Вне Мира

Микаэла убирает спутавшиеся волосы с лица и пытается протереть глаза от забившейся крови. От страха наглатывается ей же, а потом скользкой рукой хватается за край огромной ванны. Надломленный стон эхом разбегается по пустой комнате и девушка перелезая падает плашмя на пол, пачкая все вокруг. Она, в безумном порыве, начинает стирать с себя кровавые пятна, въевшиеся в ткань. Во рту слюна перемешивается с привкусом железа, приходится сплевывать. Глотку рвет от не успокаивающегося кашля. Микаэла отползает к стене и из последних сил встает на ноги, качаясь, не видит ничего перед собой, сталкиваясь с железной дверью. Она шкрябает ногтями по поверхности, идя на ощупь, находит выход и, неведомым чувством догадывается, что находится на первом этаже Мясокомбината. Кровь спекается и комками падает на пол, отчего смотреть становится проще. Выжившая пялится на свои ладони и пытается понять, не ранена ли она. Убедившись, что плечо в порядке, слегка успокаивается. Микаэла с трудом уговаривает себя отойти от комнаты и начать искать других. Она прищуривается трогая уши — очки пропали. Силуэты предметов плавали. Каждый раз казалось, что кто-то выглядывает из-за углов или стоит вдалеке, отчего выжившей сложнее найти путь наверх. Когда-то отступившие кошмарные сны становятся реальными для девушки. Казалось, они остались в прошлой жизни. Теперь ужас сменялся монотонностью, но наглотавшись крови, ощущая затуманенность разума Микаэла вспоминала свои главный страх — смерть. Шумело над головой. Тарахтение заведенного генератора стало для выжившей маяком, куда стоит двигаться. Она шла держась стен и оставляя кровавые следы. Заметив просвет, ведущий наверх, долго вглядывалась. Не могла понять, стоит ли кто-то там или это коробки, которые назло скучковались у последней ступеньки. Микаэла выдыхает и еще раз проговаривает шёпотом заклинание, веря в ослабевшие слова, которые не защитят. Первая ступенька дается легко, затем вторая… А четвертая уходит из-под ног и выжившая спотыкается. Она поднимает свой взгляд наверх и человек, до боли знакомый, склоняет голову набок. Микаэла не ощущает, как сердце бешено бьется, а тело заходится в непроизвольной дрожи, но бежать некуда. — Дуайт? — имя звучит сипло, голос будто чужой. Мужчина в предвкушении улыбается и спускается на ступеньку ниже, Микаэла делает то же самое. — Не молчи, — выходит жалобно и заискивающе, что девушка поддается страху, когда мужское лицо становится слегка различимым. — У тебя бездонные и несчастные глаза, какими они бывают еще? — чужой голос напевает слова, а силуэт нависает над жертвой. Выжившая разворачивается, чтобы сбежать со ступенек, но лоскуты ткани, обвивают ноги, расползаясь выше, не дают упасть. Микаэла дергается, отбиваясь руками. Чужое тепло нестерпимо жжет, а тяжесть давящего тела вызывает животную истерику. Мужчина выворачивает выжившей ладони, пачкаясь сам в крови, а длинные женские ногти впиваются в приоткрывшееся от ткани запястье. — Невыносимая, — переводя дыхания говорит Денни, наконец-то побеждая над жертвой, которая становится мягкой и податливой. Микаэла тяжело дышит, смотря в просветы маски и стараясь по взгляду угадать свою участь. Переглядки затягиваются и Олсен усмехается чему-то наивному в этом лице, в котором теплится надежда, что шанс есть. Он крепко сжимает ее ладонь, поднимает и приближает к маске, разглядывая обыкновенную женскую руку. — Искупалась в крови? Микаэла молчит не от упрямства, а от душащего дурмана, который нарастал из-за близости с маньяком. Выжившие инстинктивно становились тихими — именно это спасало их жизни, позволяя прятаться. Призрачное Лицо тянется к маске, позволяя увидеть себя. Его улыбка естественна и ничего не говорит о планах. Смотря в глаза он замечает, как зрачки жертвы сужаются, а когда мужчина слегка трясет головой, становятся больше. Выжившая считывает каждое действие. — Микаэла, так же? И собственное имя доводит несчастную до предела, она начинает брыкаться, вновь безуспешно борясь с темной силой. От напряжения мышцы каменеют, судорога проходится по бедрам и девушка слезливо шепчет. Денни как никогда весело вот так просто держать что-то испуганное и в тоже время интересное. Вся в крови, выбившаяся из сил и вечно живая. Парадокс, который наскучивал маньякам и истязал выживших. Запах мелисы не пропадал, даже на покрытых кровью волосах, браслеты мелодично тряслись на запястье, а ленточка на шее намекала сделать надрез. А когда выжившая щурилась, то хотелось сдавить тело, понять насколько распахнутся веки. Олсен кожаной перчаткой провел по глазам девушки, убирая остатки крови. Он вспомнил одну деталь — очки. Где-то блеющая овечка потеряла их. — Единственная ведьма и надеюсь последняя, — мужчина вновь улыбается, лоскут его мантии стягивает бедро жертвы сильнее, отчего у нее немеет нога, — сегодня была прекрасная жатва, а ты как назло испарилась, я до смерти намучался. Маньяк крепче обвил руками тело девушки, постукивая по плечу и ненавязчиво потягивая рыжие волосы, — хочется оставить что-то особенное от этого безумного испытания, — говоря иронично и спокойно Призрачное Лицо запугивает Микаэлу; непредсказуемость и игра, составляющие его убийств. Маньяк достает нож и насильно вытягивает женскую ладонь. Он срезал один из браслетов и забрал его себе. — Ищи сама. Если успеешь. Микаэла падает на колени, когда ткань исчезает, а ноги наливаются кровью, неприятно покалывая. Силуэт исчезает в едва освещенных коридорах, растворяясь в самой тьме. Манящий звук люка шепчет за стенами и девушка, пересиливая всю себя, ищет его. Её второй кошмар — оставаться живой в этом мертвом мире.