***
Вампир, загнанный в тупик, звереет. Дин не успевает опомниться, когда под ребра прилетает сильный удар, а в шею впиваются клыки. На вампира бросается Сэм, вкалывает ему кровь мертвеца. Дин еще видит это, но потом перед глазами темнеет. Кажется, он потерял слишком много крови, ведь этот укус не первый. Темнота обрушивается резко. Дин пытается ее отогнать. Там с вампиром сражается Сэм. Он не может бросить брата, он должен ему помочь. И темнота вдруг слушается, уходит. Только ни Сэма, ни вампира Дин не видит. Он стоит в каком-то саду. И ничего не понимает. — Здравствуй, Дин, — спокойный голос заставляет завертеться на месте, чтобы найти источник. Дин видит немолодого темнокожего мужчину и зависает совсем, не понимая, откуда тот взялся. — Кто вы такой? Где я? — быстро выпаливает вопросы Дин. — Я Джошуа. Я ангел. Ты находишься на Небесах. Очевидно, ты снова погиб на охоте. — Что за пургу ты чешешь? — Дин широко открывает глаза. — Ангелов не существует. И что значит это «снова»? — Ты не впервые попадаешь сюда, Дин, — Джошуа, если имя вообще настоящее, не теряет спокойствия. — Но каждый раз, когда я возвращаю тебя на Землю, ты забываешь, что умирал. — Чего? — Дин открывает рот и хочет сказать, что это очень тупая шутка, но с другой стороны все очень странно, и язык не поворачивается. — На все воля божья, Дин. Я мог бы воскресить тебя прямо сейчас, но кое-кто очень хочет тебя увидеть. Обычно мы не позволяем душам, попавшим к нам, иметь с кем-то контакт, но Он велел сделать исключение в этот раз. — Да что за фигня тут происходит? — Дин теряет остатки терпения, которым никогда не отличался. Джошуа ему больше не отвечает. Он цепко хватает его за плечо. Дин чувствует невесомость, а потом видит обычную белую дверь. Джошуа нажимает на ручку и приоткрывает ее. — Иди. У тебя есть несколько часов. После я приду за тобой, чтобы вернуть тебя на Землю, — обещает Джошуа и исчезает. Дин думает, что ему не остается ничего, кроме как зайти и разобраться, куда и зачем его притащили.***
Он оказывается в поле. Невысокую зеленую траву гнет к земле сильный ветер. Небо над головой серое и хмурое, оно затянуто низкими тучами. Вдали над горизонтом закручивается торнадо. Дин вертит головой и снова ничего не понимает. — Дин? Откуда ты тут? Тонкая, хорошо знакомая фигура возникает в поле зрения раньше, чем Дин узнает голос. Сердце пропускает удар. Поверить в то, что он видит Джо, живую и невредимую, хотя и почему-то грустную, просто не получается. Дин хватает ртом воздух. А потом верит во все, что сказал Джошуа. Логично, что после гибели Джо оказалась в раю. Где ей оказываться еще? Непонятно только, чем он заслужил право и, если не лукавить, счастье ее вновь увидеть. За что получил такую нужную возможность попрощаться, раз уж нет шансов вернуть. — Джо, — горло хватает спазмом и ничего внятного сказать просто не получается. — А знаешь, неважно, — вдруг решительно выдает Джо и преображается. Грусть уходит из ее глаз, и в них загорается яркий огонь. — Даже если ты просто плод моего воображения, я так мечтала тебя увидеть и… Я хотела с тобой нормально попрощаться. А не так, как получилось, когда из моего живота вываливались кишки. — Джо, мне жаль, — горло давит еще сильнее, но Дин не может молчать и дальше, он так много хочет сказать. — Знаю. Мне тоже. Не хочу об этом говорить, ладно? Я хочу… Вечером накануне я сказала тебе «нет». Но на самом деле до чертиков хотела сказать «да». Просто знала, что для тебя это несерьезно, и никогда не станет. Только теперь это больше неважно. Джо подходит совсем близко. Дин чувствует, как пересыхает во рту и теряет те немногочисленные слова, которые пришли на ум. Но находит в себе силы выдавить вопрос: — Что ты делаешь? — Разве ты меня не хотел? — Джо поднимает брови и лукаво улыбается, а потом просто целует. В поцелуе нет ни капли того отчаяния, которое было, когда Джо умирала. Этот поцелуй глубокий, сладкий и жаркий. Дин думает, что им надо поговорить. Но кто он такой, чтобы отказывать девушке в последнем желании? Разговоры же никогда его сильной стороной не были. Дин обнимает Джо, прижимает ее к себе и перехватывает инициативу в поцелуе. Джо охотно уступает и запускает ладошки ему под куртку, а потом тянет вверх его футболку. Дин чувствует, как внутренности опаляет жар возбуждения. В конце концов, он здоровый парень с нормальными реакциями. А Джо — красивая, давно родная, и не прикасался он к ней раньше только потому, что никогда не простил бы себя за ее разбитое сердце. Страсть накрывает в одночасье. Они целуются жарче, исследуют руками тела друг друга. Дин стонет, когда добирается ладонями до бедер Джо и соображает, что она против обыкновения в платье. Мысль, как легко его поднять, а саму Джо усадить себе на бедра, дурманит рассудок и заставляет полностью окрепнуть полувозбужденный член. Джо словно читает его мысли. Она крепко обнимает его за шею, подпрыгивает и обхватывает его бедра ногами. Дину жарко настолько, что почти плохо. Руки Джо использует неожиданно уверенно и умело: она гладит и царапает кожу на груди и спине под футболкой, сжимает его ягодицы, ловко расстегивает ремень и джинсы. Дин дышит слишком часто, когда Джо кусает его за шею и тут же горячо целует. Вокруг них продолжает бесноваться ветер, который надувает задранный подол платья Джо и треплет полы куртки. Дин целует нежную кожу на шее Джо и думает, что им бы хорошо лечь, но трава совсем не выглядит привлекательным местом. Джо и здесь его опережает. Она стягивает его джинсы и трусы ниже, приподнимается, упираясь босыми ступнями в его бедра, и плавно насаживается на возбужденный член. Они смотрят друг другу в глаза. Джо улыбается. Дин не может сдержать желание собрать ее улыбку губами. Им неудобно, но это неважно. Дин смотрит на раскрасневшееся лицо и растрепанные светлые кудри Джо, которая держится за его плечи и интенсивно двигается на его члене. Низ живота сводит легкой внутренней судорогой. Хорошо. Им запредельно хорошо и жарко именно так, как нужно. Дин мысленно обзывает себя идиотом за то, что раньше не понимал, насколько Джо горячая. И не принимал то, как сильно она его любит. Поцелуи становятся беспорядочными, почти лихорадочными. Они находят и теряют губы друг друга, и тогда легкие касания достаются щекам, носам, лбам. Джо тяжело дышит, но начинает двигаться еще быстрее до тех пор, пока не сжимает его внутри с ликующим вскриком. Дин ловит оргазм почти мгновенно за ней и глухо стонет. На траву они падают дружно, едва Джо спрыгивает с него. Лежать на земле все еще не выглядит привлекательно, но ноги их немного не держат. Дин облизывает губы, когда Джо поворачивается на бок, лицом к нему, приподнимается на локте и кладет свободную руку ему на грудь. — Мм? — Когда я попала сюда, не сразу, но мне рассказали, что тут у каждого свой рай. А у меня не нашлось ничего, что могло бы им стать, и я оказалась здесь, — Джо отнимает руку ненадолго и обводит ей пространство. — Это вроде как универсальная обстановка. Но теперь я уверена, что здесь все изменится. Мне есть, что представлять. — Да? — Дин чуть-чуть усмехается. Он хочет спросить, уж не странный ли тип по имени Джошуа рассказал все это Джо. Наверное, хорошо бы ей и что-то рассказать о жизни на Земле. И спросить про Эллен, может быть, тоже стоит. Но момент не хочется портить. Дин ловит руку Джо, подносит к губам и целует ее раскрытую ладонь. Джо замирает и шире раскрывает глаза. — Ты уверена? Может, стоит добавить приятных воспоминаний? Ну, знаешь, чтобы было из чего выбирать? Джо звонко смеется и перебирается на него. Дин улыбается, приятно чувствуя совсем небольшой вес стройного тела на себе, и тянется к губам Джо.***
— Дин, — его зовет Сэм. Точно, голос принадлежит Сэму. Дин пытается открыть глаза. — Черт. Дин, очнись. Сэм хлопает его по щекам, трясет, и очнуться все-таки приходится. Дин садится, понимает, что он лежал на земле, замечает тело мертвого вампира. Сэм перепачкан грязью и чужой кровью, но вроде цел и невредим. От души отлегает. — Порядок, Сэмми. Все путем. Я отрубился? — Да. Я уже думал, что этот кровосос тебя… — Сэм обрывает себя и протягивает руку. — Давай, надо двигать отсюда. Дин хватается за крепкую ладонь брата, поднимается на ноги и послушно идет следом за ним к Импале. И только не понимает, почему изнутри переполняет легкая радость, а в густых сумерках мерещатся светлые кудри и знакомая нежная улыбка.