Дискорд пишет письмо

Дорогая королева ботаников. Дорогая продаваемая детская игрушка. Дорогая принцесса Смоллхорн Фезербрэйн. Дорогая Королевская Заноза в ж Дорогая принцесса Твайлайт Спаркл. Здравствуй. Как поживаешь? Честно говоря, мне плевать. Отвечай, если хочешь, но для меня ответ не имеет значения. Несомненно, что в данный момент того, что ты называешь «временем», истинные масштабы бессмертия, должно быть, начинают доходить до тебя. Это довольно много, не так ли? В первые дни, когда окружающий мир неумолимо движется вперёд, а ты остаешься неподвижной, это не дает покоя. Неподвижная точка, якорь, привязывающий тебя к вселенной, пока она проносится мимо, в той ужасно весёлой манере, которую она упорно носит. Пройдет век-другой, и ты тоже сможешь возненавидеть её. Селестия и Луна, конечно, так и сделали, хотя, боюсь признаться, они выдержали психическую нагрузку с большей решимостью, чем я. Забавная штука — время. Пока вы, пони, подчиняетесь ей линейно, я нахожусь в привилегированном положении и могу приходить и уходить из него более гибким способом, соответствующим моему положению. Если я захочу, я могу вернуться в измерение, в котором ты живешь, и не заметить, что время вообще прошло… По крайней мере, с твоей точки зрения. При желании я могу ускорить своё восприятие времени, что иногда бывает очень кстати. Например, каждый раз, когда ты заставляешь меня сидеть на представлении «День согревающего очага» в твоей школе дружбы. Да, мои способности манипулировать временем очень хорошо мне помогают. Увы, но окаменение приостанавливает эти способности. Большое спасибо за это. Хотя, если честно, ты и твои друзья превратили меня в камень всего лишь на год. Селестия и Луна держали меня в ловушке тысячелетиями. Так что, ты получаешь приз за второе место. К сожалению, несмотря на моменты превращения в твердый камень, у этих способностей есть и другие ограничения. Хотя я могу приостанавливать и прекращать свое путешествие во времени, когда сочту нужным, я всё равно ограничен в своем перемещении в прямом направлении. Назад дороги нет. Хотя я не должен раскрывать слишком много своих секретов. Черт подери, ты можешь даже не увидеть это письмо. Да, и, отдам ли я его тебе вообще, я ещё не решил. Где я пропадал с нашей последней встречи? О, Твайлайт Спаркл, я был повсюду. Я видел такое, что ты и представить себе не можешь. Часть своего времени я провел в восхитительном уголке реальности, где основной формой валюты является заварной крем. Да, заварной крем, жители носят его с собой в карманах. Там было ужасно грязно, но услуги химчистки были самой прибыльной отраслью с большим отрывом. Я до сих пор чувствую следы заварного крема на своих лапах и когтях. И, насколько я знаю, капитализм, основанный на заварном креме, возник не по моей вине. Уверяю тебя, он был основным элементом их культуры задолго до того, как я ступил туда когтем или копытом. А потом я посетил мир, в котором, как я полагаю, ты уже побывала, населенный существами, называемыми «людьми». Как выяснилось, за много лет до того, как ты там побывала, моё карманное измерение, похоже, отстает от того портала, который ты использовала для перемещения. Относительность может быть коварной госпожой. На самом деле, это было довольно длительное пребывание, поскольку я пытался некоторое время выдавать себя за одно из существ. Ну, знаешь, посмотреть, что это за суета вокруг смертной жизни. У меня была «работа» в так называемом «киоске с напитками» в месте, называемом «аэропорт», и это не давало скучать в течение… Ох… По крайней мере двадцати пяти минут. А, может, и тридцати. Но, увы, скука овладела мной. Поэтому я рискнул подняться на борт одного из этих «самолетов», которыми люди с таким удовольствием разрушают атмосферу, путешествуя на них, что вызвало некоторый переполох. Думаю, мой псевдоним «Д.Б. Купер» войдет в историю Земли, но, с моей точки зрения, всё это было просто весёлой забавой. Стоит ли мне рассказывать об этом подробнее? Нет, веселее оставить тебя в догадках. О, но, может быть, хоть намекнуть тебе? Скажем так: из всех персонажей, которыми я когда-либо играл в «Огры и Обливиэты», моим абсолютным фаворитом был Миднайт Бриз. Разбойник. Просто задумайся над этим, и мы закончим с этой темой. Что ещё? Я видел девятиногих эльдрических ужасов с самыми чудесными певческими голосами, побывал в стране, населённой механизированными пони, которые могли говорить только хайку, а потом я вернулся в мир людей, через несколько десятилетий после своего первого визита. Да, чтобы представить себя оранжеволицым безумцем, нацелившимся на политическую власть, и, представь себе, идиоты действительно избрали меня на высший пост в стране! Как и в прошлый раз, смею надеяться, я немного прославился, но было так забавно наблюдать, как они сеют семена своего собственного хаоса, а я лишь делаю несколько неопределенных заявлений, чтобы подстегнуть их. И поверь мне, Твайлайт Спаркл, «веселье» — это понятие, которое сейчас для меня в дефиците. Так что я возьму всё, что смогу. Я не знаю, сколько времени прошло, по крайней мере, с моей точки зрения. Просто я потерял счет. Когда ты снова увидишь меня, вполне вероятно, что для тебя не пройдет ни секунды. Так что твоё горе всё ещё будет свежей раной, режущей тебя. Затягивающейся в твоей душе. Пылать внутри тебя, как неумолимое инферно, игнорируя все твои просьбы оставить тебя в покое. Непрекращающаяся, непреклонная, мучительная боль. Но время, как говорится, лечит все раны. Так почему же, сколько бы времени я ни провел вдали от неё, горе ощущается так-же свежо, как в тот день, когда мы её потеряли? Ты заставила меня чувствовать это. Это ты сделала, Твайлайт Спаркл. Ты и твои невыносимые подруги, ты заставила меня любить и чувствовать себя любимым в ответ. И знаешь, в то время мне действительно удавалось верить, что это лучшее бытие. Я наблюдал за тем, как этот мир поднимается из своего первозданного состояния, с начала времён, задолго до того, как у меня появилась хоть какая-то форма, которую я мог бы назвать своей. Жалкие, безмозглые твари выползали из слюны, а затем эволюционировали, росли, становились разумными. Я видел, как поднимались и падали целые народы, как из ничего вырастали нации, становясь мощными военными доминантами, и как они погибали от собственной гордыни. Даже когда Селестия и Луна вышли из утробы матери, я уже был древним. И всё это время я был один. И это меня вполне устраивало, спасибо большое. Пока ты... Как ты посмела? Что за чудовище смотрит на существо, проклятое на вечную жизнь, и решает, что этому существу должно быть позволено влюбиться в смертную. И не просто в смертную, нет-нет, она была самой ласковой, доброй и заботливой из всех смертных, которых мне посчастливилось знать за всё время моего бесконечного бытия. Она никогда не была несправедлива, не осуждала и не была чем-то меньшим, чем её истинная сущность. Потому что до самой глубины души и всеми фибрами своего существа она была полным воплощением своего Элемента Гармонии. Как я мог не влюбиться в неё? Не то, чтобы я был достоин её любви. Я превратил её родной город в свою личную арену хаоса, пытался вырвать с корнем её дружескую компанию, пытался превратить её в хулиганку, и снова был превращен в камень. Вполне справедливо. Но когда принцесса Селестия поставила перед собой задачу перевоспитать меня, она сделала это, ни разу не упрекнув меня в моих прошлых поступках. И, как ты прекрасно знаешь, поначалу я был настроен скептически. Ну, «скептически» — это ещё мягко сказано, я просто подыграл ей, чтобы заставить её уступить своему Элементу. И когда мне это удалось… Я почувствовал то, чего никогда не чувствовал раньше. Чувство вины. Потому, что для меня это была просто очередная игра. Больше возможностей для развлечения. Но для нее это было искренне. Её дружба и принятие проникли в те части меня, о существовании которых я даже не подозревал. Тысячи лет я прожил в этом мире, и ни одно существо никогда не показывало мне искренней любви. До Флаттершай. Так почему же, принцесса Твайлайт Спаркл, она должна была идти первой? О, я видел всех их на похоронах, когда Совет Дружбы собрался в последний раз. Эпплджек, эта отвратительная грязная лошадь, с трудом толкала идиотскую Рэйнбоу Дэш в инвалидном кресле. А я заметил Пинки Пай в инсулиновом пластыре? Бедняжка Рарити тоже выглядела совершенно растерянной, как будто не до конца понимала, где находится. Неужели ее гениальный ум начинает подводить ее на старости лет? А потом среди них стояла ты, выглядевшая ничуть не старше, чем десятилетия назад. Пять пони, которые тебе дороже всего на свете, все они медленно трещат по швам, увядая со временем, а ты остаешься образцом безупречного здоровья. Бессмертие — это ужасно, не так ли? Хотя тебе удалось сделать его еще хуже для меня. Пока не появилась ты, самой страшной проблемой для меня была скука. Наблюдать за тем, как перед тобой разворачиваются целые эпохи, надоедает уже через десять-двадцать тысяч лет. И вот, когда я решил немного разнообразить мир, явился Султан Солнцежопый и Госпожа Луножопая, чтобы положить конец первому развлечению, которым я наслаждался, сколько себя помню. Внезапно я превращаюсь в декоративный элемент садового пейзажа, подвергающийся злобным насмешкам местных голубей в виде ежечасных прицельных бомбардировок. Тысячи лет я был замурован в камне, скучал до безумия и осознавал каждое мгновение (ты не поверишь, какой беспредел творился в этом саду, какое множество королевских скандалов там разыгрывалось), пока наконец три несносные маленькие кобылки не затеяли ссору прямо перед моей статуей. Этого хаоса оказалось достаточно, чтобы я смог ухватиться за него и освободиться. Так что, — с восторгом подумал я, — что может быть лучше для празднования моей свободы, чем небольшое веселье? Неа, ты закрыла эту возможность. И я снова оказался в камне и скучающим. Если бы я тогда знал, что последний год, проведённый в моей статной гробнице, будет последним, когда скука станет моей главной проблемой, я бы, возможно, оценил это больше. Ты, конечно, знаешь, что в конце концов я переехал в её маленький домик. Мое измерение было для меня домашним, но оно было также холодным и пустым. Не хватало истинного домашнего уюта — общения. В то время я обманывал себя, называя это решение скорее необходимостью, чем выбором. О, я всё ещё оставался пройдохой, говорили мы. Даже после реформы переход от хаоса к спокойствию давался мне с трудом. Возможно, постоянное проживание в небольшом причудливом коттедже, расположенном на границе между суматошным Вечносвободным лесом и сельским Понивиллем, стало бы идеальным способом приобщить меня к более цивилизованному образу жизни. Естественно, возникли некоторые трудности: такой великолепный зверь, как я, не может в одночасье изменить десятки тысяч лет инстинктов и поведения. Это было бы абсурдом. Когда я ещё жил в своем карманном измерении, у меня, правда, была некоторая свобода действий, и я мог дать волю старым привычкам. Поэтому, когда мы неожиданно стали жить вместе, с моей стороны были некоторые промахи. Моя склонность к хаосу и её любовь к спокойствию регулярно вступали в противоречие, возникали ситуации, которые часто забавляли меня и раздражали её, но иногда случалось и наоборот. Прошло время, и хотя мы оба оказали влияние друг на друга, я не постесняюсь сказать, что она изменила меня гораздо больше, чем я её. Она многому меня научила. Она дала мне много маленьких и тонких уроков, которые, на первый взгляд, преподносились мне с помощью её тесной связи с многочисленными маленькими животными, которые были на её попечении. Я научился видеть красоту природы во всех её неиспорченных хитросплетениях и ценить хаотическую гармонию, которую она сама создает. Мне хочется думать, что в ответ я привнес в её жизнь немного больше непредсказуемости и смеха. И, возможно, немного больше уверенности в себе. Она начала выходить за пределы своей зоны комфорта, и в редкие моменты, когда я испытывал сомнения в правильности своего нового образа жизни, она своим непоколебимым состраданием вновь поднимала меня на ноги. Я серьезно говорю, что бессмертие — это проклятие. Иногда десятилетия кажутся минутами. Да, я полагаю, что у нас было свое «счастье навсегда», но почему ни одно существо не понимает, что должно быть что-то, что приходит после этого? С возрастом время принесло новые проблемы. Энергия, которую она черпала для ухода за своими питомцами и которая раньше вдохновляла своей безграничностью, стала иссякать и ослабевать. Строгий распорядок дня постепенно стал вызывать у неё трудности. Всё начиналось просто: она говорила, что ей нужно посидеть, и просила меня закончить за неё. К своему огорчению, она каждый раз любила проверять всех своих друзей-животных, но понимала, что нужно заботиться и о себе. По мере развития событий мне приходилось брать на себя всё больше и больше её обязанностей. Смею предположить, что существа стали ценить меня не меньше, чем её. И я полюбил их, хотя моё сердце полностью принадлежало только Флаттершай. Она была моим домом. И вот настал тот день. Она удалилась в дом, оставив меня заканчивать список её дел. Сначала она оставляла меня с последними одним-двумя животными, но к этому моменту она едва ли могла преодолеть четверть своего списка. Я перешел от кур к гнездовым птицам, когда из коттеджа донеслись панические крики. Я бросил все свои дела (в буквальном смысле) и материализовался внутри. Там, в окружении испуганных зверушек, на полу распростерлась Флаттершай. Её дыхание было неровным, и она едва могла открыть глаза. Осторожно, как только мог, я поднял её, открыл портал и шагнул в приёмное отделение Понивильской больницы. Остаток дня прошел как в тумане, но я пообещал ей, что она в лучших копытах. Через неделю её не стало. Ты знаешь, Твайлайт Спаркл, почему на самом деле я вернулся в Понивилль, не позволяя тебе пропустить моё появление? Потому что это не ради тебя. Нет, это ради неё. Я нужен её животным, её любви и наследию. Потому что все эти годы были только я и Флаттершай, и ни одно другое существо не знает её распорядка так, как я. График кормления, требования к питанию, режим уборки, визиты к ветеринару — ни одно живое существо не знает, как заботиться о её созданиях. Может быть, именно поэтому она так старательно обучала меня? Возможно, ей было удобно знать, что после того, как её время придет и она уйдёт в мир иной, о её питомцах позаботятся. И, возможно, она думала, что мне это тоже понадобится. Но каждый раз, когда я пытаюсь вернуться в Понивилль, я вижу её коттедж, и всё, что я вижу — это она. Годы, проведённые с ней, расстилаются передо мной, как длинный ковер, не решаясь вернуться к входной двери. А я не могу. Просто слишком больно. Знать, что коттедж — это место, где она должна быть, но её там нет. Горе — это проклятие, которому могут быть подвержены только смертные, это часть смертной жизни. Именно из-за этого я сейчас не справляюсь с ней. Она оставила мне задачу — заботиться о том, что она любила больше всего на свете, а горе парализовало меня до такой степени, что я не могу заставить себя выполнить эту задачу. Горе… Я не хочу этого, Твайлайт Спаркл. Пожалуйста… Сделай так, чтобы оно ушло… И что же я делаю в своем параличе? Я убегаю. Куда угодно. Отовсюду. Кроме того места, где она хотела быть. Так вот почему, Твайлайт Спаркл, я так тебя ненавижу. Ты заставила меня любить, ты заставила меня горевать, а теперь, из-за цепочки событий, которую ты запустила, ты сделала меня трусом. Ты и твоя отвратительная магия дружбы дали Селестии повод видеть во мне фигуру, достойную искупления. Прощения. Любви… Я застрял, Твайлайт Спаркл, в петле. В бесконечном цикле. Каждый раз, когда я пытаюсь вернуться в Понивиль, я паникую и убегаю. Я прячусь в новых реальностях, отвлекаюсь, удивляясь чудесам Мультивселенной. А потом, в довершение всего, я пишу тебе письмо, которое никак не могу заставить себя отправить. Иногда я пишу тебе с гневом, иногда с мольбой, а один или два раза я просто выкрикивал непристойности на бумагу в надежде почувствовать хоть что-то, кроме чистой агонии. В итоге получается одно и то же. Цикл повторяется. Трусость побеждает. Я так устал быть трусом. Я уже давно бросил считать, сколько писем я тебе написал. Это письмо самое длинное на сегодняшний день, возможно, оно будет последним. Я больше ничего не знаю. Хочешь знать самое страшное? Каждый раз, когда я щелкаю пальцами и открываю портал, я молча желаю ничего не чувствовать. Онеметь настолько, чтобы позволить себе приступить к выполнению обязанностей, оставленных мне единственной пони, которую я когда-либо осмеливался любить, и не сломаться. С каждым письмом, которое я заканчиваю, я надеюсь, что мне станет безразлично, что ты обо мне думаешь, и у меня хватит смелости отправить его. Но самая большая проблема, Твайлайт Спаркл, заключается в том, что мне не всё равно. Если бы не твоё вмешательство, я бы никогда не провел лучшие годы своей жизни в том уютном домике на окраине Понивилля, с самой прекрасной душой, которую я когда-либо знал. Не было бы у меня и возможности оглянуться назад, на многие тысячелетия, проведённые в этом мире, и в полной мере осознать, насколько глубоки были мои страдания и одиночество. Как сильно я нуждался в ней, и как её доброта, принятие и любовь изменили меня навсегда. Я буду следить за тем, чтобы дух её доброты жил во мне. Иначе было бы плохо по отношению к её памяти. Когда я вернусь, как я уже сказал, ты всё ещё будешь скорбеть. Поэтому, возможно, ты не сразу увидишь это письмо. Или вообще никогда. Я действительно не уверен, пишу ли я его с искренним намерением передать его тебе, или потому, что это терапевтическое средство. В любом случае, я думаю, что это начинает помогать. Поэтому мне нужно сказать тебе несколько слов. Спасибо, Твайлайт Спаркл. Спасибо, что дала мне возможность любить. Следующие несколько лет для тебя, несомненно, будут трудными. Один за другим Совет Дружбы будет продолжать падать. Когда все они падут, ты останешься последней. Всё, что я чувствую сейчас, ты будешь чувствовать снова и снова. Несомненно, горе будет тяготить тебя на протяжении всей твоей жизни. Но ты показала мне, что лучше любить и терять, чем не любить вообще. Я надеюсь быть рядом с тобой, как понимающий земляк, когда мы вместе будем встречать вечную жизнь и вечные потери. И, эй, что за радость жить вечно без небольшого хаоса, а? Я вернусь к тебе в своё время, когда моя трусость, наконец, утихнет. И, возможно, мы сможем горевать вместе. Твой в хаосе, Дискорд