Skyfall

Взгляд у Поцелуевой ледяной. Романова часто сравнивала ее со снежной королевой. Посмотришь на нее и кажется, что ты замерз. Смотрит она глубоко, прямо в душу, вонзая когти в сердце.

      Мария любила смотреть в ее глаза. Хоть и Даша в девяноста девяти процентов случаев смотрела на нее со злостью, недовольством и явным презрением. А любила, потому что помнится Маше, у ее матери глаза такие же были.       Холодные. Мрачные. Маша мать свою очень любила, но потеряла рано. Потеряла насколько рано, что голоса ни помнит, ни внешности, ничего. Кроме глаз. Отец всегда говорил, что это чудо.       Всю жизнь Маша искала маму в других людях. Это было заметно. Все ее бывшие девушки были обладательницами синих-голубых глаз. Но все равно было не то. И вот, Романова нашла копию матери в человеке, который ее ненавидит.       Судя по всему, Дарья не любила, когда Романова смотрела на нее. Она глядела в ответ злобно и шипела на нее. Мол: «Чего пялишься?».       Поцелуева на дух Романову не переносила. Считала, что Мария воздух своим присутствием отравляет. Смотрела исподлобья на ее кольцо на большом пальце.       «Лесбуха» — Дарье нравилось ее так называть.       Никогда не упускала возможности взглядом обвести колечко, а затем скривиться. Будто видела его впервые. А Маша всегда удивлялась. Конечно, стереотипы девушке не нравились, но Поцелуева на гетеро-девочку похожа не была вовсе. Скорее на ту, что каждый день разных шлюх трахает. — Свали, — в ванную зашла голубоглазая. Она плечом Марию задела, специально на пару шагов от нее отошла и руки на груди скрестила. — Не могу, мне здесь ещё из-за тебя полчаса возиться, — блондинка взглядом на мазь от синяков показала. Поцелуева глаза недовольно закатила и цокнула. — Мне тебя че, ещё раз отпиздить? Давай, шустрее! — нахмурилась Дарья. — Че потом свои дела сделать не можешь, важная дохуя? — Маша ходила по лезвию ножа. — Мне помыться надо, але, лесбуха! У нас потом съёмки до ночи, — Поцелуева руки в разные стороны развела, глядя как Мария пытается тюбик открыть. — Ну ты мойся, я не смотрю, — Мария расплылась в улыбке, за которую могла получить. — Ты сейчас допрыгаешься, я не шучу, — Мария кивнула, а затем вернулась к злосчастному тюбику, который никак открываться не хотел. — Криворукая, отдай сюда!       Поцелуева силой вырвала у одноклассницы предмет, слегка касаясь руки той. От этого жеста Марию током передернуло. Вроде ничего такого, но Поцелуева иногда в сторону Марии и дышать не желает. А тут коснулась. На самом деле неприязнь к себе девушка не понимала. Поцелуева общается с Лизой Макаровой, которая лесбиянка еще та. Тогда почему такая ненависть?       Да чёрт его знает. Романова как-то пыталась поговорить с ней на эту тему, а Поцелуева в ответ фыркнула и в туман свалила. Света шутить стала, что Дашка и сама забыла почему ненавидит. И это было похоже на правду. — Спасибо, не стоило, — девушка пухлые губы поджимает и руку протягивает. — Я сама, — Дарья к девушке приближается, смотря на ее удивлённое лицо. — Что? Не подумай ничего, я не из таких! Просто считай, что это извинения за удар.       Даша подходит почти вплотную, отчего затаенное дыхание Романовой слышит. Маша голову чуть вниз наклоняет, а Дарья мазь на палец выдавливает. Касается нежно, аккуратно, словно никогда физических увечий девушке не наносила. Романова то дело губы кусает, иногда взгляд вверх поднимая.       Брови густые у Поцелуевой. И ресницы длинные. Губы цвета красивого. Мария замечала очень мелкие детали во внешности одноклассницы. Родинка над губой, маленький шрам на носу. Черты лица у нее были приятные, гармоничные. Модель, не иначе       Романова взглядом по ней бегала, разглядывала, пока есть возможность. Девушка никогда не признается, что влюбилась в нее ещё тогда, в первую встречу. Влюбилась безвозвратно. Целиком и полностью.       Не переставала любить, даже когда по лицу от нее получила. Маша осознавала, что здоровые отношения с Дашей — невозможность. У нее, оказывается, парень за проектом есть. А Мария думала, что выдумка этот парень. Отмазка, что б Романова клешни свои не распускала. — Можно вопрос задать? — прерывает тишину Маша. Даша кивает, сосредоточено размазывая мазь на лбу. — Почему ты возишься со мной сейчас? Не говори, что пытаешься извиниться, не поверю. — Пытаюсь карму очистить. Такой ответ сойдет? — девушка отходит, мазь закрывает и руки вытирает. — Я на самом деле думала, что ты будешь снова спрашивать свою эту хуйню. — Я хотела, но поняла, что ты не ответишь. — Правильно поняла, умничка, — Поцелуева из ванной выходит, а Романова стоит, как вкопанная.       «И что это было?» — единственный вопрос крутился у нее в голове. ***       Громкая музыка, алкоголь и драки. Все, как любит Романова. В школе вечеринка, а значит, она в стороне точно не останется.       Бокал за бокалом, танцующая рядом Света и раздраженная Поцелуева — то, в чем по настоящему нуждалась Мария всю эту неделю. Она знала, что в воскресенье их ждёт тусовка, поэтому ложилась как можно раньше, что б поскорее неделя прошла.       Сейчас Романова чувствовала себя лучше всех, несмотря на все еще красующийся у нее на лице синяк. Мысль о том, что она может получить от преподавателей не останавливала ее. Даже, наоборот, раззадоривала. Маше нравилось делать все назло. Делать по другому. По своему.       Музыка была такой себе, на самом деле. Но под алкоголем даже это заставляло Марию танцевать, двигаясь в такт. Света смеялась, пыталась повторять за ней.       Плавные движения, аккуратные изгибы тела — все это сводило с ума Поцелуеву. Алкоголь настолько туманил разум, что ей было абсолютно все равно, кто танцует перед ней. Хоть Романова, хоть Адаменко. Девушка облизывает пересохшие губы, не отрывая взгляда с Марии.       Даша никогда бы не сказала это вслух, но она считала Романову очень привлекательной. Милая внешность, красивое тело, правда характер не сахар. Но Даша и не с такими дело имела. И не таких имела.       Поцелуева и моргнуть не успела, как между Машей и Кариной драка завязалась. Карина лежала снизу, а Мария нависла над ней и била куда глаза глядят. Девочки спохватились, подбежали, но остановить драку не получалось. Она вцепилась в нее настолько сильно, а Даше аж интересно стало, что стало причиной для такой драки. — Бля, да отцепись от нее! Романова, сука! — Поцелуева к девушке подбегает, под плечи хватает девушку и к счастью, оттаскивает ее. — Отвали, Даш! Я ей въебу, подожди блять! — Мария ругалась без остановки, отчего у Поцелуевой уши в трубочку заворачивались. Девушка ногами пинала воздух, надеясь хоть в кого то попасть. Она дергалась, пыталась выбраться, но у Дарьи хватка мертвая.       В дом Романову доставить было легко, ибо девушка сопротивляться перестала. Видимо, успокоилась. — Иди, умойся, — Даша тихонько подталкивает ее к ванной, а сама остаётся за дверью.       Стоит, обдумывает все. В голове много всего. Проект, победа, бабушка с дедушкой. Максим, Романова, Мила. Полный беспорядок, который Даша не в силах убрать. Слишком устала от всего. Вдох-выдох. Легче не становится.       Проходит минута, пять, десять, пятнадцать.. Поцелуева сбивается со счета, а Романовой все нет. Стучится раз, стучится два, стучится три. Ответа нет. Ни дыхания, ни слова, ни бормотания не слышно. Ни-че-го.       По Даше тонна муравьев пробегается, в холод и жар бросает от одной мысли. «Что если..» — и Поцелуева ручку двери дергает. Поддается, не закрыта дверь.       На полу сидит, вплотную к стене. Голова на коленях, руки в волосах и молчание. Поцелуева вперед проходит, взгляд не отводит и рядом на корточки садится. Мария медленно голову поднимает и взглядом Дарью прожигает. —Романова, не пугай так, — Дарья улыбку тянет лисью, а Маше не радостно вовсе. — Эй, что с настроением? Тебя обидели? — Да. Ты меня обидела, Даш, — Романова спокойно говорит, даже устало. Поцелуева брови хмурит в недоумении и губы кусает. — Я устала от твоей гомофобии. Понимаешь, устала? Я заебалась слышать эти оскорбления, просто потому что я такой родилась. Да, я трахаюсь и целуюсь с девочками. Но это не значит, что я плохая, а ты хорошая. — Блять, Маш, все нормально было до этого. Тебе было все равно, что я говорю. Сейчас ты напилась и начинаешь бред нести. Протрезвеешь - поговорим, — Даша поднимается, руками джинсы отряхивает и в сторону двери шагает. — То, что у пьяного на языке, у трезвого в голове. Че, Дашуль, боишься долго с «лесбухами» болтать? Вдруг заразишься ещё, — настроение у Марии меняется моментально. Она ухмыляется, с насмешкой глядя на уходящую Поцелуеву. — Сука, ты че думаешь я тебя отпиздить за твои слова не смогу? Думаешь, такую пьяную и бедную несчастную пожалею? Да нихуя, рот закрой, пока не поздно, — Даша к Марии на минуту поворачивается, эти слова почти выплёвывает и ручку двери дергает. — Ну, так закрой его мне. Мне вот интересно, как тебя твой парень трахает? Наверное, плохо, раз ты такая нервная. Хочешь, я помогу? — язвит Мария.       Даша неистово поворачивается, замедленно приближаясь к Маше. Звук звонкой пощечины раздается в воздухе, оставляя на юной девушке кровь, которая стекает по ее израненным губам. Внеся мятеж в ее лицо, она исподлобья криво улыбается. В это мгновение Даша, пронизанная яростью и неприязнью, неподвижно смотрит на нее. — Значит, я была права. Ты боишься меня, боишься до чертиков. Потому что я могу сделать так, что твой парень, да и другие мужчины больше не будут интересовать тебя. Признайся, я ведь тебе нравлюсь, — выдает Романова. Дашу это злит. — Ты ходишь по тонкому льду. Если продолжишь впаривать мне эту дичь - клянусь, я на тебе живого места не оставлю, — грозится Дарья и садится напротив нее. — Позволь себе хоть раз быть счастливой и делать то, что хочешь, а не то, что надо. Знаешь, мне тебя жаль, поэтому я дам тебе возможность стать настоящей. Хотя бы в эту ночь, — Поцелуева ничего не понимает, а Марии только на руку.       Мария стремительно приближается, сокращая расстояние между ними. Она ловко хватает Дашу за подбородок, приковывая ее взгляд к своим глазам, и неожиданно прильнув к ней губами, начинает искусно целовать ее безмятежные губы. Ее поцелуй зажигает их обеих, становясь жадным, продолжительным и неимоверно чувственным.        Даша, издавая глухие стоны выражала свое возмущение. Но от одноклассницы не отстранялась. Наоборот, отвечала на поцелуй. Внизу живота приятно тянуло, завязывался тугой узел у обеих, отчего Дарье неуютно становится.       Ей было стыдно, что она испытывает его по отношению к девушке. Ведь с Максом такого не было. Они занимались сексом, но никакого влечения Даша к нему не испытывала. Ложилась под него, что б доказать самой себе, что она «нормальная». С Марией было по другому. От одного поцелуя она чувствовала разбушевавшееся возбуждение.       Девушки все же прерываются, тяжело дыша. Мария улыбалась, глядя, как стесняется Даша. Она взгляд отводила, стараясь не смотреть на Романову. Мария приближается вновь, собираясь утягивать старшую в еще одно сплетение языков.       Даша инициативу перехватывает и сама губами к партнёрше прижимается, языком блуждая по рту, изучая его. Затем руку Романовой берет и к себе на талию кладет. Сама же Поцелуева руки в густые волосы Марии запускает.       Воздух заканчивается. В комнате становится невыносимо жарко. Старшая футболку чужую вверх тянет, пока та снимала шорты. Романова в одном нижнем белье остаётся, а Поцелуева восхищённо рассматривает. Вскоре, одежда Дарьи тоже была выкинута.                         ***       Утром у Романовой голова гудит. Алкоголь давал о себе знать, да ещё как. Просыпается она от громких голосов, бурно обсуждающих что-то. Эти голоса ей знакомые, она идет на шум и заходит на кухню. Там за столом сидели ее одноклассницы, попивая чай.       Девочки замолчали, как Мария появилась в помещении. Ей казалось, что от нее что то скрывают и не хотят рассказывать. Она облокотилась об холодильник, скрещивая руки и смотря по очереди на каждую. Алина, Света, Оелана, Карина, Диана и Сёмина. — Давайте, говорите. Мне тоже интересно, — сказала Романова, наливая себе чай за компанию. — Маш, сейчас ахуеешь, — говорит Света, глоток воды делает и продолжает. — Короче, Мила с Лизой, Евой сбежали. Как так получилось никто понять не может. А еще, главное, они с собой Поцелуеву утащили.       У Романовой кружка из рук выскальзывает и на пол падает, разбиваясь на осколки. Света уводит ее в комнату, пока другие с чашкой разбираются. Подруга по пути много вопросов задаёт, которые Маша игнорирует, думая только об одном. Они в комнату заходят, девушка на кровать свою плюхается, а Токарова рядом. — Подожди, Маш, я походу на что-то села, — Токарова встает, подушку отодвигает и листок бумаги видит. Романова вскакивает, хватает листок и почерк разобрать пытается. — Это че такое?       «Извини меня, Машка. Знаю, что когда ты прочитаешь это, то я буду уже далеко от тебя. Наверное, в другом городе. У тебя много вопросов, на которые я уже не смогу ответить. Пожалуйста, не ищи меня. Не пытайся связаться, прошу. Как ты и сказала, я ненастоящая. Так и есть, к сожалению, как бы ты не пыталась я всегда останусь такой. Я сбежала по собственному желанию, меня никто не принуждал. Ты в этом не виновата, но я больше не могу находиться так рядом с человеком, которого люблю. Да, я люблю тебя. Нам не суждено быть вместе, потому что я не могу позволить себе стать такой. Моя судьба — встречаться с мужчиной, которого я не люблю. В будущем я нарожаю ему детей, выйду за него замуж, но в моем сердце всегда будешь ты. Прости, если сможешь»       Бумага пахнет ее духами. Запах табака, смешанный с ванилью. Мария вдыхает аромат, надеясь запомнить его на всю жизнь. — Она бросила меня, как и моя мама, — шепчет Романова.