***
— Двадцать четыре часа в пустыне… Погнали! — Кавех упал на песок, подставляя золотую макушку под солнечный свет и впитывая в себя окружающий жар. Съемки проходили одним днем в какой-то забытой богом глуши, посреди песчаных дюн и тонких обезвоженных кустов. Под рубашкой липким слоем проступала испарина, лоб блестел от пота, а глаза устало щурились на солнце. День только разогревался кипящим зноем, но умереть хотелось уже сейчас. На такие видео Хайтам соглашался крайне редко, чаще всего в условиях природной местности его подменял второй оператор или кто-нибудь из огромной команды стаффа, в конце концов существовала большая разница между удобствами закрытого загородного помещения и невменяемой летней погодой. Макушку заметно раскаляло под палящими лучами, мокрые плавящиеся руки держались за черную, раскаленную деталь корпуса камеры. — У меня есть отличная шутка для этого случая, — Сайно, очередной бесконечный участник челленджей Кавеха и член основного косяка команды, уселся прямо на землю, собирая кроссовками и штанами грязную пыль, — Маленький ежик заблудился в пустыне… — Заткнись, Сайно, — практически синхронно вторили шутке Тигнари и Скарамучча, последний, для верности, пнул в сторону друга горсть песка, засыпая того с головой. — Почему это я должен молчать? — Когда не было социальных сетей, о том, что ты дурачок, знала только твоя семья. Не позорь нас, лучше расставляй палатки. — Вот сам и расставляй, не ты ли хвастался, что был лучшим среди бойскаутов? Кавех, подошедший ближе к объективу камеры, бросил Хайтаму (и зрителям, конечно зрителям) мимолетную ухмылку, оставаясь в стороне от легкой перебранки. С утра у него было на удивление хорошее расположение духа, несмотря на то, что они в очередной раз сражались с дикой природой за право помучить и себя, и ее. Хайтам искренне не понимал, откуда в его голосе и сердце берется этот позитивный до одури настрой, и пользовался тем, что его лицо, скрытое за камерой, могло оставаться неясным все оставшееся время. — Плачу тысячу долларов любому, кто поставит мою палатку. Как вам? Есть желающие? — Я бы мог сделать это! — Сайно вскинул руку вверх, привлекая к себе внимание, но Кавех, уже повернувшийся к Хайтаму спиной, лишь отрицательно покачал головой. — Плачу тысячу любому, кроме Сайно, потому что я не хочу спать на улице без палатки ночью. — Как думаешь, сколько маленьких жучков могло бы пробраться в твои длинные волосы за это время? — Скарамучча, стоящий рядом в легкой рубашке и надвинутой на глаза шляпе, был похож на ковбоя из старых вестернов, но скажи ему кто это в лицо, он бы точно разозлился не на шутку. — …Я предпочитаю не думать об этом. Некоторое время они перетаскивали вещи из багажа на песчаный холм, шутливо дрались в песке, нападая друг на друга из-за спины, расставляли палатки и готовили место для вечернего костра. Хайтаму было наплевать на это — дрожащие руки и запекшиеся мозги выдавали в нем часовую усталость, но, по крайней мере, он мог просто стоять на месте и снимать процесс. Кавех все это время говорил на фоне, замолкая в редких случаях, отстраненно наблюдая за веселящимися шумными друзьями. Он всегда стоял там, в отдалении — Хайтам привыкал захватывать большое пространство кадра, или, по крайней мере, как можно чаще переводить объектив на Кавеха, потому что выкинуть его из общей суматохи не получалось. Если Кавеха не было в кадре, большая часть видео так или иначе становилась пустой — хотя он даже не просил о таком пристальном внимании. — Вот, возьми это. Хайтам? Хайтам повернул голову на звук чужого голоса, не сразу соображая, что обращаются лично к нему. В протянутой руке Кавех сжимал свою странную шляпу с огромными полями, в которой щеголял и днем, и ночью — та выглядела просто отвратительно, серьезно, никто в здравом уме не решился бы носить ее ради красоты или чего-то подобного. — Сегодня обещали +30 градусов, ты практически весь день стоишь на ногах, так что просто надень это на голову, чтобы не получить солнечный удар. Если нужно будет помазаться солнцезащитным кремом, спроси у Тигнари, тот всегда экипируется, будто действительно собирается выживать, — его голос сквозил чем-то непередаваемо легким, забирающим у Хайтама последующий вздох. Кавех знал, как его зовут? Остаток дня и начало следующего он практически не спускал шляпу с волос, пока съемки, долгие и утомительные, не закончились всеобщим победным скандированием.***
Это было одним из тех благотворительных видео, на которые Кавех спускал особенно крупные суммы денег — в этот раз они все также копошились в грязи, с разницей лишь в том, что это была строительная крошка и деревянные опилки. Кавех затеял отстройку старого детского дома и стоял посреди всей этой разрухи, лично контролируя процесс. На нем не было ни капли того мусора, что валялся вокруг, Хайтам иногда закатывал глаза на его шутливые реплики, но не отводил взгляда в сторону — они приезжали на эту площадку ежедневно в течение всего сезона, брали интервью у воспитателей и выпущенных воспитанников, сравнивали кадры старых построек с новыми игровыми площадками, без умолку болтали и сновали из стороны в сторону, прохаживаясь по всей территории. Кавех выглядел чересчур показушно и идеально на фоне окружающей бедности, но его самого ничего не смущало, будто не было в мире вещи стабильнее, чем его беспочвенная деланная жалость ко всем вокруг. — После месяцев изнурительного труда пришло время… А? Малышка позади Кавеха шлепнулась на землю, цепляясь платьем о деревянную балку у лесенки — приютские дети, вернувшиеся домой, бегали повсюду, с интересом и недоверием оглядывая изменения, и невольное падение, свидетелями которого они вдвоем стали, попало на задний фон видео. Кавех, обернувшийся на громкий вскрик, без промедления пошагал в ее сторону, и Хайтам по инерции двинулся за ним, словно привязанный поводком пес. — Подожди тут, я отведу ее к медсестре и потом вернусь, ладно? Опускаясь рядом с ребенком и собирая светлыми джинсами мусор, Кавех шутливо болтал, отвлекая девочку от боли в расцарапанных коленях. Хайтам чувствовал, как его плечи, утяжеленные аппаратурой, опустились еще ниже, придавленные странным чувством неправильности. — Но если тебе больно, я могу понести тебя на руках или спине, хочешь немного покататься? Камера продолжала вести запись вплоть до того момента, пока ютубер не вернулся обратно в полном одиночестве, натягивая на лицо заразительную улыбку и продолжая с той реплики, которую так и не успел договорить. Видео вышло месяцем позже после длительного и тщательного монтажа. Хайтам не смотрел канал Мистера Биста и, конечно, не был на него подписан, но рука сама потянулась к ролику, висевшему в трендах. Знакомые кадры мелькали один за другим, он видел все это еще в момент съемки. — После месяцев изнурительного труда пришло время удивить детей. Между кадрами была незаметная склейка — Кавех не вставил в финальный монтаж ни плачущего ребенка, ни свою помощь. Он вообще едва присутствовал в видео, объясняя лишь основные детали и идеи.***
— Вы уверены, что сидеть тут так долго хорошая идея? — спрашивает Кавех неуверенно у застрявших в бассейне с лапшой участников, когда с момента съемок очередного челленджа проходит без малого полтора дня — обычно такие вещи не затягиваются так надолго, но, сражаясь за двадцать тысяч долларов, подписчики канала прикладывают огромное упорство. — Да! — раздается бодрый, но такой же неуверенный ответ, и Кавех тяжело вздыхает, будто он сидит в этой тошнотворной луже вместе с ними. Хайтам успевает поменяться с двумя операторами и немного вздремнуть за камерой, но ютубер, вертящийся то в кадре, то за ним, бодрствует все это время, периодически справляясь о чужом состоянии здоровья. Хайтам не уверен, но слышал от кого-то из команды, что на ранних этапах канала Кавех сам устраивал себе и своему телу подобные испытания, не всегда заканчивающиеся благоприятным исходом. От бассейна противно несет застоявшейся водой, потом и запахом дешевой китайской лапши, от которого кислит под языком. На глазах наворачиваются слезы, когда, зевая, Хайтам глубже вбирает эту невыносимую вонь. Каково участникам в этот момент — даже представить сложно. — Я могу просто разделить приз между оставшимися и отправить их по домам? — Это твои видео, Бист, а значит и твои правила, — Сайно зевает также глубоко, как Хайтам — он периодически таскает сюда еду из ближайших забегаловок или теплые одеяла, от которых проку едва ли не меньше, чем от всего мероприятия в целом. — Отправь их в больницу и расплатись моей кредиткой за расходы — если они получили обморожение или сыпь, боюсь, это будет полностью моя ответственность. В скором времени на площадке становится тихо, жирный плеск лапши больше не раздражает слух, Кавех устало плюхается на компьютерное кресло неподалеку и долго с кем-то чатится, пока профессиональное бледное освещение не выключается окончательно, переставая подсвечивать часть комнаты. — Извини, что так не вовремя вырвал тебя посреди ночи и задержал практически до утра, Дехья уже клевала носом и засыпала стоя. Я накину сверху пятьдесят процентов, этого хватит? Хайтам подавляет очередной зевок, застревающий в глотке, а после отвечает Кавеху, вероятно, в первый раз в жизни: — Вполне, — голос хриплый и сонный, немного ниже, чем обычно. Кавех вскидывает голову вверх так резко, словно стремится скинуть ее с тонкой, длинной шеи. — Черт. Ты действительно умеешь разговаривать. Хайтам поднимает бровь. — Нет, не пойми меня неправильно, просто… — Кавех краснеет щеками и блеклый свет телефона выделает эту красноту, — Ты практически всегда молчишь, и я подумал, что ты… Кхм, это неважно. В любом случае спасибо за твою работу, и еще раз извини. Почти все двери заперты, но западный вход открыт, так что проходи через него. — Ты не собираешься уходить? — Хайтам не успевает прикрыть рот прежде, чем невольный вопрос слетает с его губ, он чувствует себя разом неловко и глупо, вмешиваясь во что-то, что его не касается. Но Кавех, кажется, не считает его вопрос лишним, он отвечает на него с привычной улыбкой, немного более тихой, чем обычно, из-за накопившегося стресса и отсутствия сна. — Нужно здесь прибраться до того момента, пока за бассейном не приедет эвакуатор, а еще немного поспать. До дома добираться далеко, так что я планирую переночевать тут. — Но тут нет кровати? — Есть несколько диванов, не самые удобные условия, но мне не привыкать. В конце концов, выбирая между желанием поспать и комфортом, я выберу первое. Завтра еще столько дел, нельзя выбиваться из графика. Этот образ — расслабленный, спокойный и теплый делает из Кавеха кого-то почти приближенного ко всем остальным людям. На нем растянутая толстовка с фирменным логотипом, заляпанная краской у капюшона, в руках старый айфон, треснувший по центру — казалось, Кавех должен был заменить его после поломки во время предыдущих съемок. Он ощущается таким домашним и милым — не вычурно-милым, а приятным — что это выглядит как самое настоящее издевательство. Кавех все еще самый знаменитый человек на ютубе и, возможно в целом мире, но впервые Хайтам думает о том, что между ними очень небольшая разница (разница в обеспеченную, благополучную жизнь). Они прощаются, чтобы разойтись до обеда, и пожимают друг другу руки. Хайтам считает себя идиотом. Проблема не в том, что Кавеха не за что любить, проблема в том, что его можно любить за все разом, причин так много, что одна теряется в другой.