Цзин Цзюй

Всеобщий хаос на улицах никак не затронул размеренную жизнь Цинхуа и Мобэя. С удивлением он отметил, что очень удобно жить вместе с пробужденным. Во время всей суматохи с расселением, к ним никого не подселили. А также предложили ему работу на военных, альфа сказал, что подумает над этим. По ощущениям омеги, дела принимали странный оборот. С каждым днем он все больше чувствовал, что они с Мобэем живут как любовная парочка. Только без близости. Альфа не позволял себе прикасаться к нему, но был не прочь, когда Цинхуа сам инициировал физический контакт. Теперь, зная куда смотреть и имея возможность сравнить, он видел, что отношение к нему сильно отличается. Взгляд гораздо мягче, более живая мимика и жесты, общительность и безраздельное внимание к нему. Цинхуа чувствовал, как согреваются его щеки, стоит им с Мобэем пересечься взглядом. Его сердце начинает бешено стучать, внутри разливается приятное тепло. Он не может не признать, что ему безумно нравится чужое внимание. И осознание чужих чувств не пугает его так, как раньше. Потому что он сам задает темп их отношениям и сам ставит условия. И альфа ему подчиняется. Это дурманит голову похлеще любых феромонов. Это заставляет его чувствовать себя увереннее, избавляться от въевшегося в кости страха. Каждая клетка его тела медленно проникалась доверием к Мобэю. Сегодня вечером, после сытного ужина и легкой уборки, Цинхуа даже осмелился залезть альфе под бок и прислониться головой к крепкому плечу. Мобэй Цзюнь чуть сдвинулся, чтобы омеге было удобнее, положил руку на спинку дивана и продолжил смотреть фильм. Цинхуа сюжета уже и не помнил. В ушах оглушительно звенел учащенный пульс, стало невыносимо жарко. Чужое плечо под его щекой было теплым, твердым и упругим. Ему было очень удобно так лежать. Омега притих ненадолго, стараясь унять свое сердце и успокоиться. Он не мог точно определить свои чувства. Было ему приятно или страшно. Он совершенно позорно сбежал на кухню и выпил целых два стакана воды, прежде чем смог успокоиться. Замер ненадолго, закрутились шестеренки в голове в попытках осознать свои эмоции и ощущения. Цинхуа определенно чувствовал неловкость, остатки легкой эйфории и всегда присутствующие крупицы недоверия. А еще на языке осталась почти незаметная горечь разочарования. Омега поднял на руки и обнял подбежавшего Сяо Юня, задумчиво погладил мягкую шерстку. Все-таки, ему понравилось лежать на Мобэе. Выключив на кухне свет, он вернулся под бок к альфе, где вскоре и уснул, согретый теплой тяжестью мурлыкающего кота и размеренным дыханием Мобэй Цзюня. Утром он проснулся в хорошем настроении в своей кроватке. Когда фильм закончился, Мобэй разбудил его и отправил умываться и спать. Цинхуа не мог не улыбнуться от такой заботы, поэтому решил приготовить что-то вкусненькое на завтрак. Выбор пал на баоцзы с куриным фаршем. Несложно было приготовить тесто и начинку, хотя пришлось повозиться с замороженным фаршем. Зато теперь у них было четыре нежных ароматных булочки на завтрак. Шан Цинхуа поставил чайник и поспешил в гостиную, чтобы разбудить Мобэя. Тот, по мнению омеги, спросонья выглядел еще прекраснее, чем обычно. Волосы были чуть растрепаны, одежда помята, иногда на руках или щеке оставались следы от подушки. Божественный облик обычного собранного Мобэй Цзюня становился более приземленным, мягким и драгоценным, как утренняя роса, что высохнет после рассвета. Цинхуа не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за пробуждающимся альфой. Тем более, что чуть мутные после сна глаза прояснялись и теплели, стоило взгляду упасть на него. Каждый раз омега ощущал щекочущее чувство в своем животе и начинал глупо улыбаться, на что получал легкую ленивую улыбку в ответ. От этого он чувствовал себя более особенным, важным, любимым. — Я приготовил завтрак, — мягко произнес он, и Мобэй низко промычал в знак согласия. — Сейчас встану, — голос его был чуть хриплым ото сна, от того более глубоким и привлекательным. — Доброе утро. — Ага, доброе, — пролепетал Цинхуа и поспешил на кухню, прижимая ладони к пылающим щекам. В первой половине дня у них не было особенных дел, поэтому они вместе устроились на диване для просмотра очередного фильма. Цинхуа прихватил с собой миску с дынными и тыквенными семечками, вытянул босые ноги по сиденью, прохрустел суставами согнутых пальцев. — Давай я сделаю тебе массаж, — неожиданно предложил альфа. Шан Цинхуа чуть задумался, а потом протянул ноги на чужие колени. Теплые большие ладони медленно и мягко обхватили его ступни, пальцы начали бережно проминать мышцы и сухожилия. На краю сознания звенел тревожный гудочек, что это может быть опасно, и омега несколько раз подтягивал ноги к себе, избегая прикосновений. Его не пытались удержать, пальцы скользили по коже, пока он убирал ступню, и это ощущение понравилось Цинхуа. Он проделал это несколько раз, чуть щурясь и ухмыляясь от веселья и удовольствия, наблюдая за реакцией альфы. Тот слабо улыбался, лицо его было расслабленно, выражение глаз — мягкое. Омега поиграл так немного, а потом безбоязненно вытянул ноги. Мобэй Цзюнь тщательно и бережно промял каждую ступню, каждый пальчик, а потом оставил руки лежать на щиколотке, когда закончил. Большой палец ненавязчиво поглаживал кожу на выступающей косточке лодыжки. Цинхуа позволил ему это. Ему нравилось, когда Мобэй Цзюнь к нему прикасается.