Кажется, не просто студент

Весенние солнечные лучи свободно освещали просторный зал аудитории через огромные окна современного университетского здания. Стёкла в окнах были настолько кристально чистые после очередной уборки, что, казалось, будто их нет вовсе, и только то, что насыщенные городские звуки улицы в помещение не доносились, несколько смягчало этот обманчивый эффект. Студенты уже заняли свои места, расположившись в амфитеатре аудитории перед кафедрой так, как им было удобнее слушать преподавателя. Он стоял, разложив конспекты очередной лекции перед собой. Материал у него полностью отработан, и шпаргалка ему не требовалась, но конспект позволял контролировать ритм работы, чтобы вместить материал в отведённое время и давать его в удобном для восприятия студентами темпе. Иногда он увлекался в изложении предмета, но конспект перед глазами создавал чёткую канву изложения и всегда возвращал в нужное русло. Шедоу привычно обвёл взглядом учебный зал, что, как всегда, привело студентов в достаточно сосредоточенное для начала занятий состояние. Преподавал он в этом университете около двух лет и уже освоил целый набор приёмов, позволяющих контролировать аудиторию. В смысле слушателей. Несколько лет назад его пригласили читать лекции по договору, почасовиком, и он с интересом взялся за это новое для него дело. Больше из желания получить новый опыт и возможность по-новому оценить свои знания в профессии, провести их ревизию, а не из-за денег, которые ему предложили, хоть и оплачивался этот труд достаточно хорошо по его меркам. Именно это привлекало его здесь. Он читал достаточно насыщенный конкретными примерами курс, два семестра на втором году обучения, включающий целый набор реальных обстоятельств из практического применения, что делало занятия живыми и интересными. Иногда ему даже казалось, что кафедра – это сцена, а он вовсе не преподаватель, а актёр на этой сцене, по установленному сценарию разыгрывающий на ней различные сложные ситуации для зрителей в зале. По существу, это так и было. Он был хорошим рассказчиком и видел, как это ощущение зрительного зала, сцены и их единения во время лекции передавалось от него самим слушателям, отчего студенты с интересом воспринимали материал. Не все, конечно, но значительная их часть. Он сразу нашёл глазами на привычном месте во втором ряду его, этого необыкновенно красивого студента. Соник, так было его имя. Соник. С небесными чертами лица, с удивительно красивой внешностью. Его облик сам собой притягивал внимание. Про таких обычно говорят «взгляд невозможно оторвать». Ему казалось, что имя Соник необыкновенно подходит ему, дополняя внешнюю красоту, как и его совершенная манера двигаться, в которой каждое движение было наполнено красотой и сдержанностью. Это было врождённое, по его мнению, природное качество. Вообще-то, он всегда при чтении лекции выбирал одного-двух наиболее сосредоточенных на предмете слушателей и преподавал именно им, установив с ними зрительный контакт. Этот обычный приём позволял ему сосредоточиться и не «размывать» внимание по всей аудитории во время занятий. Но именно в этой группе всё получилось немного по-другому. С самой первой лекции, когда он увидел его, то уже не мог заставить себя переключить своё внимание на кого-то другого, настолько он был обворожительно красив. Глаза сами, помимо его воли, выбирали именно его из всей аудитории, как он ни старался что-либо в этом изменить. Со второго занятия на этом потоке он уже и не пытался это сделать. Пусть он будет центром его внимания, в конце концов, это может быть любой студент, внимательно слушающий лекцию, так он подумал. И это решение его не подвело, он с особым воодушевлением преподавал именно в этой группе, когда они с этим студентом смотрели друг-другу прямо в глаза. Нет, Шедоу никогда не пытался заговорить с ним ни до, ни после занятий. Даже во время сдачи зачётов после первого учебного семестра он постарался, чтобы у него принимал зачёт другой преподаватель, который ему помогал на сессии. Ему было достаточно просто видеть Соника, уже одно это давало ему необыкновенные эмоции и вдохновение в работе. Кроме того, даже одна мысль о том, чтобы заговорить, заставляла его сердце сильно биться. И он умело этого избегал. Ему это было не нужно. Разве мог он тогда хотя бы даже просто предположить, какие драматические события его ожидают в связи с этим синим ежом и какие изменения в жизни произойдут на ближайшие годы в результате знакомства. Честно сказать, это оказалось удивительным ощущением для него, сильного и опытного. Он чувствовал, как ему хорошо одному и, казалось, что нет никого, кто заставит его сердце так сильно биться. Теперь он убедился, что ошибался. Но ему хватило, чтобы заставить это чувство отступить в глубину и задвинуть свои эмоции в самый дальний уголок души. Он прекрасно понимал, что Соник - всего лишь один из его студентов. Каждый раз, приходя в аудиторию, он смотрел на то место во втором ряду и, увидев его там, читал лекцию, а Соник почти неотрывно смотрел на него. Это происходило само собой, независимо ни от чего и всегда. За исключением единственного раза, когда Шэдоу увидел место пустующим. Это было совершенно необычно для него самого, но такого душевного дискомфорта давно не испытывал, если не сказать «никогда». Двухчасовые занятия в тот раз он провёл, сделав над собой усилие. Тем не менее, тогда внимание время от времени непроизвольно возвращалось на пустующее место. На мгновение приостанавливал изложение, ненадолго, на секунду, чтобы затем снова его продолжить. Шэдоу даже не поинтересовался ни у кого тогда, что с ним и почему он отсутствовал, поскольку считал это излишним и не нужным. На следующем занятии Соник уже был на своём привычном месте и всё опять пошло, как раньше. И каждый раз он начинал лекцию с каким-то удивительным чувством радости, радости от того, что опять его увидел. Просто увидел. Он ему нравился, как каждого из нас привлекает в жизни всё очень красивое и необыкновенно гармоничное. Вот и всё. Так Шедоу считал для себя. Подходил к концу их второй курс обучения в университете и полный курс его предмета. Уже наступила весна, самое яркое время. Ещё несколько занятий, дальше экзамен, который, как он уже для себя решил, у него будет принимать другой преподаватель с их кафедры, и конец этой истории. Он ждал этого, и, в то же время, ему было жалко, что всё закончится, и он больше никогда его не увидит. Разве что случайно встретятся в коридорах университета. Появилось у него такое двойственное чувство, которое можно сравнить с ожиданием и неизбежностью предстоящего расставания с кем-то близким. Даже не чувство, а легкая эмоция, печальное романтическое дуновение, некое сожаление об этом. Он продолжал жить своей обычной жизнью, несколько раз в неделю ходил на ставшие уже привычными для него тренировки в спортзале, встречался с коллегами, писал статьи по своей специальности, работал, время от времени проводил вечер с друзьями. И всё шло размеренно. Казалось, ничего не предвещало никаких изменений в его жизни. Он не понимал ещё тогда, что они уже произошли и очень скоро в этом убедится. В один из дней, привычно прочитав положенные два академических часа с небольшим перерывом, он начал собирать со стола листы. Аудитория быстро опустела. Подняв глаза от папки, в которую он аккуратно сложил собранные страницы, он с удивлением обнаружил, что в аудитории не один. Соник стоял у выхода из зала и внимательно смотрел, как он собирается. Он ждал его! Шедоу почувствовал, как сердце в его груди сначала приостановилось, замерло на мгновенье, а затем учащённо забилось. «Что за ерунда!» – мелькнуло в сознании, и не подавая даже малейшего вида своего волнения, спокойно двинулся в сторону выхода, уже ожидая заурядных вопросов по предмету, или предстоящему экзамену. Это было в его характере, быстро успокоиться и дальше уже спокойно принимать решение, действовать, не показав даже малейшего признака беспокойства. Но он ошибся. Ёж не стал говорить с ним о будущем экзамене. Совсем нет. Соник попросил выслушать его по совсем другой проблеме, личной, которая его очень беспокоила. Студент сказал, что ему срочно нужна помощь, сегодня, и именно сейчас ему не к кому обратиться за советом. Разве мог Шедоу отказаться выслушать? Конечно, нет. И вот в чём заключалось существо дела. Соник с мамой вдвоём живут в своей квартире, а у мамы есть старшая сестра, то есть его, Соника, тётя, болезненная пожилая женщина. Жила она в другом конце города в своей «двушке» и никак не хотела переезжать к ним, чтобы они могли за ней присматривать, хоть условия у них позволяли это сделать без неудобства для всех. Мама со своей сестрой очень дружны между собой и всегда хорошо ладили, несмотря на своеобразный тёткин характер. Просто та хотела жить у себя одна, такой у неё каприз пожилого человека, победить который не было никакой возможности. В связи с тем, что они беспокоились о ней, у них действовала взаимная договорённость, что они каждый день в обязательном порядке созваниваются по телефону и тётя подробно рассказывает о своём самочувствии либо Сонику, либо его маме. Если возникала необходимость, то они к ней выезжали, чтобы помочь, в случае чего. Плюс к этому, навещали её по выходным дням, чтобы помочь навести порядок в квартире. Так вот, по словам студента, тётя вдруг перестала отвечать на звонки. То есть, мама сообщила Сонику по телефону, что не смогла своей сестре дозвониться, а та сама не перезванивает. Для них это выглядело очень странно и сильно их обеспокоило, поскольку созваниваться с родственницей стало частью ежедневного распорядка. Обязательной. К тому же, у тёти серьёзные проблемы со здоровьем. Мама находилась на работе, поэтому она поручила сыну самостоятельно съездить проведать родственницу. Ехать один Соник боялся, вдруг там какие-либо сложные обстоятельства, а съездить вместе с ним некому. Дом тёти располагался в неудобном, в транспортном смысле, удалённом от станции метро, месте, а у всех его друзей оказались какие-либо дела, запланированные заранее, ведь он узнал, что ему придётся туда ехать, только сейчас. Да и мысли о том, что могло произойти в тётиной квартире, его сильно пугали. Ехать нужно, обязательно нужно, ведь никак невозможно оставить без помощи родного человека. Рассказав всё это, он просто спросил у него совета, как ему поступить в этой ситуации. Никаких просьб помочь, или чего-то ещё. Просто необходимость посоветоваться с кем-либо старшим и опытным. И всё, больше ничего. Так Соник сказал ему. Шедоу принял правильное, как он посчитал, решение. У него это последняя лекция в этот день, оставалось только зайти на кафедру, соблюсти некоторые формальности, что займёт максимум минут пятнадцать-двадцать. Вот он и предложил успокоиться, не нервничать и подойти к их кафедре минут через двадцать. Он на машине, отвезёт в нужное место и поможет там, если что-то случилось. На самом деле, ему самому очень захотелось помочь. Самому захотелось поехать с ним и весь его жизненный опыт промолчал и не подсказал ему тогда, что это просто тонкая игра с его стороны, в чём Шэдоу, впрочем, очень скоро смог убедиться. Через двадцать минут они уже выехали по адресу. Место, где располагался дом тёти, действительно, оказалось удалённым от городского транспорта. Окружная и радиальная железные дороги ограничивали подъезд туда с двух сторон, а дальше, уже за домами, располагалась глухая и серая промзона. Место это выглядело, как жилой «островок» из четырёх кирпичных пятиэтажек, ограниченный железнодорожными путями, в который вели две заасфальтированные дороги. По одной из них они туда въехали. Вторая дорога терялась где-то за домами. В общем, «мутное» место, в котором лет шестьдесят назад кому-то взбрело в голову построить эти жилые дома, скорее всего, для работников одного из местных предприятий. Всё время пути они оживлённо беседовали на разные темы, что, как он рассчитывал, отвлечёт Соника от переживаний и, ему показалось, когда они уже подъезжали, его беспокойство отошло на второй план. Во время поездки Шедоу с удивлением для себя обнаружил, что у них масса общих тем для обсуждения и много общих мнений по разным вопросам. Они смотрели примерно одни и те же фильмы, читали книги одних и тех же авторов, интересовались похожими темами в сети. Более того, ему удалось преодолеть скованность в общении, которую изначально вызывали их привычные отношения преподавателя с учеником, так что к концу поездки они уже вовсю, не переставая, мило разговаривали на разные темы, как старые друзья, порой забывая, куда и зачем едут. Единственное, что продолжало напоминать о субординации в общении, так это то, что он называл его по имени-отчеству. Это привносило некое неудобство в беседу и поэтому он предложил Сонику называть его просто по имени, пока они находятся вне учебного заведения, что тот с радостью сразу принял. Когда они подъехали к дому Соник опять стал молчаливым и задумчивым, что Шэдоу отнёс к переживаниям по поводу родственницы. Уже перед закрытой металлической дверью в саму квартиру на втором этаже он почувствовал, как сильно начал волноваться и уверенно взял его за руку. Ладонь была необыкновенно нежная и тёплая, он слегка сжал его руку, мгновенно отозвавшись на прикосновение. Едва хватало самообладания, чтобы держаться в прежней уверенной и внешне невозмутимой манере. В тот момент он ещё даже не догадывался, что ждёт его там, за этой обитой тёмной кожей стальной дверью квартиры и к чему все эти события его приведут. Много позже он иногда задавался вопросом, согласился ли бы он войти туда, если бы знал, что там произойдёт, или нет? И не мог дать себе ответа на этот вопрос. Даже не позвонив в дверной звонок, синий ёж привычным движением достал свободной рукой ключи из кармана и медленно приоткрыл дверь в квартиру, как бы решаясь на что-то очень важное, переступая некую границу для себя. Внутри их встретили тишина и полумрак прихожей. Он сразу обратил внимание на то, что в квартире отсутствовали даже признаки запаха жилища пожилого человека, который обычно сопровождает такого рода места. Это немного удивило, но не более того. Тем временем, Соник уверенно нашел выключатель на стене, включил светильник в прихожей и уже без колебаний решительно прошел через коридор в комнату, не отпуская его руку и увлекая за собой. В квартире оказалось очень чисто, светло и уютно, ветерок через приоткрытую дверь балкона плавно шевелил красивые светлые занавески, подсвеченные золотистыми лучами солнца. Квартира была пуста и в ней царил совершенный порядок, без даже малейших признаков недавнего пребывания там пожилого больного человека! Студент выпустил его руку и повернулся к нему. Они стояли рядом, очень близко, он чувствовал, что тонет в его глазах, которые неотрывно смотрели прямо на него, как тогда, на лекциях. И теперь он всё понял. Понял, что нет там никакой тёти и не было никакого звонка от мамы, а есть он, Соник и то, что заставляет их смотреть друг на друга и не даёт отвести взгляд. Потом был короткий разговор, который ему трудно было начать, всего несколько слов, но Соник всё равно сказал, что хотел, а он уже знал, что никуда не уйдёт, потому, что ни за что не хочет этого. Да и нужны ли им теперь слова? И он чувствовал, что ему теперь всё равно, что произойдёт завтра, или через неделю, месяц. Все эти принципы и правила, придуманные им самим для себя, или кем-то там ещё для них, просто полностью потеряли для него своё значение в один миг. Соник рассказал ему, что всё придумал про ситуацию с тётей, просто уговорил её пока переехать к ним, объяснив ей, зачем это нужно и как для него это важно. Он сказал, что любит Шедоу, очень сильно, «уже давно, почти год» и не знает, что с этим всем теперь делать, но отказаться от этого — выше его сил. А Шэд сказал ему, что тоже любит его, и даже не пытался нести всякую чушь про какие-то там правила поведения преподавателей со студентами, или что-то там ещё. Это даже в голову ему не пришло. Да и разве могло быть по-другому? Потом было всё. Уехали они из той квартиры только утром и им очень не хотелось расставаться. Хотелось хоть ещё минуту, но провести вместе. И оба чувствовали себя счастливыми. Совершенно счастливыми. Затем были опять занятия в университете и опять их встречи, частые встречи, уже у него, в его холостяцкой квартире, которую он недавно купил и толком даже ещё не обставил мебелью. Но им это казалось не важным, ведь им просто нужно быть вместе, больше ничего. Они готовили себе поесть на маленькой смешной плитке на единственном столе в его большой кухне, пока не было ничего другого, и ели из одной тарелки, пока не купили себе посуду, и это всё им нравилось, потому что это их время, они чувствовали себя рядом друг с другом. Потом был экзамен, который Соник сдавал другому преподавателю, как он и хотел раньше. И опять их частые встречи у него, которые надолго стали уже частью их жизни и во время которых они никак не могли насытиться друг другом. И любовь, море необыкновенного счастья, в котором они купались, забывая обо всём на свете. А потом были очень драматичные события их расставания. Расставания навсегда и безвозвратно. Но это уже другая история. Потом расскажу. Наверное.