Вечер после работы

Первым, на что Жбанков бросил свой рассеянный взгляд, стоило ему ступить на порог собственного дома, были чужие ботинки, аккуратно оставленные в углу. В его груди вмиг сделалось тесно, а в животе узлом сжалось волнующее предвкушение. Закрыв за собой входную дверь, он медленно сглотнул с одной лишь мыслью: Максим уже был здесь. Это был один из тех странных, безумных и совершенно невероятных дней, когда бармен заканчивал работу раньше бизнесмена. Из-за напряжённого графика обоих они давно не находили ни времени, возможности уединиться. Сексуальной близости между ними не было отчаянно и мучительно долго. Он хотел вновь прикоснуться к прекрасному телу, по которому он так скучал. Напряжение от работы изводило, но не отвлекало его от волнующих мыслей, когда он вечерами просовывал руку под тонкую ткань трусов и, обхватив свой член рукой, блаженно прикрывал глаза, фантазируя о стройном теле, извивающемся на его члене с хриплыми всхлипами. Воспоминания и фантазии потихоньку сводили его с ума. Теперь, когда Даниил стоял в собственной прихожей и рассеянно смотрел на чужие чёрные ботинки, желание сжималось в его животе синхронно с волнением в его груди. В его паху становилось тесно от одного только предвкушения. Избавившись от собственных ботинок и куртки, он тихо прошёл по коридору по направлению к спальне. Дверь в комнату была немного приоткрыта. Он бросил осторожный взгляд в щёлку между косяком и дверью. И вдруг застыл как вкопанный. Из его лёгких мигом пропал весь воздух. Сердце перестало биться в его груди. Его широко распахнувшиеся глаза пересохли от того, что он не мог заставить себя их закрыть. Его голова закружилась, а член затвердел с рекордной скоростью, раньше, чем сам Даня успел осознать, что он только что увидел. Лишь через несколько секунд усилием воли он заставил себя закрыть свои пересохшие глаза. Он быстро поморгал несколько раз, пытаясь убедиться в реальности происходящего. Его замершее тело теперь горело в смеси безумного шока и вспыхнувшей в одно мгновение сумасшедшей похоти. Жар, мгновенно прильнувший к его щекам и голове, был таким сильным, что ему показалось, что то, что он увидел перед собой, было лишь галлюцинацией его воспалённого ума. Светлов лежал на его кровати, широко расставив свои согнутые в коленях ноги. Его глаза были закрыты, а губы приоткрыты, в то время как на его щеках сиял румянец. Его тело... Даня ещё раз несколько раз моргнул и наконец заставил себя медленно сглотнуть накопившуюся во рту слюну. Его тело, впрочем, было всё таким же неподвижным. Он не мог пошевелиться. Он не мог поверить собственным глазам. Его тело покрывала чёрная ткань элегантного платья, поверх которой сиял своей белизной накрахмаленный белый фартук. Его шея теперь не была скрыта за привычным галстуком; она выглядывала из-за более открытого белоснежного воротника платья. Концы длинных рукавов и подол средней длины юбки светились такой же белизной через своё кружево. Чёрное платье, классическое и строгое, закрытые выглаженной тканью плечи и руки, высокий воротник, накрахмаленный белоснежный фартук с рюшами поверх чёрного полотна ткани... Максим был в платье горничной. И может, Жбанков когда-нибудь вспомнил бы, как дышать, если бы его взгляд не метнулся ниже. Юбка платья должна была доходить ему примерно до колен, но сейчас она была задрана до пояса. Изящная рука в длинном рукаве платья сжималась вокруг гордо стоящего, истекающего смазкой члена, выглядывающего из чёрного кружева трусиков, пока другая рука прижималась ко входу, отодвинув тонкую ткань белья, и несколько влажных пальцев уверенно и ритмично толкались внутрь. Бармен лежал на его кровати в платье горничной и ласкал себя. Данил, вероятно, просто сошёл с ума. Он не чувствовал собственного тела под наполнившей его яйца тяжестью. Но сумасшедшее видение становилось только более развратным, чем ниже он опускал свои глаза. Упругие бёдра были крепко сжаты резинками кружевных подвязок. Белоснежные подвязки переходили в тонкие, длинные, полупрозрачно-белые чулки, которые тянулись от бёдер к ступням. На бёдрах чулки подчёркивались нежными, кружевными ободками, и в этом месте к ним крепились подвязки, которые доходили до самого пояса. Вероятно, кружевной пояс от подвязок был спрятан за тканью его платья. Чувствительность вернулась к телу миллиардера только тогда, когда его окаменевший член непроизвольно дрогнул в его штанах. Из-за того, что он стоял не шелохнувшись, всё его тело немного затекло. Он продолжал медленно глотать слюну, его глаза казались воспалёнными, несмотря на то, что он заставлял себя моргать. Его ранее замершее сердце теперь билось так быстро, что он уже не ощущал его бешеных ударов о свою грудь. Пытаясь немного унять кричащую потребность, он крепко прижал ладонь к уже влажному выступу на своих брюках. В его голове не было ни единой мысли – он потерял дар речи даже в собственном сознании; все его мысли расплавились и растворились в клубке невыносимой похоти. Элегантность и строгость платья, длинные стройные ноги в полупрозрачных чулках, пошлое кружево трусиков и подтяжек и прекрасные, изящные руки, занятые лишь одним делом – ублажением себя. Максим прерывисто дышал и выгибался на его кровати, широко расставив обтянутые чулками ноги. Его зубы жадно сминали припухшие губы, пока его рука скользила по блестящему от смазки члену. Тонкие пальцы другой руки, оттянув кружево трусиков, раз за разом проникали во влажный вход, дразня розовеющую дырочку своими движениями. Даня не помнил, как облокотился своим затёкшим телом о стену. Казалось, его собственное тело ему больше не принадлежало. Вся его сущность обратилась лишь в его восприятие, его зрение, намертво прикованное к самой развратной и прекрасной картине, которую он когда-либо видел в жизни. Он не помнил, как его руки сами спустили молнию на брюках и проникли под ткань трусов, обнажая его воспалённое желание. В глубине его сущности несомненно полыхало неистовое желание ворваться в комнату, быстро сократить расстояние между ними и вставить в манящую дырочку с такой силой и резкостью, чтобы из чужих лёгких одним толчком выбился весь воздух. Нервы плавились от потребности заменить чужие изящные пальцы своей изнывающей от болезненной твердости длиной. Его член, его яйца и всё его нутро умоляли его овладеть прекрасным телом, распростёршимся на его кровати, взять и отыметь каждую клетку, каждый сантиметр, разорвать его на части и не оставить ничего. Но он не мог сдвинуться с места, его ноги будто приросли к полу, он не мог отвести взгляда, очарованный этой горячей картиной. Лишь его рука, освободившись от окаменения, двигалась по всей длине его члена, отчаянно сжимая его в кольце сильных пальцев. Но даже она замерла, инстинктивно сжав член у основания, когда воспалённые глаза увидели, как бармен вдруг остановился. Он открыл глаза и, вынув из себя пальцы, нащупал рядом с собой на кровати какой-то предмет. Предмет был таким же белым, как простыни на кровати и кружево на тонких чулках. Это оказалась среднего размера анальная пробка; её часть, предназначенная для погружения внутрь, по форме напоминала каплю, а на её основании поблёскивал какой-то камушек, похожий на драгоценный. Светлов нащупал на кровати ещё один предмет и, открутив крышку флакона, выдавил остатки смазки на пробку. Рука Данилы ещё раз отчаянно сжалась на его набухшем члене, когда Максим в одно движение погрузил пробку в свою влажную, растянутую пальцами дырочку. Даня не успел перевести дыхание, как Максим вдруг принялся трахать себя прямо этой пробкой. Раз за разом он полностью вынимал её из себя и вновь резко загонял её обратно внутрь, позволяя её расширенной части сильнее растягивать свою дырку. Каждый раз, когда он вставлял её внутрь и вынимал наружу, характерный пошлый хлюпающий звук бил Жбанкову прямо в уши, сводя его с ума. Картина перед была не только до смерти возбуждающей; она казалась ему почти что эстетически прекрасной. Он готов был вечно смотреть на ублажающего себя бармена, если бы только эта картина не грозилась взорвать его превратившиеся в сталь яйца и ноющий от болезненного возбуждения член. Чужие тихие прерывистые вздохи наконец прервались первым отчётливым стоном. Не выдержав, миллиардер на секунду прикрыл глаза. Его рука сделала несколько рваных движений вдоль по его члену, и из его горла вырвался неконтролируемый сдавленный звук, похожий на рык. Чужие вздохи и пошлые звуки от трахающей влажный проход пробки тут же утихли. Разлепив свои затуманенные глаза, Даня увидел, как Максим на мгновение замер, после чего резко вытащил из себя пробку и выбросил её в сторону. Он должен был повернуть голову в сторону звука, вырвавшегося из горла Даня, но он этого не сделал. Он не одарил его раскрасневшееся лицо, немного выглядывающее из приоткрытой двери, и взглядом, как будто его там и вовсе не было. Вместо этого Максим вдруг медленно перевернулся на живот; юбка на его задранном до пояса платье расправилась, прикрывая его зад. Прижавшись грудью к постели, он положил свою голову набок, как будто специально отворачивая её от стороны, в которой находилась дверь в комнату. Его обтянутые полупрозрачными чулками ноги вновь согнулись в коленях. Выгнувшись в спине, он выпятил свою задницу вверх и потянулся рукой к ткани платья. В одно движение он задрал юбку платья снова вверх, полностью оголяя свои ягодицы. Трусики вовсе не закрывали их – они были больше похожие на стринги. Лишь около его копчика чернел кружевной треугольник белья; дальше оно сужалось в тонкую полоску, проходящую вплотную между ягодицами. Тонкие резинки подвязок тянулись вверх по его заднице, обтягивая её с обеих сторон. Его платье теперь оказалось задрано ещё выше, чем до этого, так что на его коже чуть выше паха теперь виднелся белый кружевной пояс от подвязок. Ему так шли и белый, и чёрный. Белая кожа, белый фартук, пояс, подвязки и чулки. Чёрный бант в волосах, чёрное платье, черные волосы и чёрное кружево трусиков. Жбанков не дышал, его тело не двигалось, его глаза болели, налитый кровью член подрагивал в его замершей руке. Он рефлекторно сглотнул, когда рука Максима скользнула по полуголой, выпяченной вверх заднице. Несколько тонких пальцев вдруг проникли под узкую полоску трусиков и оттянули её в сторону, обнажая немного припухшую, влажную и розовую дырочку. Тонкая струйка оставшейся от пробки смазки стекала вниз по яйцам. Даня завороженно смотрел, как дырочка сжималась и пульсировала, и весь его мир наполнился белым шумом, когда он услышал чужой хриплый голос: Такой пустой... Я такой пустой... – демонстративно жалостливо простонал Максим, продолжая оттягивать ткань трусов от своей выставленной напоказ дырочки. Прогнувшийся в спине, в чулках и платье, с обнажённой, призывно оттопыренной задницей, он открыто и совершенно бесстыдно предлагал себя как красивую игрушку. Его бёдра вильнули в приглашающем жесте, когда он продолжил: – Если бы кто-нибудь наполнил меня... Оглушающий удар молнии, пронёсшийся безумным вихрем по всему его телу, наконец заставил Даню двинуться с места. В бреду, в тумане, в горящей агонии он совершил первый шаг своими затёкшими ногами и сам не понял, как очутился внутри спальни, рядом со своей кроватью. Максим тяжело дышал; за всё время он так и не повернул в сторону Дани и головы. Сейчас его глаза были прикрыты, его чулки натянуты на стройных ногах, а его задница оттопырена высоко вверх под задранной юбкой платья. Он ещё раз приглашающе вильнул бёдрами, и Даня взобрался на кровать. Его сознание трещало по швам, грозя расколоться. Маленькая, розовая, гладкая и влажная дырочка нетерпеливо сокращалась, сжимая пустоту в ожидании наполнения, с каждым сокращением зазывая его внутрь, будто внутри неё его члену было самое место. Он так давно не был внутри. Он так давно не был внутри него. Бармен продолжал оттягивать тонкую ткань трусиков от своей дырочки, его рука теперь немного дрожала. Обхватив свой измученный член рукой, Даня собрал во рту слюну и медленно выпустил её из своего рта прямиком на свой член. Соединённые в кольцо пальцы размазали слюну по стволу. Медленно, он подвёл свой набухший член к сжимающемуся анусу. Задержав дыхание, чувствуя, как всё его существо сконцентрировалось на влажной от желания головке, он преодолел начальное сопротивление тугих мышц и медленно толкнулся внутрь. Максим тут же издал громкий, неконтролируемый стон. Его рука, отпустив ткань трусиков, метнулась под юбку платья обратно к налитому кровью члену. Даня увидел, как чёрное кружево коснулось его длины в тщетной попытке вновь закрыть уже занятую дырочку. Каждую клетку его тела пронзило электричество, когда тугая дырка и обжигающие теплом мышцы приветливо сжались вокруг его члена. Всё его существо взмолило о быстрой разрядке, но очарованный ощущениями, будто он ходил по лезвию ножа, Жбанков начал медленные и размеренные точки внутрь. Горячее нутро охотно приняло его в себя. Твёрдая длина заскользила сквозь приветливо раскрывшиеся навстречу бархатные стенки, а узкое колечко мышц порочно растянулось под давлением его набухших вен. Его пальцы сами вцепились в молочно-белую кожу, проникнув под тонкие полоски подвязок. Упругие ягодицы коснулись лобка, когда он зашёл глубже, и гортанный рык вырвался из его горла одновременно с чужим отчаянным стоном. Он толкался внутрь мучительно неспешно, как будто сам дьявол завладел его телом и не давал ему выпустить собственного зверя наружу. А может, Даниил и сам подсознательно хотел хотя бы немного продлить наслаждение, которого он так долго ждал, но он чувствовал, как несмотря на медленные толчки, пик его удовольствия приближался слишком быстро и неотвратимо. Сквозь дымку перед глазами Даня пытался рассмотреть чужое задранное платье и кружевной пояс подвязок, но ранее перегруженное зрение, теперь, казалось, не слушалось его. В его голове было так же тяжело, как и в его паху. Тело под ним отчаянно подрагивало, пока измученные всхлипы срывались с чужих искусанных губ. В одно мгновение Жбанков ощутил, как горячая дырка вдруг сжала его член с новой силой; пронзительный стон эхом раздался по комнате, тело под ним судорожно выгнулось и тут же бессильно размякло. В ту же секунду он резко выдернул свой член из чужой задницы. До его собственной разрядки оставалось совсем мало. Быстро протолкнув два пальца внутрь, Даня развёл их в разные стороны, максимально широко раскрывая раскрасневшийся анус. Другой рукой он обхватил свою длину и, приставив головку к раскрытому входу, принялся надрачивать член прямо внутрь растянутой дырки. Тело под ним немного задвигалось; Максим потянулся рукой к белому предмету в складках смятой простыни. Тёмная похоть, грязная и невыносимая застряла у Дани в горле, когда бледная рука подвела пробку ко входу, и он понял, что Светлов хотел сделать. Чужие пальцы коснулись его собственных, безжалостно оттягивающих края ануса в разные стороны. Даня позволил Максиму заменить его пальцы своими. Освободившейся рукой он принял из другой руки бармена пробку. Теперь Максим сам держал свой вход раскрытым, пока Даня бешено надрачивал в него свой член. Раскалённая магма похоти пронзала его тело от одного только вида раскрытой перед ним дырки. Наконец, долгожданная разрядка, ошеломительная и потрясающая, обрушилась на него сметающей всё на своём пути волной. Горячее семя брызнуло внутрь широко раскрытого ему навстречу ануса. Изливаясь в растянутый вход, Жбанков завороженно наблюдал, как его сперма, ударяясь о мягкие стенки, стекала глубоко внутрь. Опустошив свой член и наполнив бармена до самых краёв, он в ту же секунду быстро заткнул дырку пробкой, не позволяя своей сперме вырваться наружу. Максим одёрнул пальцы, и переливающаяся блёстками пробка плотно запечатала семя глубоко внутри него. Даня, наконец, почувствовал себя освобождённым, будто взявший контроль над его телом дьявол наконец отпустил его. Тяжесть сменилась легкостью, и он обессиленно повалился прямо на тело под ним, придавливая его к кровати. – Заметь, это была твоя идея, – прошептал он в чужое покрасневшее ушко. – И не говори потом, какой я мерзкий извращенец. – Ты мерзкий извращенец, – сдавленно отозвался Максим, он всегда выставлял миллиардера извращенцем, но на самом деле сам провоцировал Даню – Ты так хотел, чтобы тебя наполнили. Я не мог тебе отказать, – Жбанков потянулся губами к кончику его ушка и поцеловал его. – Слезь с меня. Я не могу дышать. Даня нехотя приподнялся, немного отстраняясь от любимого тела. Максим дёрнулся, порываясь встать, но Жбанков вдруг придавил его обратно к кровати, упёршись рукой о его спину. – Подожди. Я здесь ещё не закончил, – прохрипел он. – Как знаешь, – притворно безразлично произнёс Максим, вновь расслабившись на кровати. Прикрыв глаза, он сконцентрировался на восстановлении своего дыхания, наслаждаясь вновь открывшимся доступом к воздуху. Теперь, когда белый шум вокруг и тёмная пелена перед глазами наконец-то спали, Даня смог оглядеть Максима вблизи с головы до пят. Его глаза пытались охватить всё одновременно. Растрепанные чёрные волосы, прилипающие к затылку и лбу. Классическое платье горничной выгодно подчёркивало великолепное тело, выделяя его стройную талию. Пошло задранная юбка оголяла молочно-белую задницу с парой уже оформившихся на нежной коже синяков, которые Даня невольно оставил, вцепившись в тонкий шёлк кожи своей мертвой хваткой. Тонкая полоска чёрного кружева трусиков упиралась между упругих ягодиц, теперь оттянутая в сторону блестящим предметом. Красивый, переливающийся в свете закатного солнца камешек торчал из припухшей дырочки, сохраняя внутри горячую сперму. От одной только мысли об этом голова Дани кружилась, как на карусели. Его собственное семя было запечатано глубоко внутри Светлова, и это было, пожалуй, самым развратным и самым диким безумством, которое они когда-либо делали. Только сейчас Жбанков заметил небольшое белое пятно чужой спермы, расположившееся между стройных ног. Бармен кончил на простыни ещё до того, как Даня кончил в него. Наконец, его взгляд упал на белое кружево пояса и тонкие линии подвязок, переходящих в чулки. Медленно сглотнув, он схватился руками за чужую талию, ещё больше задирая платье. Светлов немного дрогнул, но не открыл глаз. Он дышал теперь ровно и размеренно, лёжа на кровати в спокойном расслаблении. Очертив талию, жадные руки двинулись ниже и встретились с мягким кружевом пояса от подвязок. Кружево было согрето теплом тела, вокруг которого оно было обёрнуто. Данила проскользнул парой пальцев под пояс, лаская разгорячённую кожу, после чего двинулся ещё ниже. Его руки нашли упругие ягодицы и нежно очертили оставленные на них синяки. Задница бармена всегда выглядела потрясающе, но сейчас она была особенно великолепна, обтянутая подвязками для чулок и с торчащим из неё драгоценным камешком. Сильные руки двинулись ниже, скользя по влажным от пота молочно-белым бёдрам, и, не удержавшись, Даня наконец приблизился к ним лицом. Его язык проник под тонкую полоску подвязки, губы прижались к шёлку кожи на внутренней стороне бедра, и через пару мгновений его зубы, жадно сомкнувшись, оставили красный след на белой коже. Светлов вновь немного дёрнулся; Даниил ласково облизал место укуса, прежде чем вновь впился в то же место всем своим ртом. Отпрянув, он удовлетворился тёмно-красным пятном поверх следа от зубов. Если бы он мог, он бы оставлял метки на этих прекрасных бедрах каждый день и каждую ночь. Следы от его жадных губ и голодных зубов не успевали бы исчезнуть на тонкой коже, прежде чем там появлялись бы новые. Если бы он только мог. Но каждую возможность трахнуть это изысканное тело он воспринимал как подарок. Сегодня Максим сделал ему самый невероятный подарок. Жбанкову хотелось исследовать каждый сантиметр его разгорячённой плоти, спрятанной под элегантным платьем и пошлыми чулками. Бармен был непозволительно прекрасен. Его хотелось вылизать и вытрахать до того, как они оба потеряют сознание. Оставив засос краснеть на бледной коже, Даня спустился ниже. Его руки сжали стройные ноги; язык прошёлся вниз по нежным бёдрам с лёгкими как пёрышко поцелуями и наконец достиг чулок. Сильные пальцы коснулись их нежного материала, прежде чем нетерпеливо проникли под него. Он оттянул чулки на обеих ногах и, резко отпустив их, позволил тонкому шёлку удариться о бархат кожи. Максим шумно выдохнул. Попробовав на вкус тонкий материал чулок, Даня прижался ртом к стройной ноге, прежде чем его голодный язык скользнул под белую ткань. Он почувствовал, как плотная резинка чулок прижала его язык к разгорячённой коже. Вновь оттянув ткань чулка, он оставил на бедре ещё один бережный поцелуй. Нехотя отстранившись от прекрасных бёдер, миллиардер бросил свой взгляд немного вверх, и его глаза вдруг зацепились за чёрное кружево в районе чужого копчика. Трусики были соблазнительными, почти не скрывали упругую задницу и не мешали трахать её, однако Дане вдруг захотелось, чтобы между его членом и чужой дыркой в следующий раз не осталось никаких преград. Приблизившись к прекрасным ягодицам, он вцепился зубами в узкий треугольник кружева на копчике, и его руки схватили хлипкую ткань трусиков по обе стороны от его рта. Резко дёрнув руками, Данила с лёгкостью разорвал непристойный предмет одежды. Максим тут же дёрнулся, наконец распахнув глаза, и возмущённо выпалил: – Ты хоть знаешь, сколько они стоят?! Жбанков молча выдернул разорванные трусики из-под него и выкинул их прочь. – Может, ты ещё и чулки с платьем разорвёшь? – Светлов перекатился на спину. Его обтянутые чулками ноги возмущённо отпихнули Даню подальше от себя. Жбанков наконец впервые за сегодняшний безумный вечер увидел его лицо вблизи, не вжатым в подушку, и тут же залюбовался им. В этот раз на нём не было чёрной подводки, только густые чёрные стрелки. Его неприлично длинные ресницы обрамляли глаз цвета карий. На его щеках сиял румянец, а его губы были ожидаемо искусанными и немного припухшими. Даня первый раз видел и его платье спереди и с такого близкого расстояния. Оно хоть и напоминало платье горничной, но выглядело, несомненно, очень дорого, будто было сшито из самых изысканных материалов прямо под него. Оно идеально ложилось на его фигуру, элегантно подчёркивая изящные плечи, румяную грудь и тонкую талию. Юбка платья, доходя ему почти до колен, теперь скрывала его обнажённый член. В этом ракурсе Максим выглядел практически как элитная гувернантка, только что выпустившая из пансионата для благородных девиц. – Что застыл? Я жду извинений, – выдохнул Светлов, прежде чем Даня быстро преодолел образовавшееся между ними расстояние и, коснувшись его тёплой щеки своей рукой, в одно мгновение завладел его искусанными губами. Он растаял в поцелуе, когда Светлов ответил ему, ласково касаясь рукой его загрубевшей от шрамов шеи. Наслаждаясь вкусом любимых губ, Даня охотно впустил чужой горячий язык в свой рот. Его собственный язык нетерпеливо толкнулся внутрь чужого рта, и казалось, что простой поцелуй опьянил Жбанкова даже больше развратных чулок и соблазнительного платья. Бармен вдруг неожиданно мягко отстранился от него, хотя в его глазах всё ещё сверкала обида. Даня примирительно улыбнулся ему и, усевшись поудобнее на кровати, схватился за свои брюки. Максим молча проследил, как он избавился от своего пропотевшего низа, но, когда он коснулся рукой своего красного галстука, Светлов вдруг остановил его. – Галстук остаётся. Иначе я сниму чулки и платье. – Тебе необязательно было угрожать, – с притворной мрачностью выдохнул Даня, отпуская свой галстук. Немного расслабив галстук, миллиардер высвободил ворот рубашки и быстро прошёлся по всей её длине, ловко расстёгивая пуговицы. Стянув рубашку с себя, он отбросил её в сторону. Теперь из одежды на его теле оставался только красный галстук, из-за чего Даня вдруг почувствовал себя немного нелепо и даже грязно, в то время как тело Максим сейчас было чинно и прилично прикрыто элегантным платьем. – Это как-то нечестно, – сказал Даня. – Я голый, а ты в одежде. – Очень даже честно. Ты невоспитанный дикарь, поэтому ты должен быть без одежды. Жбанков закатил глаза, продвигаясь чуть ближе. Он вдруг укоризненно склонил голову. – Это ведь из-за тебя мы так быстро кончили. Если бы ты не начал... ласкать себя до моего прихода... Светлов громко фыркнул и скрестил руки на груди. Этот жест удивительно подошёл его наряду. Сейчас он выглядел как недовольная горничная, обнаружившая ранее не замеченное пятно. Даня не смог сдержать улыбки, но бармен лишь сильнее нахмурился. – Как смеешь ты обвинять меня в собственной глупости? Ты сам стоял как истукан у двери, вместо того чтобы подойти и трахнуть меня. – Я просто не мог оторваться от этого прекрасного зрелища, – с откровенной честностью признался Жбанков.Развернувшееся перед ним шоу намертво пригвоздило его к полу против его собственной воли. Максим помолчал несколько секунд, о чём-то задумавшись, после чего вдруг расслабил свои нахмуренные брови и взглянул на Даню с коварной улыбкой. Всего через мгновение притворная грусть стёрла коварство с его лица, когда бармен виновато и жалостливо опустил голову. – А знаешь, ты прав, – наигранно тяжело вздохнул он, вдруг подвигаясь поближе к Жбанкову. – Я всё испортил своей нетерпеливостью, – впрыснув в свой голос ещё больше притворного отчаяния, Светлов оказался к нему максимально близко. – Из-за этого мы не смогли нормально потрахаться. Я всё испортил, – Даня замер, когда бармен прилёг своим животом прямо на его колени. Его бледная рука метнулась к подолу платья; в одно движение он вновь задрал своё платье вверх, наполовину оголяя свою обтянутую подвязками задницу. – Я виновен в своём проступке и должен понести за это наказание. Рефлекторно сглотнув, миллиардер ощутил, как новая волна жара прошлась по всему его телу. Похоть мигом ударила в его оголённый пах, когда Максим толкнулся в него своим обтянутым подвязками бедром, призывно виляя обнажёнными ягодицами. Торчащий из его ануса камешек зазывающее сверкнул, и члену Дани потребовалось всего несколько секунд, чтобы налиться новой тяжестью. Задыхаясь от мурашек, скользящих по позвоночнику, Жбанков ещё раз оттянул и отпустил тонкий шёлк чулок, позволяя ему удариться о нежную кожу. Его уже затвердевший член упёрся в кружевной пояс от подвязок. Его ладонь вернулась к округлым ягодицам, пока другая его рука прошлась по скрытой за плотной тканью платья спине. Бармен улёгся на его коленях задницей кверху, Даня ещё раз очертил ладонью упругую ягодицу, прежде чем его рука взмыла вверх и рухнула вниз со звонким шлепком. Максим рефлекторно дёрнулся, но тут же вновь расслабился и задрал свой зад ещё немного вверх, рассеивая всяческие сомнения. Даня ощутил, как его окаменевший член дрогнул синхронно с новым, ещё более звонким и сильным шлепком. Он проследил, как на белоснежной коже проявился красный след от его собственной руки. Его рука метнулась ко второй ягодице, прежде чем его ладонь оставила на ней такой же след, опустившись вниз с ещё одним горячим шлепком. Он чувствовал, как развязная, застилающая разум похоть окутывала их тела. Его ладони шлёпали бесстыже оттопыренные ягодицы, и его член, уже липкий от смазки, подрагивал в исступлении, пока чужая оголённая задница пошло сотрясалась с каждым шлепком. До этого прерывисто дышащий, Максим вдруг издал свой первый бесстыжий стон, когда широкая ладонь приземлилась на его разгорячённую кожу с особенно звонким звуком. Остановившись, Жбанков сжал пальцы на покрасневшей от шлепков ягодице. Его собственная эрекция, хоть и не стянутая тесной одеждой, начала причинять ему настоящий дискомфорт. Когда Светлов нетерпеливо дёрнул бедрами, зазывая его продолжить шлепки, Даня лишь шумно выдохнул, не поддавшись на провокацию. Он ещё крепче сжал пальцы на раскрасневшейся коже, прежде чем с его уст невольно сорвалась непозволительно смелая пошлость: – Кто же знал, что ты такая шлюшка... Он вспомнил тот момент когда всё его тело и разум расплавились, когда он увидел Максима в платье и чулках на своей постели. Возможно, бармен был прав – Даня действительно был дикарём. По крайней мере, он становился таким рядом с ним. И чем больше он находился рядом, тем больше он терял контроль над самим собой. Все нормы приличия, и иерархия должностных лиц, меркли на фоне слепого, первобытного, всепоглощающего желания. После небольшой паузы, тело на его коленях дёрнулось, и миллиардер на секунду задержал дыхание, чувствуя, как его сердце забилось в волнении и похоть, прежде чем Максим перевернулся на спину, оставаясь, однако, всё так же лежать на его коленях. Даня сглотнул, когда увидел, как ткань элегантного платья натянулась пошлым выступом под давлением чужого возбуждённого члена. Бармен устроился поудобнее в своём новом положении. Его прекрасное, покрытое густым румянцем лицо насупилось в презрении, пока его обтянутая чулком нога вдруг задралась вверх, немного согнувшись в колене, и покрытая тонкой тканью лодыжка упёрлась Жбанкову прямо в щёку. Элегантное тело Верховного судьи оказалось неожиданно гибким. Даня почувствовал, как обтянутая тонкой тканью чулка ступня прошлась вниз по его щеке и упёрлась в изгиб его шеи. Будто выйдя из исступленного транса, он потянулся рукой к чужой ноге и обхватил изящную лодыжку. Страсть скрутилась внизу его живота. Всё это было шоу. Горячее и прекрасное. Даня почувствовал, как красная ткань вдавилась в его шею, когда Максим вдруг обеими руками крепко схватился за его галстук. Высвободив свою ногу из захвата, Светлов опустил её вниз, после чего, всё так же держась за галстук, приподнялся на его коленях, принимая сидячее положение. Одним движением он вдруг туже затянул удавку галстука и приблизился к лицу Дани, страстно целуя. Даня легонько коснулся чужой щёки своей рукой. Другая его рука инстинктивно схватилась за обтянутую тканью платья тонкую талию, крепче прижимая любимое тело к себе. Продолжая удерживать Жбанкова за галстук, бармен сменил своё положение так, что теперь он сидел к нему лицом, а его ноги оказались по обе стороны от его бёдер. Оседлав его, Светлов вдруг закусил губу; его взгляд метнулся куда-то в районе плотно сжатой удавкой галстука шеи. Сквозь удушающий захват Даня с трудом сглотнул, чувствуя, как его налитый кровью член упёрся в чужую скрытую под тканью платья эрекцию. – Может, ослабишь захват? – хрипло выдохнул миллиардер. – Мне тяжело дышать, когда кровь не поступает к шее. – У тебя вся кровь в член ушла, – отозвался Светлов. Жбанков безуспешно попытался поймать его взгляд. Наконец ослабив удавку галстука, Максим вдруг приблизился к нему и, опалив своим тёплым дыханием его кожу, примкнул горячим ртом к его шее. Отстранившись, бармен наконец поднял свои безупречные карие глаза и, встретившись с Даней взглядом. В глазах Максима был яркий огонь похоти и желания. Жбанков почувствовал, как в его собственных глазах вспыхнуло пламя. Он изумлённо промычал в чужой рот, когда Максим вдруг резко сократил расстояние между их лицами и смял его губы своими. Чувствуя, как мелкая дрожь прошлась по всему его позвоночнику, Даня удивлённо простонал в поцелуй. Через пару секунд тепло и страсть разом разлились в его груди. В иступлённом приступе обожания он обхватил голову Светлова обеими руками и покрыл мелкими, нежными, горящими любовью поцелуями всё его лицо: лоб, нос, виски, подбородок, несколько раз щёки и наконец ещё раз губы. Розовый румянец украсил белоснежную кожу; бармен подтянулся ещё ближе к нему, наконец отпустив смятый галстук и схватившись обеими руками за его плечи. Плавясь от любви, Даня отпустил прекрасное лицо и обхватил стройное тело. Его ладонь медленно прошлась по изящно изогнутой пояснице и двинулась выше по спине, пока его рука не нашла волосы цвета вороньего крыла. Переплетя свои пальцы с мягкими прядями, он потянул свою руку вниз, мягко задрал чужую голову вверх, открывая больше доступа к желанной шее. Максим поддался ему. Он подставил свою шею под мокрые поцелуи, и Жбанков прошёлся губами по оголённому участку не скрытой воротником кожи. Максим промурчал в его руках, когда миллиардер оставил пару лёгких укусов на его шее, нежно оцарапывая её своими зубами. Чувствуя, как плавится его собственное сердце, Даня отстранился от тонкой шеи и аккуратно подвёл пару пальцев к чужому рту. Светлов втянул его пальцы в рот и обвёл их горячим языком. Он сделал несколько сладких, посасывающих движений, прежде чем Даня медленно вынул пальцы из его рта и выжидающе поместил их под его губами. Максим с секунду вопросительно посмотрел на него, после чего покорно собрал слюну в своём рту и выпустил её на пальцы Дани. Потянувшись к своему члену, Жбанков размазал чужую слюну по итак уже влажной от естественной смазки длине, прежде чем услышал чужой чуть хрипловатый голос: – Ты забыл? Во мне уже есть смазка. Твоя сперма – идеальная смазка. У Жбанкова помутнело в глазах, когда безумное осознание обрушилось на него мощной лавиной. Прежде чем он успел опомниться, Максим слегка приподнялся на коленях, вновь задирая своё несчастное платье. Торчащий из его горячей дырки камешек упёрся прямо в пульсирующую длину. Даня шумно выдохнул, чувствуя, как внутри него пробудилось нечто потаённое, дикое и грязное. Вся его сущность обратилась в одно только чувство. Это было уже не желание. Это была потребность. Максим был наполнен до краёв и пошло запечатан блестящей пробкой. Внутри него находилась его сперма, и она была там всё это время. Всё время, пока Даня исследовал его тело, оставляя укусы и поцелуи на его нежной коже; всё время, пока он душил его галстуком и страстно целовал, пока он лежал на его коленях и развратно стонал, когда Даня шлёпал его по заднице. Всё это время внутри Максима было его семя. Всё это время Светлов чувствовал его внутри себя. Сморгнув пелену похоти, Жбанков схватился за собственный член одной рукой, пока другая его рука нащупала нагревшийся камешек между чужих ягодиц. Его безмерная потребность готова была вырваться наружу. Задержав своё участившееся дыхание, он всего в несколько быстрых и ловких движений выдернул пробку из раскрасневшегося ануса и тут же вогнал свой член почти наполовину внутрь, не позволяя накопленной сперме вырваться из глубины горячей дырки. Бармен шумно выдохнул, когда венозная длина толкнулась в его наполненный спермой проход. Его дырка судорожно сократилась вокруг распирающего её члена. Несколько струек семени неминуемо успели просочиться из неё наружу и теперь стекали по возбуждённому члену вниз. Даня медленно сглотнул, чувствуя вязкость собственной спермы внутри чужой пульсирующей дырки. Плотные стенки моментально сжали его член в своей упругой тесноте. Каждый сантиметр его тела охватил огонь, когда он, вцепившись в чужие бёдра и встретившись с горящим взглядом карий глаз, насадил прекрасное тело ещё глубже на свой член. Светлов не сдержал отчаянного стона. Даня не рассчитывал насаживать его до яиц, но скользкие стенки засосали его глубоко, и припухший анус нетерпеливо сжался вокруг его основания, когда чужие упругие ягодицы приземлились на его бёдра. Место, в котором их тела соединялись, теперь было полностью скрыто под юбкой платья. Миллиардер начал медленные толчки внутрь, раз за разом прорываясь сквозь собственную сперму, и Максим тут же принялся насаживаться на него в ответ. Жёсткая длина исчезала внутри пульсирующей дырки. Тяжёлая розовая головка протискивалась сквозь шёлковые стенки и вязкое семя. Максим издал хриплый нуждающийся звук, когда Даня слегка сменил угол, позволяя прорвавшемуся сквозь белую жидкость члену найти простату. Жбанков чувствовал, как его сердце отчаянно стучало в висках, омытое страстью и похотью. Стройное тело на его коленях извивалось в нежном трепете с каждым толчком. Чужая задница, захваченная в плен жадными руками, продолжала охотно принимать в себя член. Ещё несколько раз глубоко насадив бармена на всю свою длину, миллиардер вдруг остановился. Он прижал разгорячённое тело как можно сильнее к себе, и Светлов инстинктивно вжался в него в ответ. Его ноги сжались на сильной спине, руки вцепились в шею. Не позволяя своему члену выскользнуть из тугой дырки, Даня медленно и аккуратно поднялся с кровати с Максимом на руках. Светлов ахнул, сладко и отчаянно, когда Жбанков прижал его спиной к стене, вцепившись в его бёдра мёртвой хваткой своих сильных рук. Он возобновил толчки, наращивая темп, теперь держа стройное тело почти на весу с одной лишь опорой о стену. – Твой член... весьма... неплох, – прохрипел Максим между толчками. – Этого... у тебя... не отнять... Член скользил сквозь раскрывающиеся навстречу мышцы, пока распухший анус сокращался вокруг набухших вен. Тугой узел удовольствия затягивался внутри Жбанкова, наполняя его тело жидким пламенем, когда он втрахивал Максима в стену, вырывая жалобные всхлипы с его прекрасных уст. Плоть проникала в плоть, раскрывая и растягивая её с каждым толчком. – Разложи... меня... на кровати, – вдруг вновь подал голос Максим. Оторвав чужое тело от стены и не вынимая из него своего члена, Даниил перенёс бармена на кровать, возвращаясь к мягким простыням. Гибкое тело поддалось, когда он задрал его ноги высоко вверх, так что колени Максима оказались прямо у его ушей. Раскалённая лава заполнила каждую клетку его тела, когда Даня одурманено оглядел Светлова сквозь дымку перед собственными глазами. Он был практически сложен пополам перед ним. Раскрыт и выставлен напоказ как подарок. Сильные руки ещё больше раздвинули чужие ноги с нежной настойчивостью, после чего Даня толкнулся внутрь с новой силой. Сперма продолжала немного подтекать с растянутой дырочки вниз по его члену. Максим был уже полон его семенем, но Дане хотелось большего, хотелось наполнить его по новой. Он продолжал трахать покорно подставляющееся тело, прижимая чужие ноги к постели. Его толчки становились сильнее и размашистее. Он оставлял внутри лишь головку при выходе и зарывался всем своим членом внутрь при входе. Липкая дырочка и ласковые стенки обволакивали его член, пока стоны Максима перетекали в скулёж. Жбанков слышал собственное гортанное рычание сквозь чужие надрывные вздохи; его яйца шлёпали о кожу с каждым безмерно глубоким толчком. – Даня... Даня... Да-ах... – Максим шептал его имя как молитву или заклинание, то и дело задыхаясь от собственных стонов, когда разгорячённый воздух покидал его лёгкие с каждым яростным толчком. Юбка его платья была пошло задрана вверх, так же высоко, как и согнутые в коленях, обёрнутые чулками ноги. Миллиардер смотрел, как его толстый член исчезал внутри распухшей дырки, из которой вырывались белые брызги спермы, и чувствовал, как тёмный зверь похоти внутри него рычал теперь удовлетворённо и довольно. Такой развратный, такой горячий и такой раскрытый перед ним, Светлов вцепился руками в его шею, прежде чем его ногти скользнули на загривок и в конце концов на спину. Впившись острыми ногтями в кожу, Светлов царапал её, пока Даня безжалостно долбил в нём чувствительный пучок нервов. – Даня! – он громко вскрикнул его имя, когда Жбанков примкнул зубами к его нежной шее, наконец запрокинув его ноги к себе на плечи. Сжимая его пополам и прижимая его к кровати под весом собственного тела, Жбанков жадно кусал изгиб тонкой шеи под воротником, губами чувствуя бешено стучащий пульс, пока в его собственных висках стучал такой же неистовый ритм, а его бедра двигались в безудержном желании, раз за разом вколачиваясь внутрь ставшего покорным тела. С трудом оторвавшись от прекрасной шеи, Даня жадно вгляделся в бледное лицо. Из прекрасных глаз струились слёзы, пока по лбу стекали капельки пота. Поалевшие от возбуждения губы были безжалостно искусаны. Даня на секунду засмотрелся на них. – Максим... – имя скатилось с его языка в тёплую глубину рта, когда их губы слились в горячем и чувственном поцелуе. Оторвавшись от его губ, Светлов вдруг резко схватил его за галстук и сильнее затянул удавку. – Остановись, – гортанным голосом приказал он. Жбанков замер, наблюдая, как бармен медленно убрал свои ноги с его плеч, опуская их до талии, и, упёршись руками в его плечи, в одно ловкое движение повалил его на кровать, сам оказываясь сверху. Горячая длина почти полностью выскользнула наружу, выпуская ещё больше спермы из растраханной дырки, но набухшей головке всё же удалось остаться внутри. – Любишь быть сверху? – невольно вырвалось у Дани, когда сознание вновь вернулось к его захваченному первобытными инстинктами телу. – Я уничтожу твой член, – прошептал бармен, глубже насадившись на тяжёлую длину. Юбка его платья вновь скрыла их разгорячённые бёдра. Прижавшись к Дане всем своим телом, Максим зажал свой член между их животов; его руки вновь вцепились в красный галстук. Миллиардер скользнул руками под плотную ткань платья, и его пальцы сжались на упругой заднице. Требовательно потянув его за галстук, Светлов ещё раз насадился на его член, и Данил наконец возобновил толчки. Ритмично вбиваясь в глубину тесных стенок, Жбанков чувствовал, как жадно Максим насаживался на него в ответ, продолжая держать его шею в почти что удушающем захвате. От недостатка кислорода начинала кружиться голова, но казалось, что кислород и вовсе был больше ему не нужен. Пока в его паху бушевали огонь и молния, он зачарованно наблюдал, как мокрые чёрные волосы мотались в разные стороны с каждым толчком. Призрачное сияние бледной кожи оттенялось контрастом чёрного платья. Карие глаза напротив горели страстным огнём, и Даня чувствовал, как его собственные глаза застилала электрическая похоть, перемешиваясь с плачущей, болящей любовью. Его душа превращалась в один большой оголённый нерв, пока его сознание выворачивалось наизнанку. Сжимая пальцами упругую кожу под тонкими полосками подвязок, он слышал, как его член издавал непристойные звуки, толкаясь в заполненной спермой проход. Пошлые шлепки кожи о кожу, хлюпанье подтекающей спермы, хриплые стоны, всхлипы и рыки эхом гуляли по комнате, пока влажное нутро засасывало его раскалённую длину. На секунду в его голове промелькнула мысль, что он сейчас умрёт, и это будет прекрасно. Чувствуя близкую разрядку, он оторвал одну из своих рук от упругой задницы. Выбравшись из-под ткани платья, его рука метнулась вверх, пока не нашла прекрасное лицо. Позволив их ртам столкнуться, Жбанков простонал прямо в любимые губы, когда водоворот трепещущего блаженства превратился в океан, и его раскалённое добела тело задрожало в долгожданной оргазменной судороге. Чувствуя, как сперма вырвалась из его члена внутрь итак уже переполненного семенем прохода. Максим громко вскрикнул, со всей силы дёрнув галстук. Всё его тело задрожало в горящей лихорадке и наконец выгнулось в чистом экстазе, прежде чем тёплая сперма брызнула между их животов. – Такой полный... – всхлипнул Светлов, бессильно повалившись на Даню. Член выскользнул из его вспотевшей задницы, и потоки спермы, старой и новой, хлынули наружу из его растянутой и распухшей дырки. Они лежали неподвижно, оба тяжело дыша. Даниил пытался восстановить собственный сердечный ритм; его пальцы легко и рассеянно сжимали мятую ткань чужого платья. Бармен немного подрагивал в его руках, пока его тщательно оттраханные стенки продолжали лихорадочно сжиматься, выталкивая наружу остатки накопленной спермы. Элегантное платье теперь было безнадёжно испорчено горячим семенем. – Я не чувствую ног, – обессиленно выдохнул Максим. – На самом деле, я тоже, – тихо отозвался Жбанков, мягко приобняв лежащее на нём тело за талию. – Я же сказал, что уничтожу твой член... Правда, мне пришлось за это заплатить, – Максим с трудом оторвал свою голову от его груди и взглянул ему прямо в глаза. – Тебе понравился мой наряд? – Ты же сам всё видишь, – нежно прошептал Даня, ласково касаясь чужого лица своими пальцами, пока другая его рука ещё крепче сжалась вокруг чужой талии. Максим неудовлетворённо выдохнул, прежде чем Жбанков продолжил: – Мне понравился твой сюрприз. – Поцелуй меня. Покорно приблизившись к чужому лицу, Данила на мгновение вновь вгляделся в прекрасные лиловые глаза и, удовлетворившись тем, что он в них увидел, нежно смял чужие губы своими. Нехотя оторвавшись от поцелуя, бармен вновь повалил свою тяжёлую голову к нему на грудь; миллиардер почувствовал, как чужие руки обняли его с обеих сторон. Его собственная рука сместилась к чёрной макушке; медленно и нежно он начал гладить Максима по голове. Через несколько секунд обнажённого молчания бармен вдруг встрепенулся и, натянув на себя одну из привычных, комфортных масок избалованного высокомерия, раздражённо процедил: – Когда ты собираешься возмещать мне убытки? – Убытки? – Даня рассеянно нахмурился. – Да, убытки. За испорченное бельё, и платье. Жбанков вдруг взорвался громким, заливистым смехом. – Я... сейчас... умру, – сквозь смех выдохнул Даня, вытирая слёзы с глаз. – Ай! – вскрикнул он, когда Максим вдруг скрутил его сосок. – Я буду ждать возмещения убытков. Но моё терпение не безгранично. – Я понял, я понял, отпусти! – взмолился Даня, и Светлов наконец отпустил его покрасневший сосок. Даниил облегчённо выдохнул, после чего произнес: - Не злись, для меня то деньги не проблема, я всё возмещу. После чего улыбнувшись миллиардер притянул к себе бармена и поудобней улягся на кровати. Через пару минут оба мужчины заснули крепким сном.