Мысли на ночь

      Кристоф молча сидел на крыльце и смотрел н небо. Такое чёрное, практически полностью усыпано звёздами. Где-то изредка можно было заметить тёмные сероватые облака. Но не смотря на это, небо по прежнему оставалось чистым, позволяя рассмотреть себя во всей красе. На руку играло даже то, что в доме не горел свет, а значит ни одна лампочка в окне не нарушит эту идиллию. Рядом полу-пустая банка пива, где-то там на траве ещё парочка смятых жестянок, и лёгкий шум в голове.       Возможно ему стоило остаться в доме, ведь на дворе осень, температура ночью гораздо ниже. Но сейчас он не чувствовал даже этого холода, лишь странную тянущую боль в груди. Ощущение чего-то неизбежного, что когда-нибудь настигнет и его. Настигнет всё живое и неживое. Странно, что от этого становится так грустно и не по себе, хотя это всё может произойти через много веков. Тогда, когда его уже не будет существовать, а может это что-то и вовсе не произойдёт.       Мысли Шнайдера прервались каким-то шорканьем сзади. Знакомы тяжеловатые шаги. Оливер всё же проснулся и вышел к нему. Он знал, что мог разбудить его, но надеялся, что это не произошло. Тот молчал. Некоторое время смотрел прямо на него, точнее на его спину. А затем сел рядом, также устремляя свой взгляд на небо. Кристоф же просто забрал свою банку с пивом, отхлёбывая из неё ещё немного. — Почему тут сидишь?       Оливер как всегда говорил очень тихо и спокойно. Он понимал, что его друг всё равно будет выходить на улицу в холод, а в мороз полу-раздетый сидеть на крыльце и думать о чём-то своём. Однако, в последнее время Шнайдер постоянно о чём-то думает, это настораживает. — Решил выйти подышать свежим воздухом… И вот задумался. Оливер, ведь ничто не вечно, верно? И рано или поздно всё в этом мире исчезнет… — Шнай… К чему ты клонишь?       Ридель подозревал, что скорее всего парень опять думает о неизбежности конца, однако, остановить того он был не в силах. И именно сейчас он решил поговорить с ним на эту тему, возможно, после их беседы Кристоф будет думать о подобном меньше. — К тому, что жизнь слишком скоротечна. Я понимаю, что по человеческим меркам мы с тобой проживём ещё очень долго. Но… По меркам вселенной это ничтожно мало. И знаешь, все эти изменения… Они для кого? Они все для будущего, которое для многих не наступит. Может и не наступит для нашей планеты, если сбудется то, что пророчат нам учёные. Даже если это и произойдёт через множество миллиардов лет… Мы об этом уже не узнаем… Или узнаем, если смерть это не конец… Если есть что-то дальше… — Загнул конечно… Ты думаешь о таких масштабах, от этого тебе и кажется, что наша жизнь практически ничто… Но если взять того же муравья, то он ещё большее ничто по сравнению с нами… — Да, именно. Нас учат, что у всего есть конец… И также есть продолжение… Но есть ли продолжение у конца и его же конец? Знаю, звучит, как бред сумасшедшего. Но я не могу это убрать из своей головы. Перестать думать о том, что однажды всё исчезнет. Что исчезнем мы. И страх не от того, что мы исчезнем… А от того, что я не знаю, куда мы исчезнем. И мне бы не хотелось, чтобы после этого исчезновения мы были по одиночке… — Ты говоришь про жизнь после смерти? Или… Про что?       Оливер сел поближе к Шнайдеру, приобнимая того за плечи. Через пару секунд он почувствовал, как чужая голова легла ему на плечо. Тихое сопение и мычание, Кристоф продолжит всё рассказывать, а он продолжит слушать. И ведь в этой ситуации это только и надо, тут нет поддержки или осуждения. — Примерно про это. Я подумал, что, когда мы умрём, то мне не хотелось бы оставаться в той пустоте одному. Не потому, что мне будет скучно или я не буду чего-то понимать, а потому, что я буду чувствовать себя одиноким и брошенным… А если жизнь после и существует, то я бы хотел прожить такую, какую прожил до этого. Ни прошлую, и ни будущую… — Знаешь, я пожалуй с тобой соглашусь… Быть в пустоте одному очень тяжело, особенно, если ты не понимаешь, что это за место. Но, может поведаешь, почему ты не хотел бы другую жизнь? — Всё очень просто, это будет не моя жизнь, а чья-то другая. Мне нравится это настоящее, оно по своему прекрасно и уникально, и только потому, что это уже прогресс, но не тотальный… Есть элементы и старого, и будущего. Это слишком прекрасное время, которое не стоит улучшать, это те моменты, которые хочется проживать постоянно… По сравнению со всем, наш мир ничтожно мал, но он по своему уникален и прекрасен… И если будет такая возможность, то я проживу это ещё сотню раз, вновь радуясь событиям и получая от них эмоции… — Ты действительно этого хочешь? Мне кажется это немного скучным… Даже если ты испытаешь новые эмоции… А они не всегда положительные…       Кристоф на мгновение замолчал. Через пару секунд он поднял голову, теперь в этой темноте смотря прямо на Оливера. Кажется тот понял его не совсем правильно. Не так, как он хотел. Но ничего страшного, у него есть время ему всё объяснить. — Это не скучно… Потому что, там по крайней мере есть ты. Олли, я не хотел бы жить в мире, где не было бы тебя, где не было бы наших чувств, эмоций, разговоров, да и отношений тоже… Я не хотел бы мир, где нет тех, кого я люблю и знаю, где нет существа, которое меня бы понимало. Жизнь… Штука сложная… И, я хотел бы, чтобы она шла дальше, но без тебя это не возможно. Считай, что это один огромный механизм, а мы в нём важные детали работы, без которых механизм бы не существовал…       Кристоф на пару секунд завис, а затем поцеловал Оливера в губы. Он вложил в этот поцелуй практически всё, что только мог испытать. Ему хотелось передать всю свою любовь Риделю, только бы тот понял, что без него не существовало бы то, что сейчас имеется. Поцелуй они разорвали не скоро, прошло около минуты. — Кажется, я тебя понял. Но знаешь, ты так часто думаешь о том, что ты не хотел бы быть где-то там без тех, кто тебе дорог, и кто для тебя важен… И о том, что это всё равно неизбежно. Шнай, мне кажется, что лучшее для этого решение, если мы просто не узнаем о том, что наше прекрасное существование закончилось. Мы просто заснём и не проснёмся, просто пустота, которую скорее всего мы не будем осознавать, ведь больше ничего не можем… — Быть может и не узнаем… Но, ведь только люди называют это явление смертью. Уходом. Но никто не знает, есть ли у этого мёртвого и сознания хоть какое-то осознание того, что его больше не существует. Возможно его не существует только для нас, но при этом оно существует для чего-то другого… Но, ты прав в том, что я слишком много и часто об этом думаю… — Тогда, может стоит это прекратить на время и жить дальше? И нам пора бы уже в дом, а то ты весь холодной и дрожишь… Кристоф слабо улыбнулся, утыкаясь Оливеру в шею. Холодным носом он слегка задел чужую пылающую жаром кожу, а затем отстранился. Он был рад, что вроде бы в такой, самый простой момент, Оливер всё же рядом с ним. И ведь не осуждает его за подобные мысли. — Да, согласен… И в дом тоже…       Шнайдер поднялся с крыльца, допивая пиво и швыряя банку куда-то в траву. Подул слабый ветерок, заставляя его вновь задрожать. Да, пора бы уже идти. Вот и Оливер поднялся, он смотрел на него. — Олли, спасибо, что ты рядом… И что не отталкиваешь меня за это… Я очень тебе благодарен, и очень сильно тебя люблю… — Спасибо… Мне очень приятно это слышать… А теперь давай в дом и спать, а то заболеешь…       Ридель слабо усмехнулся, протягивая Кристофу руку. Тот благополучно взялся за неё. Шнайдер последний раз взглянул на небо, усыпанное невероятным количеством ярких звёзд. Красиво. Было бы так по чаще. После он повернулся и последовал за Оливером, скрываясь в темноте дома.