— Я согласна, Оелан.

      Кажется, это незабываемое для них чувство промелькнуло ещё в клетке при съемке первой серии.       Каждый пытался как-то выделиться, показать себя сильной, а она сидела в углу, стараясь ни с кем не поссориться лишний раз. Она была сыта этим по горло ещё в родном Санкт-Петербурге. А другая девушка, по другую сторону клетки, без угрызения совести, прожигает её взглядом. Ей хочется подойти к ней, заговорить. Её сразу потянуло к ней. Но резко нахлынувшие воспоминания о том, где она и зачем пришла сюда, сначала были сильнее. Она же не хотела именно на этом проекте заводить друзей. Но так хотелось пообщаться хоть с кем-то, и эта коротковолосая брюнетка, кажется, больше всего подходила для этого. Она была спокойнее и размереннее многих, старалась ни с кем не влезать в конфликт, а спокойно сидела на корточках в самом дальнем углу, безумно скучающим взглядом смотря куда-то в стену за решеткой. И всё же она решилась подойти. — Эй, привет. — Татуированная якутка по имени Оелана на корточки тоже присела, пытаясь сравняться с девушкой, какая точно была в разы ниже её. Руку протянула, улыбнулась ярко. Она точно всё делает правильно. — Привет. — Сероглазая с неким испугом на татуировку креста глянула, после чего в узкие глаза посмотрела и подрагивающую руку протянула. По ней было видно, она боялась. Даже очень. — Ты чего тут одна? — Макарова пальцы двоих сплела, рукой занятой махая. — Ну как-то не очень хочется в их обществе быть. — Карина глазами на танцующую стриптиз Юлианну и показывающую грудь Диану показала, усмехаясь. Показывать страх она уж точно тут не собиралась, хотя Оел всё итак понимала. — Бля, меня кста тоже этот их стриптиз подбешивает. — Села рядом, тем самым заставляя повернуть абонентке голову. — Там даже смотреть и не на что. — Полностью согласна. — Наконец улыбнулась Долиашвили. — Меня, кстати, Карина зовут. — Оелана. — Улыбнулась кареглазая. — Ого. Впервые слышу настолько красивое имя! — Ну да, я знаю, я пиздатая.       И обе девушки залились звонким смехом, чем даже обратили на себя внимание пьяных девушек, сидящих с ними в клетке.

***

      За эти несколько недель они стали очень близки. Они нашли в друг друге родственную душу, что помогло им сблизиться ещё сильнее. Все эмоции они переживали вместе, свое свободное время постоянно были вместе. Они стали очень хорошими друзьями. — Где обслуживание? — Несостоявшиеся обрыганки. — Незнакомая длинноволосая девушка с подругами посмеялась.       У Карины всё же не получилось сдержать эмоций. Она к компании девушек подлетает, всем видом показывая, что если они хоть ещё слово скажут, то им не сдобровать. — Слыш, сейчас ты по ебалу получишь, заткнись нахуй! —Кричит громко, неразборчиво. А Макарова сзади стоит, охраняет. — Я тебе сейчас въебу здесь, ты пожалеешь, что родилась блять!       Кажется, ничего и не предвещало беды, как вдруг кареглазая пришедшего парня к брюнетке замечает. — Отойди. — Руку мускульную на плечо кладёт, сжимая сильно, от чего уже загорается Оел. Поправляет свою светлую джинсовку, подходит к компании и руку того отдергивает от плеча сероглазой. — Убери руку нахуй!       Сразу видит на себе взор девушек и того самого парня, а потом и взгляд Карины ловит. — Ахуела? — Защищать девушек начал, хотя по нему видно, что боится. Ссыкло. — Ты, мужик, наехал на девочку. Я тебя найду после проекта и закопаю просто заживо. —Оставшееся в бокале шампанское в лицо швырнула. — Вот реально уже заебал! Мы нормально общались блять! Че девчонки на нас гонят блять?! В чем проблема нахуй?! Какого хуя вообще?! — Незнакомых людей от себя отталкивает, после чего кулаком по щеке того самого парня бьет. — А у нас не ахуенные родители блять! И вам, в отличие от нас, повезло блять! — Отталкивать всех продолжает, а Оелана помогает. — Идите нахуй отсюда, ебанутые! — И опять кулаком машет.       И вдруг Долиашвили хватку чувствует на талии своей, а через секунду и земля уходит из под ног. Но не может понять она, кто поднял её на руки. — Эй, отпусти блять! Я ведь и тебе въебать могу! — Ногами начинает колотить другие. — Кариш, тихо, это я. — Якутка на секунду глаза закрывает, переваривая пришедшую в ноги боль, но нести продолжает за угол. — Оелана? — Успокоилась.       И наконец они за углом, где никого не было. Серые глаза жидкостью мигом заливаются, а челюсть дрожать начинает. — Блять, Оел, а если меня выгонят? Что я буду делать? — Она только сейчас поняла, что натворила. — Тихо, родная, спокойно. — На корточки села, дрожащие руки со своими сплетая. — Всё будет хорошо, тебя не выгонят. Я клянусь тебе. — К тёплой ладони прикладывает свою щёку. — Если прогонят тебя, то уйду и я. — Они говорили, что я безмамная и что дед должен был колотить меня сильнее. — У нее, кажется, начиналась истерика. — Прошу, посиди тут со мной. — Долиашвили на кареглазую сверху смотрит, пытаясь смахнуть слёзы поворотом головы. — Я буду с тобой столько, сколько мне нужно будет, даже если будешь против и ты. — Встала, карими глазами в серые вглядываясь. И тут у двоих запорхали бабочки в животе. — У тебя очень красивые глаза, Кариш. Я не хочу, чтобы с них текли слёзы. — Большим пальцем жидкость с лица смахивать начинает. По скуле проводит, на губы подруги смотрит. — Ты очень красивая. — И ты тоже очень красивая, Оелан… — Краснеет заметно. И Макарова уже не сдерживается. К пухлым губам своими прислоняется аккуратно, будто боясь невзаимности. Но получает совершенно радующую её реакцию. На талию руки кладёт, немного к себе прижимает, мурашками от появившихся на татуированной шее рук покрывается. Углубляет, язык добавляет. И Карина тоже не отстает, сплетая их. Кажется, это все произошло очень быстро, но сейчас им на это было всё равно. Они по настоящему наслаждались друг другом, совершенно не отдавая отчета тому, что происходит за углом, где, кстати, уже налетала на всех Алина.       С их первого поцелуя прошло, кажется, недели 4. И после него они стали ближе дозволенного для друзей. Статуса отношений у них не было, но среди девочек уже шептались о том, что они влюблены друг в друга. — Кариш, подойди ко мне пожалуйста! Помоги мне блять найти эту резинку! — Макарова с гардеробной кричит, улавливая смешки девушек через стенку. — Иду. — Отвлекаясь от разговора с Дианой и Дашей, сероглазая зашла в не людную комнату, заваленную вещами, где в одной из полок копалась Оел. — Ты про какую резинку говоришь? — Чего? — Девушка со щурилась, хотя Карина этого не видела. — Я тебя не слышу. Девки трындят очень громко! — Сейчас. — Долиашвили прикрыла дверь. — Я говорю, что за резинка то? — Девушка взгляд опустила на пол, облокачиваясь о стену. — Вот тут какая-то у стены валяется. Пружинка бежевая. — Ногой зацепила. — Что блять? — Оелана повернулась быстро, подлетая к полу, где под натиском ноги была та самая резинка. — Это она! Неужели! — Обняла крепко с колен, упираясь носом в живот, после чего Карина руку на еле выросшие окрашенные волосы кладёт, поглаживая. — Я рада, что помогла тебе. — Брюнетка улыбнулась ярко, так по настоящему. Так, что даже Макарова на несколько секунд в транс ушла. Ей так нравится эта улыбка. — Я должна отблагодарить тебя. — Встала. — Я искала эту резинку почти всю неделю, а она просто в ногах валялась. А эта резинка для меня очень важна. — Обняла крепко, носом в худую шею утыкаясь. — Просто надо было быть повнимательнее. — Смеется звонко, взаимно обнимая. — А благодарить не надо. Я же не спасла тебя от смерти. — Ну почему? — Носом по шее елозить начинает, мурашки той чувствуя. — Спасла. От одиночества. — Целовать начинает аккуратно. — Так, родная, потише… — На шее губы чувствует, свои прикусывая. — Там девочки за стенкой. — Мне похуй. — К себе притягивает. — Как же мне нравится твой запах.       А Долиашвили серые глаза закатывает, руку на родную макушку кладя. Ей нравится, но, кажется, не всё. — Оелан, мы не вместе… Я не могу тебе и себе такое позволить. — Так давай будем вместе. — От шеи отрывается, голову наконец поднимая. С серыми глазами сталкивается, сплетает воедино пальцы. — Ты прекрасно знаешь моё отношение к тебе. Ты знаешь, что я люблю тебя. А я, в свою очередь, знаю, что ты любишь меня. Так давай позволим друг другу всегда быть рядом и поддерживать друг друга, в чем бы неправы мы не были. — Родная… — Кажется, лицо Долиашвили успело показать на себе все цвета радуги от смущения. Но больше сказать она ничего не смогла. Ей осталось лишь поцеловать девушку, стоящую напротив, тем самым показать режущие и колющие ее чувства. Татуированные руки на спине своей чувствует, сама свои на плечи кладёт. Воздух словить пытается, лишь бы продлить ещё этот поцелуй. Углубляет, губы кусает. Она ждала этого ещё с той самой третьей недели. — Я согласна, Оелан.       Вот так и зародилась их новая глава. В обычной гардеробной при поиске резинки. Но полюбили они ещё давно. И наконец эти чувства они смогут показать друг другу, не боясь невзаимности. Теперь эта искра будет с ними ещё очень долго, даже через годы после проекта.