань Ванцзи, видимо, проигнорировав что Вэй Ин говорил о своем мече в женском роде.   «Сам ты бред, мудила. Нормальное у меня имя! Нет, Солнце, беру свои слова назад, он мне не нравится», — среагировала она и судя по голосу даже слегка обиделась, что Лань Ванцзи проигнорировал то, что она, вообще-то, девушка.   В этот раз Вэй Усянь не смог сдержаться и весело хохотнул, от Чего Лань Ванцзи нахмурился еще больше.   «Хэй, Солнце, обернись», — предостерегла его Суйбянь и Вэй Усянь тут же посерьезнел, внимательно осмотревшись. И действительно, вода пошла волнами от начавших в ней активное движение гулей. — «Выглядит как пиздец», — смиренно заключила Суйбянь.   И, что забавно, она оказалась абсолютно права.   --   «Солнце, ты точно в порядке? Никаких повреждений нет?» — Заговорила Суйбянь, когда они уже возвращались обратно. Вэй Ин сидел на лодке один, остальные были на довольно приличным расстоянии, так что пускай и тихо, но он наконец мог поговорить с ней.   — В полном, — практически прошептал он. Суйбянь облегченно вздохнула.   «На будущее: если от этого не зависит твоя жизнь, не пихай меня в какое-то сомнительное дерьмо. Знаешь как было мерзко ощущать всю эту завесу волосни?»   — Стой, так ты что-то чувствуешь? — Удивленно спросил он.   «Когда как. Я чувствую твою руку, ножны, в общем-то, я ощущаю все, кроме смены температуры», — ответила она.   — Это довольно любопытно.   «Не то слово, однако не уходи от темы. Не делай так больше, договорились?»   Вэй Усянь весело фыркнул.   — Как скажешь, как скажешь.   «Мне стоит спрашивать что это были за фокусы с темной энергией?»   Вэй Ин чуть поморщился.   — Это… ты тоже почувствовала?   «Ага. Весьма… специфические ощущения. Ты мог позвать меня, Солнце. Так бы я точно смогла отыскать тебя в этом водовороте».   Вэй Усянь вздохнул.   — Сам не знаю, что на меня нашло. Я просто… запаниковал, понимаешь? Мне это даже в голову не пришло.   Вэй Усянь думает, что будь Суйбянь человеком, она бы точно закатила глаза.   «Так уж и быть, прощаю. Как говорится: один раз — не пидорас».   Глаза Вэй Усяня удивленно расширились, а после он фыркнул, расхохотавшись.   --   — Наследник ордена Цзян, — с заметным беспокойством обратился к Цзян Чэну Лань Хуань. — С молодым господином Вэем точно все в порядке?   Цзян Чэн поморщился, даже не глядя в сторону с черт пойми чего хохочущего шисюна.   — В детстве головой ударился, вот его иногда и заклинивает, — раздраженно ответил он.   Лань Хуань мудро покивал, мол, вроде понял, но не поверил.   Цзян Чэн, по правде говоря, и сам в эту отговорку уже не верил.   --   «Я не могу поверить», — как-то обреченно вздохнула Суйбянь, — «нас действительно выгнали. Я ставила хотя бы на пять месяцев, но ты продержался лишь три».   Что сказать. Суйбянь действительно старалась. Даже Цзян Чэн не мог оказывать на него такое же влияние, как Суйбянь. Она даже отговорила его от того, чтобы ночью таскать вино. Это был поистине удивительный поступок, а еще более удивительным было то, что Вэй Усянь послушал, больше не нарываясь.   Но, конечно, Вэй Ин не был бы Вэй Ином, если бы в итоге он не совершил чего-то из ряда вон.   Так что в ответ он беспечно пожал плечами.   — Я ни о чем не жалею. Павлин заслужил это. А будь на моем месте Цзян Чэн, проблем было бы гораздо больше.   Суйбянь вздохнула, однако правоту Вэй Усяня признала. Конечно, Цзян Чэна бы не выгнали в зашей, но проблем действительно было бы гораздо больше. Как никак, он наследник ордена Цзян, получилось бы просто ужасно, набросься он с кулаками на наследника ордена Цзинь, пускай вызывающее поведение последнего так и требовало кулака в морду.   — Да и признай, ты сама рада, что мы наконец оказались дома, — он беспечно закинул руки за голову, наслаждаясь солнечным светом.   «Твоя правда», — окончательно признала она победу Вэй Ина, на что тот довольно улыбнулся.   Вэй Усянь сощурил глаза, глядя на чистое и ясное небо. Он не хотел думать ни о взбучке, которая настигнет его в лице Мадам Юй, ни о том, что фактически сорвал помолвку шицзе.   Пока все было хорошо, он просто хотел как следует насладиться этим моментом.   И, Вэй Усянь знал, Суйбянь полностью разделяла его точку зрения.   --   Вэй Усянь даже не сомневался, что виной всему этому цирку были те соревнования, из-за которых Вэньские псы явно затаили обиду. По крайней мере, один конкретный Вэнь.   — Отдавайте свои мечи, — самодовольно улыбался ублюдок Вэнь Чао, смотря на них сверху вниз. У Вэй Усяня зачесались кулаки.   «Не отдавай меня», — с каким-то паническим ужасом раздалось в голове, и Вэй Усянь абсолютно точно разделял чувство Суйбянь. Еще никогда в жизни, с момента ее появления, они не расставались. Разве что ненадолго, и то только тогда, когда Вэй Усянь уходил мыться, а так он даже спал рядом с Суйбянь.   Цзян Чэн тогда на него очень странно посмотрел, но говорить, к счастью, ничего не стал.   Вэй Усянь сглотнул и поджал губы.   — Прости, — тихо выдохнул он, — потом я обязательно верну тебя.   Даже если бы Вэй Ин знал, что произойдет в скором будущем, он бы все равно сказал это, просто потому что по другому не мог.   --   Вэй Усяню кажется, что проходит вечность, а не какие-то жалкие три месяца. Он истощен морально и физически, темная энергия клубится во всем теле, пальцы на ногах и руках ледяные-ледяные.   Пристань Лотоса сожжена, но к счастью, шицзе и шиди спасены.   Вэй Усянь мстит Вэнь Чао и, по правде говоря, он бы никогда не подумал, что на финальном этапе своей мести встретит Цзян Чэна.   — Вот твой меч, — хмыкает брат и отдает ему Суйбянь.   И для Вэй Усяня мир сужается резко, он уже не обращает внимания ни на воющего от боли Вэнь Чао, ни на Цзян Чэна, ни на стоящего в стороне Лань Чжаня.   Он смотрит на меч, ощущает от рукояти непривычный холод и кажется, что у него руки слегка подрагивают.   — Суйбянь, — выдыхает он, но в ответ ничего не слышит. И Вэй Усянь вздрагивает. Поднимает голову, стараясь не показывать паники, смотрит на Цзян Чэна, — шиди, ты… ты ничего не слышал?   Цзян Чэн скептически выгибает бровь и фыркает.   — Все, что я отчетливо слышу прямо сейчас — это визги вэньской свиньи, — он морщится, а у Вэй Усяня отчасти гора с плеч валится.   Вэй Ин вздыхает, осторожно прицепляет Суйбянь к поясу и решает, что он потом с этим разберется. Наверное, Суйбянь просто обиделась, учитывая ее характер, это вполне возможно.   О своих мрачных предположениях, которые подкидывает логика, он старается не думать.   --   Позже, оставшись наедине с самим собой, Вэй Усянь не выдерживает, резким движением вытаскивает Суйбянь из ножен.   — Хэй, Суйбянь, ну ты чего дуешься? — Кажется, голос у него дрожит и практически срывается. — Я же вернул тебя, как и говорил, ну? Ладно, не совсем я, это был Цзян Чэн, но все-таки…   Он обрывает свою сбивчивую речь, пустым взглядом уставившись на лезвие. Суйбянь продолжала молчать, Вэй Усянь стоял в абсолютной, оглушающей тишине.   Вэй Усянь больше не слышал ее голос.   --   Поначалу Цзян Чэн не обращал внимания, а потом до его мыслей дошла одна очень неправильная деталь. Вэй Усянь, раньше всюду таскавшийся со своим мечом (он даже спал с ним рядом), внезапно начал его… забывать.   Он оставлял его в комнате, кажется, постоянно. По прежнему чистил его, точил лезвие, но, почему-то, не использовал.   Цзян Чэну на это оставалось лишь осуждающе поджимать губы, однако пытаться говорить на эту тему с Вэй Ином он перестал — шисюн постоянно находил повод либо смыться, либо переводил разговор в другое русло.   А потом стало не до этого. Война, восстановление Пристани Лотоса, уход Вэй Усяня из ордена…   Все привыкли, что свой меч, которым раньше так дорожил, он больше не носит. Приняли, как данность. Даже Цзян Чэн.   А потом случается то, чего он боялся больше всего.   Цзян Яньли, его любимая старшая сестра, умерла по совершенно нелепой причине из-за какого-то ублюдка из ордена Цзинь.   А после, будто бы желая морально добить Цзян Чэна, умирает и шисюн.   — Позаботься о ней, — шепчет Вэй Усянь, улыбаясь блекло, совсем не так, как раньше, но Цзян Чэн слышит его.   А потом Вэй Усянь падает со скалы.   Цзян Чэн какое-то время смотрит опустошенным взглядом туда, где какое-то мгновение назад стоял его брат.   Куча мертвецов прыгает следом и Цзян Чэн с содроганием понимает, что он даже похоронить его не сможет.   Цзян Чэн разворачивается и уходит.   Он останавливается в разрушенной заклинателями Вэньской деревеньке, вспоминая последние слова Вэй Усяня. И пары секунд не проходит, прежде чем он догадывается, о чем говорил его шиди. Он криво улыбается. Придурок даже на грани смерти остается придурком, но кто Цзян Чэн такой, чтобы не выполнить его последнюю волю?   Поэтому Цзян Чэн, не теряя времени, начинает поиски, пока остальные празднуют победу.   Цзян Чэн кривит губы, пытается понять, почему он не остановил это стадо, но понять он все равно не может.   Цзян Чэн возвращается в Пристань Лотоса с мечом покойного шисюна, Вэньским ребенком и чувством опустошенности где-то в груди.   Ему все еще чудится, что это все — просто затянувшийся кошмар, сейчас он проснется от веселого смеха Вэй Ина, они подерутся, а потом их с мягкой улыбкой начнет разнимать Яньли.   Но кошмар не проходит, Цзян Чэн не просыпается.   Поэтому он продолжает жить дальше.   --   Цзян Чэн носит Суйбянь с собой везде и шлет нахуй сложными и завуалированными конструкциями орден Цзинь, а в особенности его главу, хотевшего забрать меч себе.   Цзян Чэн не понимает, почему не расстается с Суйбянь даже когда ложится спать, но ничего поделать с собой не может — в конце концов, он хочет сохранить хоть что-то, что осталось и что доверил ему шисюн.   Вэньского малыша, А-Юаня, он усыновляет.   Это хороший ход хотя бы потому, что теперь не нужно думать о наследнике, и на Цзинь Лина, в случае чего, не падет обязанность становиться главой обоих орденов.   Цзян Чэн воспитывает ничего не помнящего о своем прошлом Цзян Юаня и раздумывает о том, что было бы неплохо забрать племянника к себе хотя бы месяца на три. Ему так будет спокойнее, да и мальчишки хотя бы познакомятся.   Черт знает что его дергает, но однажды, в день смерти Вэй Усяня, Цзян Чэн сидит в своих покоях мрачно разглядывая Суйбянь. Прошел уже год, а боль все никак не стихает.   Цзян Чэн смотрит на меч еще какое-то время, а потом, усмехаясь, медленно вытаскивает лезвие.   — А говорил, что Суйбянь разговаривает, — фыркает он насмешливо, но в глазах ни искринки. — Чертов лжец.   «Прошу прощения, но мое чудо кто угодно, но не лжец», — раздается в голове женский голос и Цзян Чэн явно чудом не отбрасывает меч на пол.   — Ты… ты говоришь, — с неверием произносит он и слышит, как насмешливо хмыкает меч.   «Нет, пою».   — Почему ты раньше молчала? — Задает Цзян Чэн вполне логичный вопрос и на какой то миг наступает тишина. А потом Суйбянь рассказывает. Рассказывает, что Вэй Усянь лишился ядра, а она, почувствовав, что что-то не так, да еще и находясь в стане врага, запечатала саму себя. И говорить из-за этого с Цзян Чэном не могла, просто потому что тот ее не вытаскивал ни разу, а Вэй Усянь не слышал. Она рассказывала, как видела, что Вэй Ин с каждым днем потихоньку сходил с ума все сильнее и сильнее, но совершенно ничего не могла сделать.   И Цзян Чэн, не проливающий ни слезинки с самой смерти Яньли, не выдерживает.   — Зачем… Зачем я делаю это? — Спрашивает он, на слезы, капающие на лезвие Суйбянь.   «Тебе больно. И мне тоже больно, но плакать я не могу», — голос у Суйбянь подрагивал, — «так что ты за двоих плачешь, Цзян Чэн».   Цзян Чэн на это молчит, пытается остановить слезы но не выходит. Еще минут десять они сидят в абсолютной тишине, а потом Суйбянь вновь начинает говорить:   «Пожалуйста, не бросай и ты меня», — это похоже на тихую, отчаянную мольбу и Цзян Чэн крепко сжимает рукоять меча.   — Не брошу, — обещает он, а потом с мрачной улыбкой добавляет: — мы вместе дождемся этого засранца, и я отдам ему тебя лично.   «Ты… ты действительно веришь в это?»   — А ты нет? — Цзян Чэн искренне удивляется, — это же Вэй Усянь. По-другому и быть не может.   Суйбянь молчит пару секунд, а потом говорит, и в голосе ее слышится улыбка:   «Действительно, это же Вэй Ин», — эти слова, такие правильные, немного заполняют пустоту в душе Цзян Чэна и он прикрывает глаза.   Цзян Чэн больше не один.   И они дождутся Вэй Усяня, пусть на это потребуется хоть вечность, а потом в лицо выскажут то, какой же он придурок.   И они ждут.   А через двенадцать лет ожидание наконец оправдывает себя.