Он этого не хочет.

Саша слышит стук метронома и жмурится. Он этого не хочет. Через минуту начинает звучать тревога, а он продолжает сидеть на холодном полу, опираясь на стену. Саша чувствует первый удар и корчится от боли, сдерживая крики. Слезы капают на стекло очков, замыливая обзор. Здание сотрясается от очередного удара рядом, а Саша вместе с ним. Саша этого не хочет. Саше больно. Саша хочет, чтобы это все закончилось. Саша хочет жить спокойно. Жить без боли в теле, без волнения за себя и своих жителей. Романов Невский закрывает уши руками и падает на бок. Здание сотрясается, взрывы эхом отдают в голове. Ленинград чувствует хватку за плечах и как его поднимают. — Саша! Ох, Сашенька! Скорее же! — голос Нины Васильевны звучит в голове. Романов Невский наваливается на бедную старушку, заставляя её охнуть и буквально потащить его за собой. Только они переступают порог в парадную, как прогремел последний, самый мощный взрыв. Окна выбило. Осколки разлетелись по полу, залетая под кое-какую уцелевшую мебель. Здание дрожит, заставляя старушку с громким «ох!» упасть на пол и потянуть Сашу за собой. У Саши в голове пусто, а в ушах шум. Боль от падения делает только хуже. Тело отдаёт сильной пульсаций от взрывов, новых жертв и разрушенных зданий. Нина Васильевна сидит рядом с ним со слезами на глазах и, насколько позволяет истощеный организм, трясет его за плечи. Ленинград видит перед собой её размытый силуэт и вскрикивает от новой волны адской боли. Бабушка щебечет что-то вроде «Сейчас, Сашка, сейчас. Подожди, внучек». А дальше тьма. *** Санкт-Петербург резко открывает глаза, жадно глотая ртом воздух. Он принимает сидячее положение, дрожащими руками закрывая лицо. Невский Романов не слышит копошения рядом, а когда его за плечи обнимает Миша, то и вовсе вздрагивает и чуть ли не падает с кровати, сумев подавить крик. Москва смотрит на Сашу заботливо-взволнованным взглядом, а Сашу трясет. Московский прижимает парня к своей груди, одной рукой закутывая его в одеяло. Саша этого не хочет. Саша не хочет видеть кошмары. Саша хочет забыть тот век. Сердце Романова бьет по грудной клетке сильно, болезненным всплеском отдавая во все тело. Миша что-то шепчет ему на ухо, включает оба ночника и утыкается носом в холодную и мокрую от слез Сашину щеку, надеясь хоть на какой-то отклик. — Миша, — шепчет дрожащим голосом Саша. Москва вздрагивает. — Миша, это ты? — Саша судорожно касается ладонью щеки Москвы. — Я, Сашенька, я, — тихо отвечает Миша, заглядывая в серые омуты. Миша сталкивается с этим не в первый раз, но всё равно теряется. Видеть слезы Санкт-Петербурга, как он дрожит и хлюпает носом было невыносимо. Слезы из серых глаз текут с новой силой, капают с подбородка на белое одеяло, оставляя от себя лишь маленькое серое пятнышко. Миша снова прижимает Сашу к себе, защищая в собственных объятиях. Москва сам не слышит, что шепчет, но что-то про «Сашенька, все хорошо. Никто больше не тронет тебя, родной», а Саша отвечал «Обещаешь? » и смотрел в душу. — Обещаю, — чмокая Сашу в висок, Миша снова прижимает его к себе. Саша пальцами одной руки сжимает край одеяла, а второй плечо Миши.