***
Великолепный уголок у моря встретил гостей и хозяйку лёгким, едва колким ветерком, потрясающим берегом, где уже серебрились стеклянные частички и камешки, спокойным штилем на море, которое покачивалось и шевелилось не из буйства, как это часто бывает, а лишь из удовольствия. А небо… На него, словно на серый холст, природа, как художник, нанесла лёгкие грязно-лиловые мазки. Это были облака, плавно движущиеся при прикосновении ветра с ними. Холодное солнце пыталось пробиться сквозь эту завесу, но через неё проходил лишь слабый свет небесного тела. Однако один тонкий лучик света пробился через свинцовую пучину и врезался в золотой купол недавно построенной церкви, пропитав того бронзой. До чего же это было прекрасно. Чуть дальше уже ожидала баня: два сооружения на деревянном плоту, столик, несколько стульев, сауна. Ах, выдохнуть, опустить плечи, почувствовать безмятежное дыхание природы и поймать волну счастья… На берегу Уссурийского залива давно разгребли свалку. Не смогли, как водится в таких случаях, убрать только мелкие кусочки стекла и керамики — море потрудилось над обработкой осколков, а затем выбросило их на берег. Волны отшлифовали до блеска осколки, после чего те наделились внеземной красотой и стали похожи на драгоценные камни и самоцветы. Каждый день с ними играют дети, строят из них сады камней, ставя каждый друг на друга. Да и взрослые не отказывают в своём желании перебрать горстку невиданных камушков, что уж говорить. Кто-то из наших стран прикорнул над пляжем, чтобы взять в руки чудо-осколок, переливающийся нефритом. Именно такое сравнение в голове сформировалось у Китая, который первым делом поднял отшлифованный кусок стекла и посмотрел через него на мир. Это было бесполезным занятием, так что он задерживаться не стал и догнал всех. По выложенной галькой дорожке все прошли к катеру, который доставил прибывших на «палубу» бани. Покачнувшись, плавучая сауна наконец приняла каждого посетителя, а потом и отправилась плавать по Стеклянной бухте. В первой постройке расположилась просторная сауна с каменкой, посередине со столом с соответствующими приборами, но пока без еды. Шелковистые, светлые доски, казалось, были идеально гладкими, хоть природа не предполагает такого. А во втором строении расположился душ сразу на четырёх человек, так что в поту никто отсюда не уйдёт. На палубе также были удобства и коммуникации. Мусульмане предпочли не оголять себя полностью, обвязав себя полотенцем. Остальные лишь сбросили с себя верхнюю одежду, оставив купальники. КНР спокойно переодевался, но внезапно остановил взгляд на России, повёрнутой к нему задом. Из-за чёрных леггинсов выглядывали лямки стрингов того же цвета, облегающие стройную поясницу. Ненадолго взгляд китайца застыл на русской, пока сам он медлительно расстёгивал рубашку. Китай вжал губы и продолжил смотреть на обнажающую себя Россию. Чёрное бикини ей явно шло, но… — Эй, Китай, — выдернул его из просмотра зрелища Бразилия, — ответь мне на такой вопрос, пожалуйста! — Ой! А? А-а, конечно, задавай, — быстро реабилитировался Китай. Вопрос был экономического характера. После его разрешения началось главное действо. Сначала зашли Россия с Китаем. Берёзовые веники, бочки с холодной и горячей водой — всё как надо. Снаружи было тихо, как всегда, а внутри температура недостаточно высока для России. Но тут зашли Бразилия с Аргентиной и всем улыбнулись. А потом и несколько германоговорящих стран. А потом и Иран. А потом и все остальные. На сиденьях ещё оставалось место, так что можно было даже прилечь. Что Россия и сделала. К ней пристроился Бразилия. Сдержанный Китай тоже решил сделать так. Так они втроём лежали с минуту, после чего Россия потянула руку вперёд, с ухмылкой глядя на КНР. Тот не понимал, как реагировать, поэтому просто смотрел на это. И тут же получил по голове, как и Бразилия, вениками. — Ай, ты чего?! — бразильянин явно не ожидал такого. — Внезапно! — смахнул со своей лысины несколько прилипших листьев берёзы Китай. — Бой вениками! — провозгласила начало военных действий Россия и хлестнула ещё раз обоих мужчин. — В атаку! — схватила Аргентина веник и присоединилась к побоищу. По самодельным сидениям полетели листья, помещение наполнилось шлепками и радостными, чуть ли не детскими возгласами. Россия успела брызнуть водой и на каменку. — Что ты можешь сказать об этом? — спросил Саудовская Аравия иранку. — Как дети малые. Ну ладно, они младше. Пусть развлекаются, — рассудительно ответила Иран. — Давай лучше обсудим ситуацию в нашем регионе. — Согласна. Ты давно перестал питать уважение к Соединённым Штатам? — Весьма. Доллары покидают мою страну. Нам нужно что-то делать с рабыней этого гегемона, которая находится между Египтом и Ливаном. — Нам нужно объединяться! — вставила слово Египет. — Мусульманский мир обязан быть един, чтобы избавиться от главной угрозы нашего мира. Я изначально поняла всё, оставила эти отношения с ним, перестала поддерживать деструктивный образ жизни. Взяла курс на саму себя… Ты же знаешь, как элита западного мира относится к русским, сербам, китайцам, вам и нам? Ну вот. Наконец-то и ты это понял, друг, — еле улыбнулась Иран. — Подписываюсь под каждым словом. Арабы и персы должны объединиться, и свободу Палестине, — поднял вверх кулак саудит. — Мы всё сможем, — сказала иранка и протянула руку саудиту. — Да будет так, — и последовало рукопожатие. Тут же в шею Саудовской Аравии прилетел веник. — Ой, прости, старина! — извинился Бразилия, прокричав из эпицентра боя. — Лови назад! — ответил саудит и отправил берёзовые ветви, скреплённые проволокой, обратно. — Ладно, дамы и господа, нам хватит уже! — отдышавшись, сказала русская, чья кожа и без того уже была алая, как томатная паста. — Я схожу за нашим ужином! Вернулась она быстро, с гармонью на спине, с двумя подносами, которые готовы были вот-вот разломиться напополам: сочный лосось, красная и чёрная икра, водка… и хватило в итоге всем. Пили и закусывали. Диалоги вели по группам. Хлеб с икрой, горбушей и бокалом водки прекрасно дополняли обстановку вечера. Пар, созданный Россией, ещё не рассеялся, но и остальные привыкли к ста градусам. Водка с соотношением чуть поменьше только разжигало огонь. Икра нежно лопалась во рту, а рыба — таяла вместе с хлебом. — Я тут вот что подготовила… — взяла в руки гармонь с характерным звуком инструмента. — Хочу спеть для вас одну песню. Девушка заиграла на гармони песню, испускающую атмосферу Советского союза.Станция «Таганская», доля арестантская, Белая акация на дворе цвете-о-от. Станция «Таганская», стрижка уркаганская, Маня Облигация денег не берет. Станция «Таганская», сладкое шампанское, Светит на Москва-реке вольный ресторан. Много не закладывай, много не загадывай, Припасай чинарики до поры в карман… А мы гуляли, а мы не знали, До поры до времени, где живем — Пролетарская, хулиганская, Да ты станция, да ты «Таганская». Станция «Таганская»…
Китай вспоминал своего товарища, вспоминал всё, через что было пройдено ими в бурях их века. Мужчина улыбался, представляя образ Союза, так, как не улыбался никогда. Алжир и Египет достали из архивов своих умов времена советской дружбы с Магрибом. — Помнишь, как отец России бывал у нас, сестра? — спросил египтянку Алжир, не перебивая песню. — А как не помнить? Славные времена… Но и сейчас это восстанавливается, да? — Ага, я свою долю зерна уже получил. Да и нас наконец-то приняли в «кирпичики». — Справедливость восстанавливается, — улыбнулся алжирец и продолжил слушать композицию.***
Ужин был славный. Все оценили морепродукты. Лидеры периодически выходили на палубу, кутаясь в свою одежду и наблюдая, как покачивается плот на волнах. Тучи рассеялись, оставив всю власть над небом солнцу. Светило лениво опускалось за волновой горизонт Японского моря, золотя небесное полотно рядом с собой, пока по водной глади расплывался длинный луч цвета яичного желтка. По другую сторону уже начинал блистать Владивосток: огни домов постепенно зажигались в вечернем сумраке, который уже наплывал на Приморье. Россия вышла из сауны и, сев на палубу, опустила ноги в воду. Она часто так делала ещё в более раннем возрасте, прежде чем сигануть. Кожа постепенно привыкла к воде, а сама девушка опустилась в море. Довольно прохладно, однако моржам всё равно. Русская ловила волну, слушая её шелест. Тут над девушкой возник чей-то силуэт. — Завтра с ларингитом валяться будешь? — это был Китай. — Я не замёрзну: у меня кровь горячая, — улыбаясь, говорила Россия, разводя руками. — Хм, как знаешь. — Это Спарта! — раздался сзади голос Бразилии, после чего Китай упал прямо к России, взвизгнул и тут же залез назад. — Ты что творишь, идиот?! — как ошпаренный, кричал КНР и лез с кулаками на бразильца. — Шутка, отвеча… А-а-а-а! — и сам отправился к России. Девушка заливалась звонким смехом. — Зуб за зуб! — продребезжал Бразилия, вынырнув обратно и запрыгнув на палубу. — Ну насмешили! — поблагодарила за спектакль двоих Россия. Всему приходит конец. Уже пора расходиться, ехать в аэропорт, садиться в самолёт и лететь восвояси. Все приняли душ, но перед уходом решили посидеть на берегу и изучить прекрасные стёклышки поближе. Солнце уже успело откатиться к самому горизонту, стремительно совершив поджог небесной полосы пурпурно-золотым пламенем. Красота да и только. Страны брали в руки осколки, вертели в руках, изучали их и пропускали через них свет уходящей колесницы Гелиоса. Россия восседала на ледяной глыбе у застывшего побережья. Длинная белая норковая шуба, на которой отдыхала золотая коса, сидела на ней и блестела в лучах ленивого светила. Чёрные кожаные перчатки до локтей облегали нежные и бархатные женские руки. Белая ушанка с завитыми ушами прятала милую белокурую головку. Глаза-алмазы и губы персиком тоже отражали красоту зимнего неба. Самые разные мысли преследовали её в те мгновения. Она рассуждала о прошлом, настоящем и будущем. Тут же ей вспомнилась и революция, и девяностые… И это всепоглощающее чувство, представляющее собой широкий спектр эмоций, во время испытания которого возникает непреодолимое желание сбежать в другую реальность. Она вроде и радовалась, что многополярный мир, о котором говорил ей таинственный человек, расширяется и что всё больше и больше стран поддерживают традиционный строй, а вроде и проблем до сих пор столько, что придётся искать им решение ещё очень долго. Пока Бразилия и Аргентина чуть ли не резвились, вспомнив детство, перебирая чудесные камни и осколки, саудит с персианкой решали вопрос на Ближнем Востоке, любуясь также стёклышками, африканцы пробовали воду на температуру, Россия глядела в бесконечные морские просторы. Птицы не щебечут вокруг; чаек даже нет, ибо зимняя пора не оставляет никого у себя под крылом. Даже название моря наводило некую грусть на русскую душу. Непосредственно Япония и война деда России с её матерью. Казалось, русская глядит вперёд, прямо в сторону Японского архипелага, и видит японку, которая тоже смотрит в сторону конкурентки и невольно называет «бака». В этот раз море спокойно и умиротворённо принимает в гости малиновый закат, но не всегда оно было таким. Да и этот штиль считать можно разве что лишь затишьем перед бурей. Самые грозные штормы поднимаются из самых спокойных морей. Магеллан же не зря назвал этот океан Тихим: не встретилось ни одного шторма на пути. Но тут внутри России что-то ёкнуло. Кладбище. Чёрные кресты и могильные плиты, разбросанные по всему периметру, как деревья в лесу. Много чёрных крестов и могильных плит. Полотно смерти простирается на многие километры вперёд. Имена на них смутны и неразличимы. А вокруг ни души… Белый, смертельный туман покрыл всё поблизости и словно сдавливал горло. Запах гнили наводнил лёгкие, что заставило согнуться напополам. Отовсюду доносился адский скрежет вперемешку с нечеловеческим рёвом и удручающими людскими воплями. Внезапно раздался вороний крик и с одной из могил взлетела чёрная вестница смерти. Потом сзади послышался жалобный старческий восклик. Издал его мужчина в возрасте восьмидесяти на вид лет, чему ещё свидетельствовала седая борода, как у Льва Николаевича Толстого. Он был одет в косоворотку, перевязанную кушаком, порты, обут в онучи с лаптями. Этот дедушка полз из последних сил и протягивал вперёд руку, которая, казалось, отпечаталась на воздухе чёрным, кровавым пятипалым следом. Но тут мужчину резко оттянула назад неизведанная сила, что даже он ничего не понял и не успел издать предсмертный крик. В воздухе остался висеть ужасающий отпечаток, с местоположения которого свисали подтёки, продолжающие распространяться. Оставалось лишь издать истошный крик и упасть без помощи на холодную землю. — Россия… Россия… Россия! — тряс за плечо девушку Китай и в конце концов выдернул её из ужасной галлюцинации. — А-а-а! Не убив… Где я? — упав на руки ещё раз, пролепетала Россия. — Что с тобой? — Да, кажется, галлюцинации какие-то… — Что ты видела? — подполз к ней на коленях КНР и взял её за обе руки. Та, словно обессиленная, закрыла глаза и положила голову на плечо мужчины. — Кладбище. Могилы. Ворону. Умирающего старика… — дрожащими губами кое-как собирала слова в предложения девушка. — Тебе надо поспать. Заработалась. И вечер прекрасный! Как будто любящая мама день рождения своему дитю устроила. — Это ты про себя? — ухмыльнувшись и понежась, спросила русская. — Да про кого угодно из нас. Тебе скорее нужно отправиться в кровать и уснуть до утра. Я доведу тебя до салона самолёта, если ты не возражаешь, — в эти минуты Китай был движим лишь тёплыми чувствами к России. Он видел в ней союзника и хотел помочь подруге в трудную минуту. — Что бы я без тебя делала… — невольно слеза проскользнула на глазу и сурового китайца. Дальше никто ничего не говорил: Россия уставшая, а Китай не желал тревожить девушку. В итоге до трапа Россию сопроводил КНР, учтиво держа ту за руку и крепко обняв перед отлётом. Мужчина долго глядел в сторону самолёта, который, рассекая воздух крыльями, удалялся в сторону Москвы. — Красиво ты восседал с ней у берега! — опять хлопнул китайца бразильянин по плечу. — Ну только тебя опять не хватало! — Ладно, мужик, не злись. Я больше не буду вытворять это. — Верно, тебе давно уже не тринадцать лет, чтобы такое исполнять. А был с ней рядом, ведь ей, скажем, потребовалась в то мгновение моральная поддержка. Я был рядом и предложил свою. Ты бы на моём месте поступил бы так же. — Что ж… Да будет так, — улыбнулся искренне Бразилия. — О, наш с Аргентиной самолёт прибыл! Ладно, бывай, старик, в конференции встретимся! — Всего вам доброго! — живо сказал Китай и помахал рукой. Самому китайцу был подан ужин из груды дум и мыслей, который он переваривал, летя из Владивостока в Пекин. Тут и духовные и материальные прелести России, и их отношения, которые активно развиваются, и, кажется, камера какого-то репортёра на взлёто-посадочной полосе, стоп, что?! Его с ней засняли идущими в обнимку? Кажется, кому-то на западе это не понравится…