Как добиться взаимной любви 2

Люди называют это устойчивым словом – предвзятость, но вряд ли Джиён мог бы жаловаться на слишком очевидно-недоверчивое отношение к своей великолепной персоне. История гласит, что он не так-то прост и добр, каким может иногда казаться. Если таким можно хвастаться, то, знаете Троянскую войну, оставшаяся в памяти смертных кровавым пятном? Угадайте благодаря кому она началась.    - Обычно, когда говорят – встретимся на закате, чтобы полюбоваться звёздным небом вместе, то это, мать твою, свидание, и на него, блять, принято приходить обеим сторонам. Типа, не знаю, какого хрена ты не пришёл?! Джиён был мрачен, зол и огорчён сразу. Обычно он весел и беззаботен, потому что да ладно, творить беспредел легче, чем моргать,  и он, правда, любил свою работу. Но прямо сейчас, ощущая продувающий прохладный ветер, он ощущал только сильную злость и энергию, тёмную как грозовое небо, пытающуюся выбраться из него. И если честно, он всегда давал ей выход, что в ста из ста случаях заканчивалось паршиво для других и весело для него. Этот Бог ему нравился. Уже очень и очень давно, засранец, въелся в бессмертное сердце и не отпускал. Заставлял за собой побегать, заставлял о себе думать, заставлял чувствовать эту беспомощность. Любить и правда, было сложно, каким бы могущественным ты ни был – перед этими чувствами все были равны. Ух, он врежет Тэяну, когда в следующий раз увидит его подкаченный зад! Сынри даже кажись, отшатнулся назад, прижав свой блестящий шлем к груди. За его спиной стояла золотая колесница, на которой он завершил свой каждодневный обряд. В этом мире автоматизировалось абсолютно всё, но только не это – прекрасный Бог Жаркого Великого (и ещё куча эпитетов с большой буквы) Солнца продолжал вручную освещать этот бренный мир своим сиянием. И Джиён был уверен – засранцу просто это нравилось. Он был одет в золотую броню, отражающую лучи уходящего Солнца, его серые глаза сверкали как драгоценные камни, а бледные губы манили своей мягкостью. Джиён от души облизал весь его образ взглядом и даже посмаковал, заставляя юного Бога отчаянно покраснеть. Сынри дёрнул головой, его белоснежные мягкие волосы скользнули отросшими прядями за шиворот. Бог Луны, Сехун,  глумливо дёрнул аккуратной бровью, усаживаясь на своей колеснице, меняясь с Сынри сменами. - Отойдём,- буркнул Сынри, всё также прижимая к себе многострадальный предмет своего божественного гардероба. Его хватка на плече Джиёна едва ли ощущалась по силе, но отменно тешила самолюбие. – Я не говорил, что приду. - Ты согласился! - Я вообще ничего не сказал! - тоном скандальной женщины с овощного рынка забрыкался Сынри. – Я молчал! - Молчание - знак согласия! - В какой части света, придурок?! Джиён почувствовал себя обманутым и – застигнутым врасплох. Ладно, возможно он поспешил с выводами, но ему казалось, когда он вполне серьёзно сказал – хэй детка, давай посмотрим на звёзды вместе этой ночью, - то молчание Сынри было невероятно красноречивым. Джиён ухаживал за ним не первое тысячелетие, это была не первая попытка поужинать с ним и далеко не десятая закинутая удочка в его вечно цветущий сад, но все, абсолютно все попытки заканчивались одинаково – его отшивали, сбривали, от ворот поворот и даже не думай дуть щёки. В отличие о других Богов, Джиён считался одним из самых интересных – он был хитрым (то бишь умным), увлекающимся (лёгким на подъём) обманчиво простым (разносторонним!) и пёр до конца (Я держу своё слово!), и каждый Бог мечтает быть с ним дружбаном (Всемогущий Мино, чем я так согрешил, что ты явился ко мне лично?).   В общем, хрен его, почему Бог Солнца бегал от него как от чумы. - Оставь уже меня, - Сынри хмурил свои светлые брови, грозно сжав сочные губы в тонкую полоску. Чем думал Мино, создавая его таким красивым, всё ещё загадка, не подвластная гениальному уму Джиёна, но то, что этот сгусток белой силы притягивает к себе не хуже привязанного поводка, было очевидным. Ясным,  блять, как день. – Серьёзно, Джиён. Мы решили этот вопрос тысячу лет назад. Я не хочу быть твоим врагом, конфликтовать с тобой себе дороже, но и предложить другие отношения я не могу. Давай просто, как раньше, продолжим держать дистанцию. - Ты сам снова это начал, - Джи разозлённо сузил глаза, делая к нему шаг. Его сущность вырывалась наружу – кем бы ни был Бог перед ним, дурить себя он не позволит. Это он обводит всех вокруг пальца, обманывает, юлит и держит всех за идиотов, но с собой так играть он не позволит! – Я держал дистанцию, пока ты сам снова не объявился. Сынри отвёл взгляд светлых глаз, чуть опуская голову. - Я должен помочь вернуть Деметре её сына, вот и всё. Я не пытался сократить между нами дистанцию или ещё что-то, я не флиртовал, не лез к тебе… Этот мальчишка обманывал его, лукавил. Но Господи, как же он ему нравился. - Ты сам подошёл ко мне. Согласись, - Джиён коснулся его подбородка, наслаждаясь чистой силой, исходящей от него. Кожа под пальцами была как шёлк гладка, а пахло от него чистым светом, Джиён так чертовски был влюблён, что держать мысли под контролем было всё сложнее и сложнее.  – Это ты пришел ко мне, я держался подальше. А ты подошёл, заговорил, сам посмотрел в мои глаза. Признай, ты хотел этого. Хотел, чтобы я опять потянулся к тебе. Только зачем снова врёшь, малыш? В общем, хук справа, доставшийся Джиёну, сам он считал совершенно несправедливым, но братья-Боги почему-то сплетничали, что свой удар он получил за грязные домогательства. Да где Джиён и где домогательства, он слишком занят и ленив для такого! Всё было по обоюдному согласию! Он раздражённо стёр со скулы фиолетовый синяк взмахом руки, благо, Сынри хватило мозгов не применять божественную силу, когда он замахивался, иначе ходить Джиёну с этой красотой не одну неделю. Он снова потерял всё игривое настроение, раздражаясь и злясь, пока возвращался в своё измерение. Его чудовища встретили своего хозяина сладким послушанием и примерным поведением, почти ничего не разрушив во дворце за время его отсутствия. Он развалился на своём троне, тоскливо глядя вперёд, щекой упираясь в подлокотники. Не радовало ничего, он не представлял, чем занять свои руки и мозги, даже сеять Хаос уже хотелось не так сильно. На всё нужно вдохновение, настроение, а ни того, ни другого не было и в помине. Он был такой размазанной кляксой, что даже самого мутило от бессилия и лени, окутавшей его сознание. Джиён понимал, почему Дэсон согласился быть с Аидом. Сам Дэсон не участвовал в войне Богов, он был тогда ещё в чреве Деметры, он не сталкивался с кровопролитной войной, не видел Сынхёна на пике своей власти, ему не с чем сравнивать. Он увидел его сейчас – такого воздушно-влюблённого, такого покорного, готового на любые глупости ради любви.  А Деметре, как и Сынри, пришлось столкнуться с этим лоб в лоб. Они все дрались в той войне, и дрались в полную силу, до уничтожения, пока смерть не раскидает их в разные стороны. И дрались по разные стороны баррикад. Джиён и Сынри бились на разных сторонах. Сынри сталкивался с последствиями бушующей ярости, эгоистичного желания уничтожать, сущим хаосом во всём его величии, что сеял Джиён. Он шёл по трупам, что оставались после очередного веселья, устроенного Джиёном, он видел безутешные семьи, оставшихся без своих сыновей, братьев и мужей. Он видел всё это – такое не забывается, ни через сто, ни через тысячу лет. Нельзя в такой ситуации сказать – ты меня не так понял, я случайно, это был не я, тебе соврали. Это был он. Был и есть, тогда и сейчас, всё это Джиён, Повелитель Хаоса. И с этим ничего нельзя было сделать. Джиён со стоном потёр лицо ладонями, не представляя, зачем снова погрузился в эти бесполезные метания одной мысли в голове. Это не сработало в прошлые сотни раз, не сработало и сейчас, зачем вообще было начинать. Он просто… Просто засомневался? Дэсон ведь ответил на чувства Бога Смерти, чёрт возьми, неужели Джиён не заслужил ничего подобного? Прошло слишком много лет с тех пор, как чужие светлые глаза засели в мыслях, Джиён так чертовски устал. Разница была лишь в том, что Дэсон не сталкивался с Сынхёном в тот тёмный период, а Сынри сталкивался. И увиденное им было не стереть, не забыть, не сделать вид, что Джиён – просто иногда бывает плохим. Джиён не злой временами, он и есть – Зло. Он раздражённо вскочил со своего места, намереваясь отправиться спать. Богам не нужен был сон и отдых, еда и лекарства, ничего. Пожалуй, только Любовь? Джиён бы многое отдал, чтобы извлечь из себя этот кусок, так долго гнивший в его душе. Разбудила его брешь в барьере. Он сонно заморгал, уже прощупывая на расстоянии трещину размером с добротный двухэтажный дом, медленно приподнимаясь в постели. Вокруг были сумерки, ещё не темно, но уже не светло, и он вспомнил, что не менял здешнее время уже несколько недель. Было чуть-чуть плевать. По земным меркам он проспал с месяц. Его монстры повылазили из своих укрытий, сонной тенью следуя за своим хозяином, чтобы выяснить, что произошло на границе. Какая-та фигня застряла в барьере Пустынной Смерти, отдаваясь покалыванием в плече. Джиён заворчал, накидывая свой защитный плащ, чтобы если встретить какого-нибудь Героя-самоубийцу, то самому не пострадать. Не хватало ещё к душевным метаниям добавить и физические. Вокруг царила нелётная погода, пустынное измерение не совсем было ему по душе из-за вечных ветров, пыли, грязи и бог знает, чего ещё. Было чуть-чуть темно, Джиён сонно сощурился, вытягивая ладонь и утихомиривая погоду, чтобы песок не лез в глаза. Понадобилось буквально пара секунд, чтобы он понял – гость в его Измерении Хаоса божественного происхождения. Обычно к нему без предупреждения не заявлялись, его монстрики без предварительной записи могли и оттяпать руку-другую, никто не хотел рисковать. Ну, разве что Громовержец, тут уж в гостеприимстве не откажешь, Царь Богов как никак. Стоило ему подойти поближе, как ветер улёгся, мелкие песчинки перестали метаться, мешая разглядеть и божественные лучи настоящего Солнца наконец-то рассеяли мрачные тучи в его Измерении и даже душе. Джиён, неверяще усмехаясь, смотрел в светлые, как будто поглотившие весь свет Солнца, глаза самого красивого Бога из ныне господствующих. Перед ним, в низком поклоне, смиренно опустив голову, но не лицо, стоял Сынри – Бог могучего Солнца. Сердце радостно подскочило к горлу, в очередной раз реагируя на его присутствие. Так было всегда, просто время от времени Джиён мог утихомирить свои эмоции, не выражая такую очевидную радость. Они редко пересекались в повседневной жизни (Сынри, как и другие Боги, очень хорошо умел его избегать) и время делало своё дело, стирая из памяти важность его персоны и ненадолго ослабляя хватку на его сердце. Но в последнее время, они стали чаще видеться и вот, пожалуйста, ещё чуть-чуть и Джи скоро хвостом вилять начнёт. - Что ты…- слова вертелись в голове, но на язык совсем не шли. Джиён сделал ещё несколько шагов, уже стягивая свой плащ, к Сынри, как к нарушителю, сползались все его сухопутные твари и Джи поспешил его накрыть от греха подальше. Ладони отчего-то дрожали, когда он накидывал волшебную ткань на чужие голые плечи. – Почему ты здесь? - Джиён… - Сынри говорил с трудом, его светлые ресницы дрожали, а глаза готовы были вот-вот закатиться. Джи обхватил его лицо руками и вау, никто не пытался его руки нафиг отрубить. Что за чудеса? Сейчас выскочит клоун и скажет, что это был розыгрыш? – Мне нужна… нужна твоя помощь. - Я здесь, звёздочка, - Джи ласково убрал мокрые пряди с чужого лица. Сынри выглядел правда, действительно фигово. Джи слабо представлял, что могло так подкосить его, но чтобы это не было, в его измерении он не позволит ничему и никому причинить вред этой горячей штучке. Брешь в барьере уже затягивалась, обволакиваясь его фиолетовой магией, Джи легко подхватил чужое тело и мгновенно переместился в свой дворец. Сынри перемещение пережил плохо, съёживаясь и мыча. – Потерпи-потерпи, сейчас я тебя подлатаю. На такие курьезы судьбы у него всегда имелись свои фокусы, водное царство, которым он гордился, например. Во-первых, там водилась большая часть его монстров. Во-вторых, раньше он любил перемещаться оттуда прямиком во владения Посейдона вместе со своими любимцами и топить корабли да непутёвых искателей золота. В-третьих, в этом царстве он имел огромное преимущество – неиссякаемый запас волшебной энергии, способной излечить любые раны. Кроме душевных, разумеется. Из одежды на красавчике-Боге был почему-то его боевой жилет, уже весь потрёпанный, кое-где запачканный кровью. Джиён как мог бережно занёс его в водное царство, вплывая в Золотую Лагуну, воды которой могли исцелить любые раны, видные и скрытые на теле прекрасного Бога. Тени затонувших кораблей молчаливым укором проводили их фигуры, когда Джиён пронёсся мимо. Стоило волшебным водам соприкоснуться с почему-то поблёкшей кожей, уже не источавшей золотое свечение, как Сынри весь задёргался в его руках и буквально заорал: - Больно! Мне больно! Нет, хватит! Пожалуйста, хватит! – по его прекрасному лицу потекли слёзы и Джиён действительно занервничал, выдёргивая его из вод. Сынри весь съёжился, пытаясь сделаться меньше, его кожа на самом деле потеряла тот блеск и сияние, присущее божественным созданиям, так отличавшим их от обычных людей. В его руках, на секунду показалось, был и не Бог вовсе, а обычный человек. - Тише-тише, всё, - Джи с болью касался обожённых от воды участков кожи, с трудом удерживаясь и не выцеловывая эти ожоги. Сынри весь извёлся, хныча и сжимая зубы. – Что такое, что с тобой? Чёрт, позвать Мино? Хочешь я позову его? Что мне сделать? Паника мешала соображать, он и подумать не мог, что всегда выручавшее его средство, сейчас так не вовремя подведёт. Сынри так страдал и мучался, изламывая брови и роняя слёзы, что хотелось хоть содрать с себя плоть, но помочь ему. Хоть сердце вырвать, но облегчить муки. - Н…Нет, нет, - Сынри уткнулся мокрым лицом в его грудь, слабо сжимая в бледных пальцах его предплечья. – Меня прокляли, Джиён… Я умираю. Для ясности – Богов нельзя проклясть. Не в плане, что этикетом запрещено и это дурной тон и где твои манеры, а в самом прямом смысле. Нельзя, невозможно, не существует такого проклятия. В их жилах течёт настоящее бессмертие, их не берут болезни (кроме депрессии, ахаха) не берут яды, над ними не властно время и пространство, и никто кроме Царя Богов уничтожить их не может. Ранить, заставить истекать кровью, утонуть в боли – можно, но не убить. Такова природа, таков закон.  Как бы они не кичились, ни бросались словами прикончу тебя своими руками, по-настоящему такую угрозу может воплотить только Мино. Поэтому во время войн Боги убивают людей, да. Но Сынри перед ним, лежавший совсем без сил, слабый, померкший, дышащий с трудом все эти законы вертеть хотел. Он умирал. Джиён подтянул его ближе к себе, не сопротивляясь эгоистичному желанию и целуя в прохладную макушку спутанных белоснежных волос. Как ни странно, раны от ожогов, оставленных Золотой Лагуной, успешно заживали. - Мне больно, - хныкал Сынри, цепляясь за него испачканными кровью пальцами, поднимая на него слезящиеся глаза. Ладно, это был явный перебор и Джи зло обхватил его крепче, поднимаясь на ноги. – Джи…Джиён… - Всё будет хорошо, принцесса, я призову Царя, пусть разбирается. Какого хрена он вообще позволил… Он не стал рисковать и телепортироваться в измерении, преодолевая расстояние на своих двоих, вновь накрывая дрожащего Бога своим плащом, чтобы уберечь. Он остановил снег в том измерении, по которому ему пришлось бы дойти до Замка быстрее всего, чтобы оттуда призвать Главного Босса, странно, что он уже не был тут. По мере приближения, Сынри выглядел всё хуже и хуже, уже даже не просто бледный, а серый, его руки не цеплялись за Джиёна, безвольно повисшие, плащ на нём как будто давил тяжёлым грузом, делая и без того хрупкого Бога совсем хрустальным. Джиёна так злила вся эта ситуация, он не понимал, что происходит, в его руках сейчас был самый бесценный подарок, но он опять ускользал, никак не удержать. Страх потерять гнал в спину, подталкивая, нагоняя, наступая на пятки. Он внёс его в свою спальню, ещё в дороге пытающийся призвать Царя Богов, он утратил надежду до Него достучаться. Чёрт возьми, когда не надо от Него хрен спрячешься, а сейчас не отвечает. Сынри вспотел, уже не открывая глаз, он просто лежал, безвольно откинув голову. Джи мягко убрал мокрые пряди с его лица, оглаживая переносицу, не представляя, что делать. Можно отправиться на Олимп, но Сынри так слаб, что телепортации не перенесёт, а рисковать не хотелось. Придётся сходить за Его Высочеством самому и привести сюда. Как только Джиён попытался отойти от больного, чтобы телепортироваться, Сынри тут же схватил его за руку, обхватывая его за запястье как огонь горячими пальцами. У Богов бывает жар? - Что такое? – Джи опустился на колени, ловя едва осмысленный взгляд Бога Солнца. От волнений и переживаний Хаос внутри нестабильно шатался, как неспокойные воды пытаясь перелиться через края его души. Контроль был на грани, а он был нужен как никогда. – Я туда и обратно, быстро захвачу Мино сюда, его сила быстро поставит тебя на ноги, звёздочка. Будешь снова распылять всюду своё капризное сомнение до Луны и… - Не уходи. Пожалуйста… - Ну что ты в самом деле, - Джи не смог удержаться и коснулся губами его горячей кожи на лбу, оставляя своё ощутимое присутствие рядом. – Как маленький. Не бойся, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. - Я… Я уже умираю, - Сынри закашлялся, сморщив свой красивый лоб в мучении. Он никогда не видел, чтобы Сынри был в таком состоянии, даже в той войне, потрёпанный и уставший, он выглядел раз в миллион лучше, чем сейчас. – Мне не помочь… - Я приволоку сюда Мино и всё будет хорошо, хватит так говорить, - строго нарёк Джи, внутренне опасаясь, что банально не успеет. И снова пытался достучаться до Царя. И снова тишина. Казалось, он отвернётся и Сынри… - Я хотел сказать тебе, - Сынри обхватил его затылок обжигающими пальцами, вплотную притягивая его лицо к себе. Его блестящие в болезненной лихорадке глаза, влажно раскрытый рот, его солнечный запах… Всё это так отвлекало и мешало сосредоточиться. – Хотел уже давно, но всё никак не мог решиться… Я никогда тебя не ненавидел. Наоборот, я… Ты дорог мне. Я тебя… Я люблю тебя? Я люблю тебя, Джиён, всегда любил. Я так жалею, что так и не поцеловал тебя за всё это время. Умоляю, пока я жив. Пожалуйста, не уходи и поцелуй меня, по-настоящему. Вот тут Джиён и понял, что за странное чувство так беспокоило его душу всё это время. Это был не страх. Это были сомнения. И глаза его вдруг перестали отливать чистым серебром, и запах как будто смешался с запахом крови, горелой плоти, и волосы как будто стали грязно-серыми, а не белоснежными, и всё это можно было спихнуть на его болезнь, но все эти знаки давно горели красным, а Джиён их успешно игнорировал. На миг захотел поверить, что в момент слабости, опасности, Сынри придёт за помощью к нему. Он не пришёл бы, даже будь он при смерти. Даже если бы его заставили не пришёл бы. Если бы не эта маленькая оплошность, Джиён бы верил до самого конца. - Какая же ты неугомонная лгунья, малышка Джен-Джен, - Джи сжал его подбородок в пальцах до острой боли, от огромной ненависти и злости. Господи, как же он был зол и разочарован. В основном на себя, конечно, но и на эту лживую дрянь перед собой, которая так легко считывала все его желания и предпочтения. – Сними это лицо, не испытывай моё терпение. Он безжалостно сдёрнул с неё свой плащ, лишая защиты и всполохом пурпурного пламени заставил её сорваться на визги, сжигая её ложь мощью хаоса. Она тут же приняла свой облик – лоснящиеся чёрные волосы до пояса, магнетически-чёрные глаза, раскрытый в оскале пухлогубый рот, едва смуглая кожа, подсвеченная золотым сиянием изнутри – вся из себя Богиня Лжи и Обмана, Богиня Иллюзий. Маленькая дрянь. Чёрт, как же она подпортила ему настроение. Он протащил её сквозь всего лишь три измерения, когда, она наконец сдалась, упав ничком в той самой Пустыне, где он её нашёл. Дженни скреблась ногтями о песок, пытаясь исчезнуть, выйти отсюда, но это его измерение, отсюда нельзя так просто уйти. Неужели она не понимала, на что шла? На что она надеялась? - О чём ты думала? – Джиён безжалостно схватил её за волосы, приподнимая её лицо, чтобы слышать её ответы. – Зачем ты полезла ко мне, зная, что если я поймаю тебя, то заставлю страдать? Я не обещаю, что ты быстро отсюда выберешься, я разорву тебя на кусочки и когда ты снова соберёшь себя, то опять раскидаю по всем частям своего мира. Оно того стоило?          Она что-то пыталась сказать, но каждый раз, когда она открывала рот, то кашляла кровью, и ничего не могла внятно объяснить. Она вызывала какую-то совершенно неконтролируемую злость, что-то совсем страшное в глубине его души. Это её он нёс на руках, её гладил по волосам и лез из кожи вон, пытаясь спасти. Он всё это время думал, что Сынри вот-вот умрёт. Из-за неё он испытывал этот чёртов, блядский страх, которого так ненавидел. И если бы она не сказала ту белиберду про поцелуй, то Джиён и дальше бы носился с ней как с принцессой, не зная куда податься, чтобы облегчить её лживые муки. - Ты хотела забрать мой Хаос, глупая? – Джи снова приподнял её, заставляя стоять, пуская по её венам свою силу, чистый хаос в жилах, который сжигал её тело пурпурным пламенем. Она закричала, пытаясь оттолкнуться, пытаясь упасть, уползти, деться куда угодно, лишь бы остановить поток силы, вливаемый в неё против воли. – Уверена, что справишься? - Нет, нет! Умоляю! Хватит! – она извивалась, царапалась, визжала. А Джиён лишь распалялся. Чёрт, она так расстроила его. Заставила думать, будто Сынри мог бы… Мог бы… Джи усилил нажим, и Богиня вдруг так заорала, почти оглушая, её тело завибрировало, а потом обмякло, перестав сопротивляться и Джи отбросил её тело. Его песчаные монстры только этого и ждали, сползаясь к ним, чтобы попытаться утащить её. И в любой другой ситуации он шикнул бы на своих монстриков, запрещая, но ведь он так расстроен, он буквально раздавлен, а Разрушение нашёптывает ему прямо в душу (Убей! Убей! Убей!), что сегодня можно, сегодня можно всё. Потому что… Потому что.   Однажды, Джиёну ведь удалось его поцеловать. Он до сих пор не знает, что послужило тем самым толчком для Сынри – банальное любопытство или какие-то на миг зародившиеся чувства. То ли была жалость или настоящее желание, но он до сих пор помнит их последствия. Ощущение его прохладных, влажных губ, горячее дыхание, сладко касавшееся его собственных губ. Джиён держал его в тот миг с таким опасением, что его оттолкнут с божественной силой и он пролетит весь континент быстрее стрелы, но его не оттолкнули, а наоборот. О, его совсем не оттолкнули. Сынри так сладко застонал в его рот тогда, вминая пальцы в его предплечья, вставая совсем впритык, втираясь под броню, под кожу. Джиён как сейчас помнит – ощущение его кожи, такой бархатной, гладкой, она скользила легче шёлка, пока Джиён оглаживал его щёки, шею, пытаясь надышаться на миллионы лет вперёд. Пытаясь запомнить, чтобы пронести сквозь войны, сквозь боли и потери, сквозь безумие Хаоса и Разрушения, оставить в памяти, чтобы даже ночные Кошмары не смогли прогнать эти воспоминания. Это было даже не пошло, а скорее необходимо. Не только Джиёну, но и Сынри. Тогда они оказались в одном поселении одновременно, было так много крови, так много трупов, а Сынри был таким огорчённым. Они встретились глазами, вокруг пылали дома, всё сметало фиолетовое пламя разрушения, а Джиён казалось, терял самого себя. Это было тёмное время, он мало что помнит из того периода. Не помнит, как они оказались в доме с целой крышей, не помнит почему он опустил оружие, а Сынри снял свой защитный шлем. Не помнит, что сказал тогда, но хорошо помнит, как они столкнулись губами и Сынри застонал ему в рот. Как он закрыл собой все разрушения, все трупы, и только им дышалось так свободно и хорошо. В то поселение вместе с ним пришло само Солнце, сама жизнь, распугивая тьму наступил рассвет. Это воспоминание было так драгоценно, так важно, Джиён не забыл и секунды ощущения его губ. Бессмертие отдал бы, но не забыл бы. А она говорит… Говорит чушь. Когда зыбучие пески уже утаскивали её вниз, он почувствовал, что в его Измерение пытаются проникнуть. Он не хотел никого видеть ближайшие лет сто, поэтому схлопнул все образующиеся входы. И похрен, что это Мино. Ему сейчас не до гостей. Но Царь Богов был настойчив и едва не порвал ему Измерение, силой раскрывая врата. Мино почти потерял всякое терпение судя по его облику – ничего от его привычного образа, никаких костюмов-тройки, белых рубашек и прилизанных волос, молнии метались во все стороны, очевидно, надеясь попасть в хозяина Измерения. Песчаная буря разыгралась не на шутку, радуя нулевой видимостью. Вместе с Царем прибыли и другие Боги – нескольких он давно не видел, а кого-то видеть не хотел вовсе. Например, Тэяна, засранец, а ну иди сюда, я тебе такое… - Джиён! – усиленный голос Мино раздался в голове с таким гневом, что даже мысли на время притихли (Убей! Уничтожь! Порви!). – Какого хрена ты мне мешаешь, мелкий ты говнюк! Сколько раз я тебе говорил – если я иду к тебе, раскрой свои грёбанные ворота и растяни свои чёртовы губы в широкой улыбке, мелкое ты отродье! Мино, кажется, понял, что Джиён плохо себя контролирует, потому что перестал давить и даже слегка успокоился. Сам подошёл ближе, уже не метая молнии, протянул горячую, широкую ладонь, почти по-отечески касаясь его гудящей головы. Мысли метались, одна кровожадней другой, беспокоя его душу, пытаясь перевернуть чашу внутри него, чтобы расплескать Хаос. От Царя исходило золотое свечение, такое горячее, он ощущал это кожей, его силу, его исцеление. Мысли успокаивались, наконец позволяя побыть в зыбкой тишине. Только вкрадчивый шёпот Царя Богов, льющийся в его голову, душу, успокаивающий, говорящий ты не такой, ты можешь это удержать, ты можешь это контролировать… - Ты сильнее своего Хаоса, Джиён, - Мино в последний раз провёл горячей ладонью по его груди, будто сердца касаясь. Душа внутри него была частью души Царя Богов, источником его силы, и всё внутри отзывалось на его голос и прикосновения. Джиён глубоко вдохнул, усмиряя себя и свои безумные мысли. – Хочешь отдохнуть? Джиён мотнул головой, молчаливо опуская голову в поклоне, в жесте чистого подчинения и признания. Мино едва дёрнул губы в улыбке, даруя покой и тишину его Измерению, пустыня сразу же перестала метать туда-сюда песок, оседая пылью на волосах пришедших Богов. - Она уже несколько месяцев так крадёт чужие силы, Фобос был до тебя. Чжунэ очень легко поддался ей и она использовала его силы, чтобы подействовать на тебя. Ты чувствовал страх? - Я очень испугался, что потеряю его, - не стал скрывать Джи, всё также не поднимая головы. Было бессмысленно скрывать, Мино уже всё увидел. - Бояться можно даже Богам, дитя. Я помогу тебе. Мино вливал в него свою энергию довольно долго, терпеливо высиживая в его дворце, молчаливо составляя компанию. Все Боги были отосланы назад, Джении забрали до озвучивания приговора. Хаос внутри требовал огромных ресурсов, являясь сгустком чистого зла и энергии, его нужно было держать в узде, иначе равновесие в мире могло пошатнуться. По жилам растекалась золотая сила Царя, расчищая мысли и темноту сознания. Джиён с удовольствием поддался убаюкивающим волнам, отпуская этот длинный день и наконец засыпая. *** Сынри скучающе уставился на ночной небосвод, высматривая самые яркие звёзды. Начало весны, воздух всё ещё пах морозом и таящими ледниками. Сехун только заступил на свою смену, так что времени было валом, но он почему-то припёрся к этой заключённой как ужаленный, едва снял свою божественную форменную одежду. И то его не сразу впустили, заставили ждать одобрения сверху, пока он не начал угрожать, что сожжёт всё к чертям и одобрять будет нечего.  Сынри вздохнул, набираясь терпения и мысленно заставляя себя успокоиться. Чего он так разволновался? Дженни, приговорённая к тысячелетиям заключения в тюремном царстве, вдруг не оказалась против его присутствия. Видите ли, ей есть что сказать. Сынри не идиот, так что прискакал по первому её требованию. Было очень любопытно, что эта лгунья хочет ему поведать. Тюремное царство – это дыра, в ней черным-черно, даже вытянутой ладони не видно, лишь бесконечная тьма. Ощущения не из приятных, холодно, как будто в кости заливают азот, волосы встают дыбом. Сынри окутывает себя солнечной энергией, чтобы не пострадать и защититься в случае чего, сияние его энергии осветило путь до нужной камеры. Коридоры утопали в чём-то густом и чёрном, поглощающим любой свет. Нельзя было терять концентрации и он пошёл гораздо твёрже и увереннее, когда понял, что таким как ему нечего бояться здесь. Дженни использовала иллюзию, выглядя роскошно и здорово, в своём чёрном маленьком платье от Гуччи, вся сверкающая в бриллиантах и задорной усмешкой на здоровом лице. Всё это ложь, потому что даже недолгое нахождение здесь безумно утомляет и она никак не может выглядеть так хорошо спустя столько дней заточения здесь. Лгунья. Она привстала и её густые волосы заструились по голым плечам, а руки потянулись к решёткам, сдерживающим её. Сынри подошёл ближе, ему нечего опасаться. Он знает, что это – она, кем бы она не притворялась и что бы не говорила, это всё будет неправдой. – И всё же ты здесь. Так любопытно? – голос выдавал её усталость и вымотанность, она едва держалась, но продолжала притворяться и играть. Смыслом её существования была ложь. – Кого он тогда видел, да? Сынри промолчал. Они оба знают, за каким ответом он пришёл. Он должен убедиться. Вся эта ситуация… Но каким же глупцом он был, раз думал, что такая как Дженни скажет ему правду. Но и уйти он не мог, что-то держало здесь, выслушать, узнать, даже если это неправда. Он позволит обмануть себя. - У меня будет к тебе просьба, если ты обещаешь её выполнить, то я расскажу, кого Джиён видел перед собой. Сынри вытянул свою ладонь, легко мазнув по своей шее и оставляя крестик-клятву, не исполнить которую не имеет права. Он умрёт, если не исполнит, так работали клятвы в их мире. Даже Боги обязаны исполнять свои слова. Дженни самодовольно улыбнулась, приподнимая голову, увенчанную бриллиантами. - Ты будешь должен самую малость – передать записку Мойрам, это всё чего я прошу. Они не помогут мне сбежать, ты должен это понимать, отсюда нет выхода. Поэтому это сущая мелочь, но я позвала именно тебя, потому что знаю, как сильно тебе хочется узнать. - Так говори, - холодно бросил он, прищуриваясь. Эти игры разума, как они достали. – И не смей лгать, хоть раз за время своего существования скажи правду. - Ты уже знаешь ответ, - она улыбнулась совсем счастливо, показывая ямочки на гладком, блестящем лице. – Ты знал с самого начала. Ты поэтому и пришёл – чтобы убедиться. Тебе не нужна никакая другая правда, никакой другой ответ ты просто не примешь.  Он видел тебя, Бога Солнца, видел, как ты умираешь на его руках. И готов был сам умереть, я видела это в его глазах. Он нёс меня на руках, вливал в меня столько энергии, что и сам не понял, как чуть не потерял контроль над Хаосом. Он так боялся, так старался сделать всё, чтобы спасти меня, утешал, успокаивал, так боялся даже отвернуться на секунду. Никогда не видела его таким беспомощным и напуганным, таким… влюблённым. Он был готов на всё. А это оказался не ты! Её безумный смех быстро исчез в безудержном кашле, она слегка согнулась, в бессилии прикрывая глаза. Руки дрожали, такой бессильной и уставшей она была. Это место даже из Сынри вытягивало все силы, так что он захотел поскорее уйти отсюда. Его уже пошатывало, пальцы дрожали, а веки грозились вот-вот закрыться. Холодный пот стекал по вискам  и исчезал за воротом одежды. - Каким сумасшедшим он стал, когда понял, кто перед ним, - хрипло сказала Дженни, её образ чадил светом, растворяясь. Она теряла контроль. – А теперь иди, передай моим девочкам записку. И скажи им… Скажи, что мне жаль. Очень сильно жаль. Ладно, Бог солнца? Сынри буквально выкатился оттуда, падая на колени, сгибаясь пополам и пытаясь вытошнить внутренние органы. По ощущением он будто не ел и не пил вечность, ноги не держали совсем и он беспомощно рухнул на землю, щекой чувствуя холод земли. Ладно, он чуть-чуть отдохнёт и пойдёт дальше. В Измерение Хаоса нельзя попасть без предупреждения или приглашения, но он всё равно попёрся, как баран, никому ничего не сказав. Долго пытался проникнуть без шума, но без шума было никак и он буквально распорол себе входную дверь, некрасиво поделив пространство. Силы были на исходе, его штормило, а после того, как он надавил на чужое измерение, силы и вовсе покинули его и желудок неприятно скрутило. Там, куда он смог проникнуть, шёл безумный дождь, всё равно что из ведра лил. Одежда сразу стала липнуть к коже, волосы облепили лицо, он тяжело вздохнул, сдирая с себя тяжёлую накидку из шерсти, всё равно бесполезная и тяжёлая. Он не имел ни малейшего представления, куда идти и поэтому просто бродил недалеко от портала, по слухам, Джи мог легко прочувствовать брешь. Поэтому он просто ждал, благо не долго пришлось. Джиён явился тёмной фигурой, окутанной сгустком энергии, его фирменный пурпурный цвет. Красивый, кстати, Сынри нравилось. - Это ты? – как-то слишком тихо спросил Джи, капли дождя его не касались, как будто над ним был какой-то невидимый зонт. Сынри не мог понять, что для него значило всё это. Внутри него всё трепетало от мысли, что Джиён был всё ещё (даже спустя столько грёбанных лет) влюблён в него. Прошло действительно столько лет, что Сынри даже отпустил всю эту ситуацию, перестал его избегать, даже мог поздороваться на общих собраниях. Они неплохо существовали вместе, почти не пересекаясь. Но теперь, когда это всё произошло, он снова на перепутье и снова не знает, что делать. - Это я, - негромко ответил Сынри. Джиён взмахом руки прекратил дождь, устало хмурясь. Под его раскосыми глазами залегли тёмные круги, кожа обтянула узкое лицо, он потерял даже своё божественное подсвечивание. Выглядел и правда паршиво. – Слышал, тебя неплохо отделали. Джиён фыркнул, скорее смущённо, чем сердито: - И ты решил проведать меня? – его взгляд стал острым, Сынри почему-то до сих пор так и не научился спокойно его выдерживать. Всегда, чёрт, крыло. – Так беспокоился за меня? - Было глупо верить её играм. Джи отвёл глаза, дёргая плечом. Нервничал? - Ну, она прикинулась моей школьной любовью, сложно было удержаться. - Как подло с её стороны. Да, эта сучка играла грязно. Сейчас, когда его мозг не затуманен страхом и опасениями, он мог здраво рассудить, что проклятый Сынри не должен был бежать за помощью к нему, а потом ещё оставлять слёзные признания на пороге гибели. Но тогда он поверил, ещё как, почти рехнулся от переживаний. Ему хотелось верить во всё это. - Не важно, - вяло отмахнулся Джи, потирая лицо ладонями. Хаос внутри плескался как вода в неспокойном океане, грозясь перерасти в бесконечную головную боль. Его состояние не спешило улучшиться, он чувствовал себя всё время паршиво, а резерв сил никак не восстанавливался. – Хорошо, что я контролирую свои силы, иначе пришлось бы ох как тяжко. Представляю, в какие проблемы всё могло вылиться. Ты что-то хотел или пришёл просто поглумиться?  - Я хотел спросить, - Сынри сделал ещё несколько шагов, наверное, неосознанно он продолжал подходить. Джиён не спешил сократить расстояние, стоя на месте. Каждый раз, когда он пытался сблизиться с этим Богом, всё заканчивалось скандалом и криками, так что опыт подсказывал не шевелиться. Но то, с каким настроем к нему пришёл на этот раз Бог Солнца, очень интриговало. - Валяй, - кивнул Джи. - Ты всё ещё… Всё ещё влюблён в свою школьную любовь? - Зачем ты спрашиваешь? – вместо всех этих фокусов, Джи бы просто хотел уметь читать чёртовы мысли этого Бога! О чём он вообще думает, задавая такие вопросы! - Хочу знать, свободно ли твоё сердце? – и он говорит это с таким непроницаемым ебалом, какого хрена! Джиён готов взорваться, уже даже мысленно подготовив речь, чтобы нахрен поругаться с этим… С этим! Но даже сейчас, Джиён не чувствовал себя так, словно мог бы с ним поругаться или злиться на него. Даже если он снова просто издевается, снова испытывает его терпение на прочность. Просто играет. Джиён готов стерпеть. - Не свободно, - взгляд Сынри едва дрогнул, он моргнул, опуская серые глаза вниз. Облизал губы. Посмотрел куда-то в сторону. О чём-то думал? Джиён отвёл взгляд, перестав так пялиться. И всё равно мог так легко представить его прекрасное лицо, его холодные, как густой туман глаза. Запах Солнца. Хотелось снова лечь спать, надолго, просто прикрыть глаза и забыться долгим сном в холодном, промёрзшем измерении. – Оно всё ещё занято и будет занято всегда. Такая штука, знаешь, просто не проходит. Если бы мог – давно избавился бы. - За что ты любишь меня? – странным, тихим голосом спросил Сынри, всё ещё не поднимая глаз. Джиён слегка фыркнул, даже не двигаясь. – За что меня можно любить? - Ты не знаешь, что такое любовь, если задаёшь такие вопросы. Мне казалось, ты умный. - Ты никогда не говорил мне этого в лицо, - как будто вспыхнувшее Солнце, его лицо слегка покраснело, Сынри смущённо засмеялся. Но что-то грустное очевидно проступало на его лице. – Не говорил, что любишь. Всегда только намекал, я думал, ты просто играешься. Думал, пройдёт время, и ты отстанешь. Но пока убегал от тебя, сам угодил в эту ловушку. - Что ты имеешь ввиду? – все эти непонятные знаки так надоедали, но с Сынри нельзя спешить, чуть передавить – и он ускользнёт, ищи его потом, свищи. Джиёну надоело. – Что ты хочешь мне сказать? Зачем на самом деле ты пришёл? - Я не такой сильный, как ты. Мне не подвластны такие же ресурсы, я не обладаю такой мощью, да и силой духа мы с тобой отличаемся. Я бы не смог нести на себе такое бремя как Хаос и Разрушение. - К чему ты всё это говоришь? - За мощь и силу ты любить меня не можешь, я слаб перед тобой, - даже воздух был пропитан его силой, он создавал огромные измерения, ему подвластны немыслимые существа, он мог противостоять кому угодно. Они были слишком разные, он и Джиён. Просто Небо и Земля. – За красоту? Ты и сам знаешь, что красота заключается не в смазливом личике. Тогда за что? Прошло столько лет, я просто не понимаю… Джиён уже злился, он не любил, когда Сынри себя вёл так, будто просто хочет самоутвердиться. Ему не хватает комплиментов? -Хочешь послушать о том, как я готов в ногах у тебя валяться? Поднять себе настроение? Кто-то расстроил тебя и ты решил, что можешь прийти и расстроить меня? Наверное, весело пинать лежачего. -А ты готов? – наконец-то его серые глаза уставились прямо на Джиёна и весь его гневный гонор сошёл на нет. Как он смог бы сопротивляться этому Богу? Всё что он захочет, всё о чём он попросит, Джиён всё исполнит. Так было и будет всегда. Он был даже без понятия, откуда брать силы, чтобы злиться на него.  – Готов валяться в моих ногах? -Я думал, ты выше подобного. Не станешь играть на моих слабостях. Я ошибался? - Я хочу поговорить открыто. Столько лет тотального игнорирования и вдруг, открыто поговорить? Джиён потёр затылок, короткие волосы поскреблись о пальцы, он так чертовски устал. Не успел восстановить силы и уже ведёт странные разговоры на странные темы. Чего вообще от него хотят? С этим Сынри всегда как на пороховой бочке, никогда не знаешь, когда рванёт. - Ладно, - он ещё раз глубоко вздохнул, отводя глаза в сторону. Одно дело, когда ты сам это говоришь и другое, когда тебя вынуждают. Слова никак не ложились на язык, сопротивляясь. Казалось бы, такая ерунда, просто сказать. – Ладно. Это не сложно. Давай поговорим открыто. Я люблю тебя. Если это для тебя сюрприз, то что ж… то ты настоящий идиот. Вот. Все об этом знали. И Дженни тоже об этом знала, она потому тобой и притворялась. - Это не так работает, - быстро произнёс Сынри и зачем-то сделал косой шаг назад. Будто хотел уйти в сторону, а ноги не держали. Джиён нахмурился и поднял глаза вверх, дождь снова начинал накрапывать. Он уже не мог это контролировать. – Это не она создаёт иллюзию, а ты видишь то, что хочешь. Твоё подсознание. - Да вообще плевать, суть не в этом. Они снова уставились друг на друга, Джиён непонимающе замер, в ожидании чего-то. Ну, он признался? Земля круглая, до Солнца не долететь, Джиён любит Сынри. Ещё какие-то новости будут или можно идти по домам? - Мне сказали о том, что на тебя напали, когда я был на Дежурстве. Я чуть не закончил круг быстрее, чтобы поскорее узнать, не выкинули ли тебя в голодную кому. Сехун орал как резанный, я летел к Мино как ужаленный, но его не было на месте, а потом мне сказали, что ты потерял сознание. Что Дженни выпила слишком много твоей силы и ей тоже нужна помощь. Что она притворилась кем-то, кому ты безоговорочно доверяешь и поэтому ты столько сил ей отдал. - Если ты чувствуешь вину из-за этого… - с сомнением произнёс Джиён, медленно оглядывая Сынри с ног до головы. Он только сейчас заметил, что юное божественное дарование выглядит чуть потрёпанным, если не сказать заёбанным. – Ну, ты не виноват, что я слаб перед твоим личиком. Не вини себя. - Нет, какая к чёрту вина, - фыркнул Сынри. Его черты лица вдруг заострились, а глаза едва заметно потемнели. – Я до смерти хотел узнать, кого ты увидел перед собой. Пошёл к ней в тюрьму, угрожал сжечь всё к чертям, если меня не впустят, дал божественную клятву, потерял там кучу сил, меня даже  вырубило на какое-то время, почти приполз к тебе, потратил кучу сил, чтобы прорваться, опять стошнило, но я не мог ждать ещё хотя бы день, чтобы увидеться с тобой. Поэтому я здесь. Ты понимаешь, что это значит? Джиён сконфуженно молчал, прежде чем произнёс странным голосом: - В душе не ебу. И потом это начало происходить, какая-то чертовщина, если честно. Джиён застыл, как будто приговорённый к миллионам лет стояния на одном месте, он не мог пошевелить ни одним мускулом на лице, когда Сынри протянул к нему руки и обхватил его лицо, притягивая к себе. Джиён всего лишь Бог Хаоса и Разрушения, так что он попытался всё запомнить до мельчайших подробностей. Как Сынри прикрыл свои серые-серые глаза, как светлые волосы скользнули по щекам Джи, как его гладкие, вкусные губы сначала прижались к его раскрытому рту коротким прикосновением, а потом основательно – языком, скользнувшим по сухим губам, зубами, влажностью горячего рта. Джи попытался не отставать, а в голове набатом шумела мысль – это правда, это он, он сам меня целует, что происходит… Сынри всегда ассоциировался с чем-то невозможным, несбыточном, как мечта, далёкая, та, которая никогда не исполнится. Может раньше он ещё думал, что всё может быть, но последние события как будто оказались отрезвляющей оплеухой. Он очень хорошо усвоил урок – к такому, как он, Сынри никогда не придёт, даже если будет умирать, даже если случится конец света, Небеса рухнут, он не придёт. Они слишком разные по природе, по разные баррикады, на разных концах одной длинной верёвки. Но вот они здесь. Джиён обхватывает его за спину, притягивая к себе, а Сынри жмётся, позволяет руке соскользнуть вниз, обхватить себя за бёдра. Едва различимо двигает губами, его пульс бьётся под губами Джиёна, когда он скользит на его шею, прикусывает бледную кожу. Хаос в голове шумит, как океан в шторм, Джи зажмуривается, теснее прижимаясь, не теряя ни секунды происходящего, но не контролируя ситуацию совсем. Если его сейчас оттолкнут, если Сынри попытается снова убежать… Он не уверен, что сможет всё удержать внутри. -Я так устал, - бормочет Сынри, прижимая губы в болезненно-нежном поцелуе куда-то в макушку Джиёна, каждым прикосновением прожигая насквозь, как пуля навылет. Они почему-то сидят на сырой земле, даже дождь пошёл, они снова промокли, но сил, чтобы остановить непогоду совсем не находится. – Надоело бороться, я хочу знать, что у нас получится. Даже если не получится, мы же можем попробовать? Даже если всё это фигня, даже если я пожалею, уже всё равно. Давай попробуем, ладно? Я уже не могу держаться подальше от тебя, не получается. - Блять, блять, хватит, - Джиён совсем оседает на нём, слова льются в уши, как текила в душу. Руки непроизвольно сжимаются сильнее, вдавливаясь в чужую кожу, вот бы стереться в порошок и под кожу, куда-нибудь в чужую душу, в укромный уголок сердца, голову, чтобы навсегда. Чтобы как неизлечимая болезнь. Навеки вечные, как проклятие. – Ты сейчас вообще соображаешь, что несёшь, придурок? Я же тебя… Блять, я же тебя не отпущу теперь, идиота кусок!   - Мне тоже страшно, - распластанный, придавленный, слабый под Джиёном, он вызывает какие-то совсем пугающие мысли, и Джи понимает, что сам дрожит от ужаса. Боже, он не уверен, что сможет удержать себя в руках! – Но если мы будем действовать вместе, одной командой, то может… - Блять, заткнись и уходи отсюда, - Джиён чуть не отлетает от него, в полном ужасе от происходящего, он делает ещё несколько шагов назад. Только сейчас замечает, что всё вокруг потемнело, небо беспросветно чернеет над их головами, а дождь стремительно переходит в ледяную бурю. Как он это допустил, как проморгал?! Его собственная душа плещется внутри, смешиваясь с Хаосом, он никогда не испытывал столько эмоций разом, и они рвутся наружу из него фиолетовыми всполохами. Сознание стремительно затуманивалось, а голова кружилась, как если бы ему хорошенько по ней врезали. – Сынри, сейчас же вставай! Тебе надо уходить, надо…! Вставай! Почему этот Бог продолжает сидеть, как ни в чём не бывало, Джиён без понятия. Небо вот-вот рухнет им на головы, погода бушует, пространство как будто сейчас разорвётся, его монстры сходят с ума, он чувствует, что они все напуганы и просят их защитить, все его Измерения дрожат и рвутся, ему надо всё это остановить, а он без понятия как! Вокруг всё как будто сейчас разорвётся, его ужасно шатает, а Хаос уже предвкушает скорое высвобождение, как вдруг его хватают за ладонь и притягивают к чужому тёплому боку. Всё внутри наконец-то замирает и затихает. Всё равно, что поставили на паузу, вау. Он шумно втягивает воздух, боясь, что задохнётся, а Сынри обхватывает его затылок горячей ладонью и снова соединяет их губы в мягком, тёплом поцелуе, который словно говорит «…привет» после долгой разлуки. Джиён моргает, не в силах оторвать взгляда от серых как густой туман глаз. Запах Солнца. Он же не спит, да? - Хватит меня прогонять, ты ужасен, знаешь, - бурчит Сынри ему в губы, продолжая стоять так впритык, что они делят на двоих один разряженный, лишённым кислорода воздух.  – Я говорю, что хочу с тобой встречаться, и я вообще-то в ужасе от всего, так что хватит устраивать сцену, словно это ты не хотел отношений. Я же не предлагаю тебе брак, просто… Свидания? Поцелуи, кино, рестораны? Секс? Эй, хватит терять сознание! Ладно, не секс! Не сейчас! Очнись! Вот чёрт!