Четыре свадьбы

      Гу Юнь проснулся, когда солнце поднялось уже на высоту трёх шестов. Разлепив глаза, он вынырнул из вороха одеял и коснулся лба высвобожденной рукой. Что немаловажно — не с первой попытки, потому что после вчерашнего вечера проблемы с координацией будто бы и не уходили. Гу Юнь боролся с головной болью, разминая виски и пытаясь вспомнить, что вчера, вообще-то, было. То, что он перепил с горя, возможно, не было такой уж и неправдой: в его-то годы и так рано жениться — вот беда! Мужчина, да ещё и в самом расцвете сил… И сразу в золотую клетку брака с незнакомкой, чьё имя он даже не знал.       Впрочем, Гу Юнь отнёсся к этой новости, как показалось Шэнь И, легкомысленно. Он пил чересчур много, как и обычно, подшучивал над всеми, кого встречал, как и обычно, творил бесчинства, как и обычно, однако в подобном случае его друг не то чтобы нуждался в алкоголе, который прибавил бы ему смелости. Надо сказать, Гу Юнь был чересчур самоуверенным, что заведомо значило, что смелости ему было не занимать.       Гу Юнь поглядел на свою руку, пытаясь осознать, что она — его. Разглядел он её только тогда, когда приблизил к самому лицу. И впрямь его. Надо же, какие чудеса.       Оглядывать комнату было совсем бессмысленно — предметы не походили на предметы, а нечто отдалённо напоминающее шкаф скорее выглядело как большое круглое пятно. Гу Юнь вздохнул, наощупь двинув ладонью по постели в поисках очков, которые, видимо, скинул в порыве сна, и неожиданно наткнулся на что-то живое подле себя. Он сощурился, пытаясь понять, чего коснулся.       «Это что, Цзипин?» — подумал Гу Юнь, наотмашь шлёпнув человека рядом с собой по хребту — так он полагал, не видя конечную точку приземления своей прекрасной руки.       Шэнь И совершенно не умел пить. Гу Юнь, как лучший друг, не сомневался, что нечто «живое», заснувшее рядом с ним, как в далёком детстве, живым по определению не было — Шэнь И нажрался хлеще него ещё в самом начале и наверняка умирал несколько часов кряду, балансируя на грани жизни и смерти в уборной отеля. Это Гу Юнь помнил лучше всего. И единственное. Потому что пьяно смеялся над бедным другом он громче всех. А потом…       Гу Юнь нахмурился. А что было потом?       Человек, которого треснул Гу Юнь, оказался вовсе не его лучшим другом. Чан Гэн тут же открыл глаза, разбуженный своеобразным приветствием, и замер, столкнувшись лоб в лоб с полуслепым Гу Юнем. Тот будто прозрел, увидев чужое лицо вблизи — и в поразительной чёткости. ***       — Цзипин, я должен кое-что тебе рассказать. Я совершил ошибку.       Шэнь И выгнул бровь, ничуть не удивлённый внезапным признанием. Не успел он переступить порог номера, в котором расположился Гу Юнь, так успело случиться нечто из ряда вон выходящее. Беда не приходит одна — поэтому Гу Юнь крепко вцепился в руку Шэнь И и потащил его за собой. Разумеется, в день своей свадьбы Гу Юнь бы не мог не найти очередную неприятность на свою голову и голову своего друга заодно, которому определённо пришлось бы менять целый график, чтобы уладить загвоздку.       Раздражённо нахмурившись и готовясь наорать на своего друга, Шэнь И вдохнул поглубже и приблизился к самому уху Гу Юня, в ответ вцепившись в его рукав:       — Какого масштаба на этот раз?! Я как к тебе не приду — у тебя вечно что-то происходит. Я понимаю, ты найдёшь выход из любой ситуации, но как ты, чёрт бы тебя побрал, находишь в неё вход?!       Гу Юнь чуть было не оглох. Он уставился в оба слепых глаза на Шэнь И, будто в первый раз его видел, и прикинулся глухим:       — А? Что говоришь?       Шэнь И не успел разъяриться, когда из скомканных мягких одеял высунулась чья-то голова… Шэнь И потерял дар речи.       Гу Юнь взял слово:       — А это, мой дорогой друг, ошибка… ***       Второе, о чём подумал Гу Юнь, когда увидел в своей постели мужчину, было одно: по пьяни он ошибся номером и завалился спать в чужой. Или наоборот. В любом случае, этого он не помнил, но это определённо не давало ему покоя, пока незнакомец смотрел на него с узнаванием, а Гу Юнь покрывался холодным потом, глядя на него в ответ, потому что совершенно точно его узнавание не разделял. Он долго думал — целых десять секунд, — прежде чем рассмеяться, хлопнуть сонного незнакомца по плечу, перевести всё в шутку, бесстыдно выдав, что попутал постели.       А потом он поднялся и ощутил холод, пробирающий до самых костей. Только тогда Гу Юнь осознал, что что-то в этой ситуации определённо было не так. Например то, что он был без одежды. Как и незнакомец рядом с ним. И, в общем-то, тело как-то ломило.       Сначала никто из них не реагировал.       До Гу Юня медленно доходило истинное положение дел, которое он упорно отрицал, придумывая различные отмазки: «Мало ли, в комнате было душно — тогда, конечно, придётся раздеться». Или Цзипин решил поиздеваться на закате его холостой жизни и заканчивающейся молодости. Чан Гэн, напротив, смиренно ждал, когда мысли Гу Юня прояснятся. В отличие от него, он помнил прошедшую ночь «от» и «до», обладая явным преимуществом в сложившихся… обстоятельствах.       Чем больше Гу Юнь думал, тем стремительнее выпадал в осадок. Это что же, он вчера просил Шэнь И нести меньше чепухи, а сам расщедрился на нечто большее с незнакомцем? И откуда в их общем кругу вообще появился этот человек? Гу Юнь посмотрел на Чан Гэна, который тут же протянул ему очки. Гу Юнь решительно промолчал.       Похоже, они оба вчера изрядно напились, раз ни один из них так и не сумел найти подходящих для разговора слов. Да и что тут было говорить? Всё было предельно ясно, как белый день! И всё накануне свадьбы…       — Немедленно оденься.       Глаза б его лучше этого не видели… ***       Шэнь И и Чан Гэн уставились друг на друга, как оба человека разумных. К тому времени последний успел одеться, выглядя только разве немного более взъерошенным, чем сам Шэнь И, не находящий себе места от гнева, обуявшего его душу, но вид соблюдал настолько благочестивый, будто не он находился в чужом номере, а в его номер вторглись какие-то пьяницы и доказывали ему, что это он не прав. Что ж, ошибку он и вправду совершил… Шэнь И едва не рыдал, указывая на Гу Юня, как на старого развратника:       — Ты!.. Да как ты только посмел?!.. Тронуть… и кого!.. Накануне свадьбы!..       Будучи человеком придирчивым и суеверным, Шэнь И только и мог повторять «Ох, беда, беда…», явно что-то пересчитывая в своей голове, и кидать на Гу Юня премного осуждающий взгляд.       Гу Юнь опешил. Это он-то тут виновник событий? Прекрасно чувствуя ноющую поясницу, которая всё не давала ему покоя, он было открыл рот, чтобы оправдаться, но так ничего и не произнёс, поэтому поспешно его закрыл.       Шэнь И ошарашенно переводил взгляд сначала на Гу Юня, как на сумасшедшего, потом на безмятежного незнакомца, лица которого не коснулось и тени смущения, будто бы он уже успел смириться с положением дел, а после, не выдержав, воскликнул, поражённый до глубины души:       — Гу Цзыси, да ты самое настоящее животное!       И полез на него с кулаками.       Гу Юнь почувствовал себя несправедливо обвинённым, но раскрывать карты не спешил. Воспрянув духом, он приготовился обороняться…       Внезапно незнакомец примирительно поднял руки — и двое старых друзей остановились, не донеся кулаки до лиц друг друга. ***       Вскоре все трое сидели за столом и обдумывали, как им дальше быть. Мерзкий поступок Гу Юня выбил Шэнь И из колеи — и тот старался на него не смотреть, а если и смотрел, то с таким осуждением, будто Гу Юнь предал страну. Но всё было куда хуже — он предал доверие девушки, на которой собирался жениться!.. Шэнь И чувствовал себя разбитым и опустошённым. Как отнесётся эта милейшая барышня, которой не посчастливилось обручиться с Гу Юнем, к поступку, который он совершил? Ведь наверняка неприятно осознавать, что твой жених накануне свадьбы переспал с кем-то другим — да ещё и с мужчиной!       Гу Юнь по-дружески приобнял Шэнь И и похлопал его по плечу, но тот, неожиданно застигнутый врасплох, скинул его руку, словно отмахивался от назойливого насекомого.       — Гу Цзыси… — провыл Шэнь И, моментально вспыхнув: — Чужая красота совсем вскружила тебе голову, раз ты пошёл на столь дурной поступок?! Веди себя достойно!       Гу Юнь, которого успели обругать тысячу раз, неловко растёр переносицу, поправил очки, чтобы лучше рассмотреть выражение лица Шэнь И своими бесстыдными глазами, и вдруг поймал взгляд Чан Гэна. Тот сразу принял благообразный вид и кашлянул, привлекая к себе внимание:       — На самом деле, я был не против.       Гу Юнь оставался невозмутимым.       У Шэнь И разболелась голова.       — И кого ты пытаешься оправдать?.. ***       Когда Чан Гэн одевался, Гу Юнь не мог отвести взгляд от его красивого накаченного тела, будто видел его впервые. Чем дольше он смотрел, подперев голову рукой, тем больше припоминал события прошлой ночи.       Вот он, выпивший по меньшей мере три бутылки вина, жалуется на свою несчастную жизнь с заведомо нелюбимой женщиной в пустоту: Шэнь И давно покинул его и этот бренный мир, друзья разошлись по номерам досыпать последние часы ночи перед важным событием, а он всё пытался ощутить последний глоток свободы и чарку за чаркой приканчивал вино в гордом одиночестве, всеми оставленный, и совсем не чувствовал себя собой. Когда сознание начало от него уплывать, он решил, что пора последовать примеру верных друзей и найти свой номер. На первую ступень лестницы он пытался забраться сам, не принимая помощь услужливого персонала. Хватаясь за перила так, будто он был скалолазом, Гу Юнь поднялся, кажется, на самую вершину, но когда оглянулся назад, понял, что всё было иначе. От осознания высоты кружило голову. Тогда он, кажется, едва не упал, потому что в следующее мгновение кто-то подхватил его под локоть и уверенным шагом повёл по лестнице… У Гу Юня подкосило ноги. Причиной всему алкоголь или невероятной красоты лицо молодого человека, но Гу Юнь уткнулся ему в плечо и промычал что-то нечленораздельное. Он явно помнил, что нёс какую-то чепуху, а потом кто-то нёс его на руках.       Что было потом?       Гу Юнь скользнул взглядом за скрывающиеся под одеждой мышцы и прищурил свои персиковые глаза, напрягая память.       Он был уверен, что начал приставать первым. Но подробности всплывали — и выяснилось, что начал вовсе и не он. От этого не становилось легче и Гу Юнь было подумал использовать тактику «Если всё провалилось — беги…» или вовсе сделать вид, что он глух, нем и слеп, но не успел он раздумать над этим в полной мере, как за дверью послышались шаги… И бежать было поздно. Накинув на Чан Гэна покрывало, Гу Юнь вперился взглядом в дверь, тут же подорвавшись к ней. ***       — Я не собираюсь помогать тебе с этим, — заключил Шэнь И, когда выслушал Чан Гэна, и развёл руками. — Это неприемлемо, совершенно неприемлемо.       Гу Юнь смущённо почесал кончик носа. И чихнул, будто бы проснувшаяся совесть с ним согласилась.       — Делай, что хочешь, — махнул на него Шэнь И. — Если она об этом узнает… Нет, она совершенно точно должна об этом узнать. О таких делах нельзя молчать.       Гу Юнь не бросился к его ногам, чтобы молить о сокрытии совершённого грязного дела, вместо этого почувствовав себя лишь малую часть виноватым. В конце концов получилось действительно несколько неловко: он переспал с каким-то незнакомцем и до сих пор не узнал его имени, не говоря уже о том, кто тот вообще такой. Гу Юнь поспешно повернулся к Чан Гэну.       — Вчера я перепил. Что случилось?       Чан Гэн будто только этого и ждал, предложив свою версию развития событий:       — Ты напился. Я помог тебе дойти до номера, но ты не хотел меня отпускать и потянул за собой, и я…       Гневный огонь Шэнь И тут же перекинулся на него:       — Что ты хочешь этим сказать?       Шэнь И, этот неугомонный человек, недавно построивший теорию о том, что виной всему происходящему бесстыдство Гу Юня, который соблазнил несчастного парня, с треском провалился под лёд, окунувшись в холодную воду. Это что же получается, в коем-то веке Гу Юнь не был первопричиной всех бед?       Чан Гэн не смутился:       — Ничего не было. Мы просто легли спать.       — Просто легли спать? — в один голос переспросили Гу Юнь и Шэнь И.       Гу Юнь хотел было уточнить один щепетильный вопрос, но в присутствии Шэнь И как будто постеснялся, поэтому поспешил отослать его прочь. Тот словно ждал, когда перестанет быть частью этого цирка, поэтому попытку бегства воспринял благословением небес. Шэнь И шагнул в сторону выхода из номера, когда за дверью послышался стук каблуков — и все в комнате побледнели, осознав, кто сюда направлялся. Во время разбирательств никто не обратил внимание на время. ***       Без-сомнений-невеста Гу Юня открыла номер ключ-картой. Гу Юнь судорожно соображал, куда себя деть. Дошло до того, что он едва не нырнул под кровать, на которой всю ночь по ощущениям развлекался, однако Чан Гэн вовремя прижал его к своей груди и, отступив назад, скрылся вместе с ним в шкафу. Гу Юнь опешил.       Шэнь И же, не успевший дотянуться до ручки на выход из номера, покрылся холодным потом. Действуя быстрее, чем думая, он ринулся обратно и спрятался во второй шкаф, находившийся напротив первого, а после замер ледяной статуей, кажется, даже опасаясь дышать. В самом деле, что за чепуху они только что провернули? В конце концов все они были мужчинами. Не было ничего странного, если они соберутся все в одном месте… Принадлежащем молодой девушке, — едва не хлопнул себя по лицу Шэнь И.       Тихо вздохнув, невеста Гу Юня опустила подле себя дорожные сумки, и Шэнь И, глядящий в щель шкафа, затаил дыхание неосознанно и в самом деле. Его сердце вдруг быстро забилось, готовое выпрыгнуть из груди и, подобное механизму кукушки в старых часах, заорать во всю глотку: «Ку-ку! Ку-ку!» Всему ли виной внезапный адреналин, прихлынувший в мозг волной, но Шэнь И на миг показалось, будто бы громко бьющееся сердце могло выдать его с головой. Вопреки его рациональным страхам, невеста Гу Юня, эта прелестная с отсутствующим выражением лица барышня, которой только предстояло стать ещё более несчастной из-за неверности Гу Юня, двинулась к шкафу, в котором этот бесстыдник скрывался. От собственной невесты и позора! Шэнь И подумал: «Нет, свадьбу играть нельзя». Решив защищать честь и достоинство барышни, а не давно безнадёжного друга, которому данные понятия были неведомы, Шэнь И подставил под удар позора себя, потому что за много лет дружбы с Гу Юнем ему было не привыкать, — и вышел из шкафа, вдохнув воздух полной грудью.       Невеста Гу Юня даже не вздрогнула, но заметно напряглась.       — Барышня…       — Чэнь. Чэнь Цинсюй.       И они оба друг друга узнали. ***       Чем напряжённее становилась атмосфера, тем теснее Гу Юнь, старый козёл, прижимался к крепкой груди Чан Гэна, у которого спёрло дыхание от возникших телодвижений и который вполне себе решительно пробирался руками под чужие одежды, наброшенные перед встречей с Шэнь И впопыхах. Гу Юнь хлопнул его по рукам. Получилось громко.       — Вот же… — прошептал он, вправляя рубашку в брюки.       Шэнь И по ту сторону двери шкафа, который был готов отдать голову на отсечение раньше своего полоумного друга, ситуацию исправить не сумел. Узнав в лице барышни Чэнь ту девушку, которая помогала ему вчера прийти в себя, возвращая его с высоты небес или поднимая из глубин преисподней обычной водой, чтобы он снова овладел своей пьянствующей душой, почувствовал себя ещё более обязанным, но слова благодарности не покинули его рот — Гу Юню, этому смутьяну, не пряталось спокойно. Шэнь И безжалостно решил совершить гамбит:       — Кто здесь?       Чэнь Цинсюй в два шага преодолела расстояние до шкафа и распахнула его, тут же столкнувшись взглядом с чужими, рассеянными от темноты.       Чан Гэн выглядел непричастным, когда убирал руки с талии Гу Юня. Темнота, к которой тот успел привыкнуть, рассеялась. Теперь Гу Юнь мог в полной мере оценить эту так называемую Чэнь Цинсюй и раньше, чем он себе подпишет смертный приговор, выдал:       — Сюрприз! ***       — Что здесь происходит? — потребовала невеста.       — Я могу всё объяснить, — с готовностью заявил Гу Юнь, на что Шэнь И едва не поперхнулся, уставившись на него в ожидании, какую чушь он в считанные секунды придумает.       Чэнь Цинсюй кивнула. Скосив на неё взгляд, Шэнь И о чём-то раздумал, а затем с раздражением сказал:       — Да, объясни нам, что происходит.       Гу Юнь вдруг ощутил себя преданным.       Чэнь Цинсюй уловила странную загадочную атмосферу, возникшую между ними, и отчего-то теперь чувствовала себя неловко в своём же номере. Гу Юнь открыл рот:       — Вчера мы очень сильно напились и не нашли свой номер. А после решили поиграть в прятки для проводов моей холостяцкой жизни.       Чан Гэн опешил от абсурда.       Ведь он и Шэнь И, выглядящий как уважаемый учёный, более всего походили на людей, которые могли бы заниматься подобным в свои почтенные лета. Даже Чан Гэн, чьё лицо едва успело потерять детскую округлость, казался серьёзнее самого Гу Юня, бесстыдно нёсшего околесицу с самоуверенным лицом.       Чэнь Цинсюй тоже не была впечатлена его речью. Шэнь И промолчал, предпочитая изучить обстановку вокруг себя: посмотрел на стены, разглядел на них узоры и столкнулся взглядом с прекрасной спасительницей…       Чан Гэн взял слово:       — Буду откровенен. Я против вашего брака.       Шэнь И перекрутился так, будто всю жизнь занимался гимнастикой, и вытянул шею вперёд, словно лишился слуха он, а не Гу Юнь. Тем не менее инициативу поддержал:       — Барышня Чэнь, вы достойны лучшего.       Гу Юнь промолчал.       Чан Гэн тем временем продолжил:       — Я питаю к нему чувства. И он об этом знает.       Гу Юнь ничего об этом не знал, но выбрал прикинуться окончательно глухим и немым и многозначительно молчать дальше.       — …Поэтому, барышня Чэнь, я…       — Я всё понимаю, — выпалила Чэнь Цинсюй, облегчённо вздохнув. — На самом деле я приехала, чтобы отказаться от брака.       Все присутствующие хранили молчание.       — Должно быть, это странно: выходить за первого встречного. Мой отец приверженец старых устоев, поэтому единственным вариантом, который помог бы мне избавиться от его надзора, было приехать сюда, в гостиницу, и обсудить всё до совершения непоправимого.       — Когда вы приехали сюда, барышня Чэнь? — спросил Гу Юнь.       — Вчера вечером.       Шэнь И захотел провалиться под землю.       — Быть может, вы знаете, что вчера было?       Чэнь Цинсюй подняла на Гу Юня отсутствующий взгляд и раскрыла перед ним все карты. Оказалось: вчера он перепил и, за неимением собеседников вокруг, разболтался с барменом о жизни, вследствие чего вскрылись детали нежелания вступать в брак и вообще Гу Юнь предпочитал свободу. Свобода его ограничилась тремя чашами вина и мимолётными прикосновениями Чан Гэна, который увещевал его всеми приятными словами сразу в слуховой аппарат, из-за чего Гу Юнь не мог притвориться, что ничего не слышит, и, судя по всему, дальше пустил всё на самотёк.       Три показания сложились в единую историю. Не складывалось только одно… ***       Завершить дело было решено благоразумно. Прикорнув до обеда, Гу Юнь открыл глаза и встретился с тёплым взглядом напротив, невольно улыбнувшись. С его плеч будто бы упала гора, и он вновь почувствовал себя человеком, а не козлом отпущения. Улыбка сошла с лица, когда Гу Юнь подумал о том, что у него нет ни малейшего желания и сил подниматься с постели, чтобы переговорить со стариком своей бывшей невесты, что играть свадьбу он намерен с женихом. Закинув руку на Чан Гэна, Гу Юнь притянул его поближе к себе и похлопал по плечу.       — Лежи смирно. Давай ещё немного поваляемся.       Чан Гэн с удовольствием прислонился к его груди.       Гу Юнь начал думать, что ему, в общем-то, понравилось всё, кроме осознания, что он ничего с прошедшей ночи, когда они с Чан Гэном вторглись в чужой номер, не помнит — и вспомнить не может. Поэтому когда дверь за барышней Чэнь и догоняющим её Шэнь И захлопнулась, он перешёл в наступление и контратаковал врага с тыла: перехватив Чан Гэна поперёк талии, Гу Юнь завалился с ним на кровать и рассмеялся, удерживая одной рукой пленного, а второй поправляя сползшие на переносицу очки с толстыми стёклами.       — Ну? И как я буду объяснять отцу барышни Чэнь, почему всё вдруг резко переменилось? Ты ведь всё подстроил, не так ли?       Подхватив прядь волос Чан Гэна, Гу Юнь намотал её на палец, а затем изобразил ею усы на чужом лице, прежде чем скучающе вздохнуть и раскрутить прядь в подобие пружины, которая мягко выпрыгнула из длинных пальцев и коснулась красивых черт молодого человека под ним. Гу Юнь бесстыдно разглядывал своего спасителя-обвинителя, который внимательно смотрел на него в ответ.       — Не можешь налюбоваться?       Гу Юнь задумчиво облокотился на руку, мгновением позже опустился на грудь Чан Гэна и поднёс его снова захваченную прядь к подбородку, преждевременно делая из юноши старца.       — Так что же вчера всё-таки было? Говоришь, мы просто легли спать?       Чан Гэн нисколько не смутился:       — Цзыси, ты мне не доверяешь?       Гу Юнь в трезвом состоянии знал его первый день, поэтому предпочёл промолчать и не высказываться. Вместо этого он подгонял:       — Поясницу ломит. Это нужно было постараться лечь настолько неаккуратно в постель, чтобы перекрутиться в невесть что.       Чан Гэн осёкся.       — Всё ещё болит?       Гу Юнь выразительно на него посмотрел.       — А? Что ты имеешь в виду?       — О, совсем ничего. Цзыси, ты в самом деле растерял всю свою молодость. Здоровье уже не то.       Гу Юнь осёкся. Играть вздумал?       — Раз так, — медленно ответил он, приподнимаясь, — юнцам незачем находиться в одной постели со старцами.       Чан Гэн легко усмехнулся, а затем с улыбкой выдал:       — Тогда кто позаботится о старцах, если не юнцы?       Гу Юнь промолчал.       — Когда я нёс тебя по лестнице, ты сопротивлялся и ударился о перила спиной. Это моя вина — я не был достаточно осторожен. Я сделаю тебе массаж, Цзыси. Тебе не о чем беспокоиться…       — И всё? — удивился Гу Юнь.       — …Ты приставал ко мне весь путь до номера. А после, когда вдоволь надразнился, не смог подкрепить слова действиями и уснул, так и не разобравшись с одеждой.       Гу Юнь подумал, что с одеждой он всё-таки справился, раз проснулся без единого намёка на неё.       Чан Гэн кивнул в сторону ванной комнаты:       — Вчера ты разлил вино в том числе на себя, поэтому я попросту постирал одежду. Нужно сказать, Цзыси, ты бываешь буйным.       У Гу Юня в голове выстроилась последовательная цепочка, поэтому он разочарованно вздохнул и приблизился к лицу Чан Гэна, прошептав:       — Ничего не помню. Я делал вот так?       И прислонился губами к губам. ***       С трудом поднявшись некоторое время спустя, Гу Юнь — спину ломило будто бы в два раза сильнее, отчего он не мог не нахмуриться — и Чан Гэн выдвинулись из приватизированного номера барышни Чэнь и перехватили последнюю по пути в номер Шэнь И. Тот едва находил себе место, краснея и бледнея, когда бросал на них взгляд.       Чан Гэн недолго думая, будто подготовил свою речь заранее, спокойно произнёс:       — Раз всё складывается благоприятным для нас всех образом, тогда зачем же нам отказываться от свадьбы? — улыбнулся Чан Гэн, разводя руками. — Гости уже давным-давно собрались, а храм готов к проведению обряда. Почему бы нам не поменяться партнёрами?       У Шэнь И отвисла челюсть. Он повернулся к барышне Чэнь, сгорая от неловкости, и угрюмо смолчал, не найдя слов. Как же так? День неблагоприятный, знаки судьбы неясны, небо мрачно, как никогда. Для хорошей свадьбы нужна была хорошая дата… Шэнь И позеленел в раздумьях.       Чэнь Цинсюй легко кивнула Чан Гэну и Гу Юню, а затем мягко обхватила Шэнь И под локоть и скрылась в его номере.       Гу Юнь глупо улыбнулся.       — Ну и как такой красавец и не нарасхват?       Этим же вечером он и Чан Гэн поженились.