Несущий смысл

Аонунг сидел на северном побережье. Сюда обычно никто не ходил в середине августа, когда рыба была особенно активна и готовилась к нересту в районах южного побережья. Он плел корзину из подсушенных листьев водорослей. Вчера утром Цирея порвала дно своей корзины, зацепившись за кол, торчащий из воды. Этот кол вбил Аонунг собираясь повесить на него рыбацкие сети, ведь в воде ему было удобнее их распутывать. Поэтому старший брат вызвался сплести Цирее новую корзину. Изредка он обучал малышей как правильно плести корзины, поэтому делал все механическими движениями, аккуратно, но быстро. В его широких ладонях скользили сухие длинные листья. Он продевал их между друг другом, подцепляя пальцами ведущую клетку дна корзины. Аонунг тихо покачивался в такт лениво наплывающим волнам. Он считал шум волн своеобразной музыкой, тихой и зацикленной. Ему нравилось дышать в ритм моря, чувствовать ногами, как вода струится вокруг него, вымывая песок меж его пальцев. Сейчас он сидел немного поодаль воды, чтобы не намочить плотные сухие листья, а то корзина может потерять форму. После того как он сплетет всю корзину, он смажет ее жиром с моллюсков, чтобы листья водорослей не намокали. Но сейчас до окончания плетения корзины еще далеко. Внезапно Аонунг услышал детский голос. Какой-то маленький Меткайина пробежал по кустам, шурша ногами по траве. Аонунг выпрямился и вгляделся в темноту леса. Северное побережье было узким, и растения росли близко к воде, корни некоторых больших деревьев протягивались по песку до самой воды. Аонунг сидел на одном из них и почувствовал, как ребенок споткнулся о корень и упал. Сын вождя получше разглядел маленького мальчика, который уронил на песок чашу с цветами и листьями внутри. Аонунг тихо поднялся и, оставив корзину, пошел к нему. — Что ты здесь забыл, хм? — спросил он, сохраняя свой привычный дерзкий тон. Мальчик нарушил его спокойное времяпровождение, и Аонунг хотел его отправить обратно на праздник. Сегодня, в середине августа, праздновали переход рыбы через риф, чтобы отложить потомство. В Ава’атлу праздновали предвесенний нерест рыбы, чтобы почтить будущее плодородное потомство водной фауны. Все собирались возле на южном побережье и разводили огонь, плавили в чашах корни сильно пахнущего дерева и поливали ими песок на берегу, тем самым выказывая приглашение в их прибрежные зоны. Аонунг уже отдал дань уважения матушке Эйве, поэтому ушел уединиться, предупредив перед этим Ронал. Теперь же оказалось что он не один здесь. — Я, эм… — мальчик замялся и его уши опустились, — Шел через этот берег обратно в чащу. Меня попросили собрать это, — юный Меткайина протянул полупустую чашу. — И для чего же тебе нужно это? — сложив руки на груди спросил Аонунг. — Ребята… Они, эм, занимаются мечением, — смущенно сказал мальчик. На вид ему было не больше восьми лет. — Интересно, — хмыкнул сын вождя, — отведи меня. Я хочу посмотреть кого метят. Мальчик совсем прижал уши, а его хвост начал подметать песок. Но отказать сыну вождя он не мог, поэтому с понурым видом повел его вглубь прибрежного леса. Аонунг медленно шагал за мальчиком. Чем дальше они уходили в лес, тем громче слышались песни и танцы. Но мальчик повел его не в сторону южного празднества, а немного влево, где, как Аонунг знал, есть маленькая поляна перед внутренним водоемом. Мало кто знал, но водоем этот был глубоким, настоящей дырой в сердце острова, имел пещеру с воздушным карманом. Детям там делать было нечего. Приближаясь к месту, больше слышалось множество детских голосов, радостных и друг друга перебивающих. Наконец Аонунг увидел, что происходит на поляне. Он остановился, и остановил мальчика, схватив за руку, приказал тому молчать, а сам встал в кустах. Аонунг устремил свой взор вглубь поляны, оценивая то, что там происходило. Нетейам сидел скрестив ноги и улыбался. Маленькая девочка, юная Меткаина, отличившаяся на прошлых занятиях по плетению корзин, стояла перед ним и гладила его надбровные дуги, смазывая краску. Дети столпились кругом около них и громко хвалили их обоих и смеялись. Нетейам осматривал каждого из детей, но молчал, немного мученически вздыхая. Аонунг не мог отвести взгляда. На лице Нетейама, на его темной, синей коже красовались белые, желтые и зеленые светящиеся следы от краски, нанесенные детскими пальцами и палочками. Юная Меткаина обмакивала палочку, распушенную на конце, в чашу, похожую на ту, что держал мальчик, приведший сюда Аонунга, и затем проводила палочкой замысловатые узоры на плечах и груди Нетейама. Тот слегка морщил нос от щекотки, но отвечал на вопросы интересующихся им детей. Аонунг не мог поверить, что Нетейам позволил детям оставить на нем, пусть и краской, но метки. Это еще не тату, которые делают на своем теле взрослые Меткайина, но уже заявление о готовности ко взрослой жизни и обязанностям. И хотя Нетейам был чужеземцем, и не мог знать правил Ава’атлу, некоторые из взрослых могли посчитать это наглостью, если бы увидели. Аонунг решил выйти из кустов. — Так-так, — громко сказал он, отчего некоторые дети подскочили с криком. Увидев его, девочка с чашей отошла и медленно поставила все на землю. Дети затихли, ожидая своего приговора, — Разбежались, — скомандовал Аонунг, и дети, тихо перешептываясь, неохотно начали вставать, — Давайте, вы должны уважительно относиться к праздникам. Вперед. Один за одним дети ушли. Нетейам тоже начал нерешительно вставать, пытаясь заглянуть в глаза Аонунга. Тот жестком остановил его и сам присел рядом. Не сказать, что Аонунг считал Нетейама своим другом, но в последнее время они все больше находились вместе без ругани и драк, а в воде Нетейам понимал его с одного движения руки. Можно было сказать, что Аонунг принимает Нетейама своим товарищем по охоте, но представить, что они наедине, в глубине леса, мило болтают, он не мог. Тем не менее Аонунг ухмыльнулся Нетейаму и первее него схватил намоченный кусок тряпки, которым пользовались дети, когда у них получался не особенно красивый узор на теле. — И как это ты позволил детям поставить на тебе охотнические метки? — со смехом спросил Аонунг. Его больше смешил, чем раздражал неловкий вид Нетейама. — Ну… — Нетейам потянулся к куску ткани, но сын вождя, играюче, отвел руку в сторону. Руки лесного На’Ви были длиннее, но он решил не драться за эту тряпку, — Они были довольно убедительны, а я слишком часто играю с Тук вместе с ними, так что подумал, что ничего страшного не случиться Нетейам пожал плечами, и этот жест заставил остатки невысохшей краски каплями стечь по его груди. Аонунг прислонил тряпку к одной из капель, и оставил руку покоиться на груди Нетейама. Оматикайа сглотнул и замолчал. — Ты знал, что каждая из этих меток несет смысл? И что они — подобия татуировок, которые носят Меткайина, прошедшие обряд взросления? — озорно сверкнув глазами, спросил Аонунг. — Нет… — ответил Нетейам и проследил за тем, как рука Аонунга скользнула выше, вытирая недорисованные метки, — и я так понимаю, то, что меня разметили может быть оскорбительно для твоего народа? — В точку, лесная птица, — поддел его Аонунг. Щеки Нетейама залились краской. — Тогда нужно поскорее смыть, пока никто не увидел, — Нетейам положил ладонь на пальцы Аонунга. — Ну, я уже увидел, так что тебе не отмазаться, — игриво сказал сын вождя. Нетейам удержал себя от того, чтобы закатить глаза. Аонунг перевел взгляд на метки. Дети определенно постарались, выводя краской витиеватые узоры. — Хочешь знать, что они значат? — внезапно, даже для себя, спросил он. Нетейам выдохнул и, улыбнувшись робкой улыбкой, кивнул. Ему было неудобно перед Аонунгом, потому что тот застал его за весельем с детьми, поэтому он чувствовал себя зажато. — Вот эта значит «защитник» — указал он на ту, что покоилась на ключице, западая в ямку, — Ее носят вожди, как мой отец, они так помечают свое главенство. — Тогда, это точно никому не надо видеть, — хохотнул Нетейам, и Аонунг стер ее легким движением руки. — Именно. Вот эта, — Меткайина коснулся холодными пальцами горячей шеи Нетейама и посмотрел ему в глаза, — означает «пришедший». У нас редко кого метят такими. Нетейам не сводил взгляда с Аонунга, затаив дыхание, отчего его сердцебиение набатом отбивалось в вене на шее. Прямо там где сын вождя держал свои пальцы. Аонунг снова стер метку, с неподходящей ему нежностью, проведя большим пальцем по влажной коже. Он, молча, смыл остальные следы с шеи и плеч, крепко о чем-то задумавшись и не смотря в глаза Оматикайа. Лесной На’Ви тоже решил смотреть в глубину леса и вздрогнул, когда холодная тряпка опустилась на его скулу. — Эта значит «заботливый», — с улыбкой сказал Аонунг. Он прислушивался к звукам набегающих на берег волн и чувствовал себя спокойно. Нетейам улыбнулся ему в ответ, задержав взгляд на бледных губах, — Тебе подходит, не так ли, лестной птенчик? — Как знать, вяленая рыба, — озорно ответил Нетейам, и Аонунг закатил глаза, с силой проведя тряпкой по челюсти. Аонунг с фырканьем протер нижнюю челюсть Нетейма и перевел взгляд выше, ко лбу. На нем красовалась метка «несущий смысл», и из вредности Аонунг стер ее без комментариев. Потом опустил взгляд ниже и замер. Нетейам тоже замер и приоткрыл рот, успокаивая дыхание. — Эта… — тихо сказал Аонунг, коснувшись пальцами метки на левой щеке, которая длинной, витиеватой полоской уходила через губы в приоткрытый рот, — означает «любящий». Нетейам встретился взглядом с Аонунгом. Они были близко друг к другу, а холодные руки сына вождя грелись об тело Оматикайя. Лесной На’Ви склонил голову вбок, собираясь уйти от интимного взгляда, но Аонунг придержал его голову рукой. — А еще, — Аонунг наклонился настолько близко, что чувствовал дыхание Нетейама на своих щеках, — оно означает «возлюбленный», — шепотом сказал сын вождя, смотря в глаза Нетейаму. Тот облизал губы, но не двинулся с места. Аонунг усмехнулся, — Ну, давай же, лесной птенчик, убегай, — насмехался он. Нетейам не выдержал. Он оттолкнулся ногами от земли, цепко ухватился за широкие плечи Аонунга и, буквально, впечатался в его губы. У Аонунга был крайне довольный вид, до того момента, пока Нетейам повалил его на спину и навис сверху. — На вкус ты совсем не как сушеная рыба, — усмехаясь сказал он, обозначая свое главенство. Аонунг крепко держал запястья Нетейама, но позволял тому восседать на себе. Он был крайне доволен, можно даже сказать счастлив. Этот серьезный лесной мальчик умел удивлять. И Аонунгу нравилась его дерзость и в то же время рассудительность, его сдержанность и воинственность. Что ж. Аонунгу действительно нравился Нетейам. И видимо Нетейаму нравился Аонунг. А это уже хорошее начало. Аонунг отпустил руки лесного На’Ви и приподнялся на локтях, коснувшись чужого носа своим. — А ты на вкус как лист пальмы, которым тебя красили, — посмеялся Аонунг и поцеловал Нетейама. Это был не тот сбивающий с ног клевок со стороны Оматикайа, это был нежный, глубокий поцелуй. Бусины в спадающих волосах Нетейама бились о щеку Аонунга. Тот увлекся этим звуком и расслабился, позволив себе положить одну руку на узкую талию лесного На’Ви. Уловив его порыв повалить себя на спину, Нетейам расцепил поцелуй и поднялся. Он поправил волосы и подал руку сыну вождя. — Рад знать, — громко дыша сказал он. Аонунг хмыкнул тому, что все хорошее быстро кончается. Он схватил тряпку, заново смочил ее и основательно прошелся по лицу Нетейама, так, что тот поморщился от его грубости. Аонунг заметил что они раскидали оставленные детьми чашки и пнул одну. — Теперь я свободен от гнева твоих соплеменников? — спросил Нетейам, чтобы не молчать. Аонунг посмеялся и, схватив Нетейама за руку, повел в сторону северного побережья, у которого осталась его недоделанная корзина. Быстро дойдя туда, Аонунг усадил лесного На’Ви на корень дерева, поставил ему на ноги свою корзину и молча принялся плести. Нетейам недоуменно уставился на него и неловко замолчал. Сын вождя Меткайина был настолько стремительным и хаотичным, что уследить за его логикой было невозможно. — Может мне помочь? — спросил наконец Нетейам. — Если ты настолько же хорош в плетении корзин, как в поцелуях, тогда не надо, — поддел его Аонунг. — Тогда научи меня, — с вызовом сказал Нетейам, специально не уточняя чему, и ухмыльнулся на быстрый взгляд Аонунга. Тот отложил корзину и уселся на корень рядом с Оматикайа. — Ты выбрал прекрасного учителя, — Нетейам не успел улыбнуться, когда его губы накрыли чужие. Море тихо шумело. Волны лениво накатывались на песок, пытаясь добраться до отложенной в сторону заготовки корзины. Ветер легко поддевал волосы Нетейама, отчего бусины, вплетенные в них бились друг об друга. Аонунг посчитал, что это тоже своеобразная музыка.