__________
Дерево... это определенно дерево. По крайней мере, Вульфвуд почти уверен в этом. Он никогда не видел деревьев за пределами страниц книжки с картинками, но то, что перед ним, выглядело примерно так же. Возможно. Толстый коричневый ствол заканчивался далеко в ночном небе, на ветвях шелестели широкие листья, сужающиеся к кончику, а среди зелени виднелись яблоки, что в лунном свете сияли, как рубины. Положив руки на бедра, Вульфвуд долго смотрел на него. После песчаной бури и продолжительного перехода по открытой пустыне он и не думал, что заберется так далеко. Он даже не думал, что дерево реально. Но он не мог не пойти. Не тогда, когда Николас знает, что тем, кто вырастил дерево, пустившее корни в песок, из ничего, может быть, им точно должен был быть… — Давай же, ангел, — бормочет Вульфвуд, отчаяние сжимает его горло. — Подай мне знак. Только один, это все, что мне нужно. Вульфвуд ждет. Ничего не происходит. Затем тихий шелест листьев становится его единственным предупреждением, когда нечто падает с неба. Резкая боль тут же распространяется от макушки к вискам и после переходит в тупую боль. Николас всматривается в ветви и едва успевает уклониться от следующего снаряда. Прищурившись, он смотрит на предметы. …Яблоки? — Это для тебя. Я выбрал самые сладкие. — Послышался низкий голос с богатым и мрачным тембром. — Ты выглядишь голодным. Вульфвуд на долю секунды впадает в истерику, во время которой в голове проносятся мысли: «Дерево разговаривает со мной» и «Почему, черт возьми, дерево звучит так печально». Потом он берет себя в руки и вспоминает, что деревья не разговаривают. — Я мог бы поесть, — осторожно соглашается Вульфвуд. — Может быть, ты спустишься сюда, и я поблагодарю тебя лично. Он не ощущает ничьего присутствия, но это не первый раз, когда ему это не удается. Это уже второй раз. Он топчет надежду, зарождающуюся в груди. Голос немного другой, но кто знает, какие ранения нанесены в ту ночь. — Хм. Мне пришлось забраться немного выше, чтобы найти хорошие яблоки. Чем дальше яблоко находится от основания дерева, тем оно слаще на вкус, — продолжает человек. Уже не так мрачно, но по-прежнему спокойно и терпеливо. Лаконично. — Те, что снаружи, созревают быстрее из-за более долгого пребывания на солнце. Затем они выделяют большое количество газообразного этилена, который способствует созреванию других яблок, что растут дальше от солнца. И деревья должны быть посажены, по меньшей мере, парами. Они нуждаются друг в друге, чтобы процветать. Разве это не чудесно? — Конечно, — говорит Вульфвуд. — Это так, — настаивает человек. — Они способны выжить только потому, что они вместе. Природа устроила так, чтобы они никогда не могли быть одни. — Когда ты так это говоришь, это звучит по-особенному, — отмечает Вульфвуд. — Ты не хочешь спуститься и рассказать мне больше? Листья громко шелестят, словно что-то или кто-то продирается через них. Густая листва дрожит, как единое целое, пока не расходится, и Вульфвуд без особого успеха уворачивается от падающих на землю яблок. — Эй, смотри, куда бросаешь эти штуки, — рявкает Вульфвуд, когда одно из яблок попадает в цель и отскакивает от его плеча. — Эй, смотри, куда идешь. Мне весело, — раздается радостный смешок. Чувство юмора немного странное, немного подлое, но, опять же, ранение и его длительные последствия. По крайней мере, эта игривость Вульфвуду знакома, и в голове тут же всплывает дюжина прошлых случаев безобидного озорства. Он может работать с этим. Вульфвуд поднимает глаза, замечает ореол и думает: «Ха, в этом есть смысл». А потом. А потом он вообще ни о чем не думает. Светлые волосы в лунном свете отливают платиной, бледная кожа выглядит тонкой, а любопытные глаза мерцают ледяной синевой — каждый изъян и отличие становятся еще более очевидными из-за неумолимого серебряного сияния дурацкого камня в небе. Вульфвуд отправился на поиски ангела и нашел не того. — Ты не должен благодарить меня за яблоки, — говорит Найвс. — Черт возьми, — говорит Вульфвуд.__________
Найвс не слезет с дерева. Вместо этого он устраивается в развилке между двумя ветвями и бросает в Вульфвуда еще несколько яблок. — Я не знаю, безопасно ли это, — говорит Найвс Вульфвуду. — Что, если ты попытаешься навредить мне? Вульфвуд поднимает руку как раз вовремя, чтобы поймать яблоко, летящее ему в лицо. Он добавляет его к быстро растущей горке на сгибе локтя. Он выбирает одно, трет до блеска о свой пыльный плащ и откусывает кусочек. — С чего бы мне вредить тебе? — спрашивает Вульфвуд слегка неразборчиво из-за полного рта. Он никогда раньше не пробовал настоящих яблок, но думает, что мог бы научиться любить их больше, чем сигареты и конфеты. — Ты накормил меня. — Это сделали другие люди, — парирует Найвс. — Я не разговаривал с ними, потому что они не разговаривали со мной, но я тоже давал им еду. Они назвали меня призраком и начали стрелять из автоматов по моему дереву. Это было больно. Вульфвуд бросает огрызок яблока через плечо и, не глядя, роняет остальные. Вместо этого он не сводит взгляда с Найвса, смотрит на его печальные глаза, угрюмый рот и шрамы, разбросанные по голому телу. То, как он прижимает колени к груди и втягивает плечи, делает его еще меньше. Не таким опасным. Все это настолько знакомо, что у Вульфвуда заболела голова. Из-за этого ему хочется прилечь, желательно надолго, и вообще ни о чем не думать. Из-за этого ему хочется сделать что-нибудь глупое, то, что Николас сделал в последний раз, когда видел человека с печальными глазами, слишком доброго для всей той боли, что он получил. Ему хочется сорвать Найвса прямо с дерева, укачать в своих объятиях и насладиться им, как одним из тех идеальных яблок, которые он ему дал. — Что случилось с этими людьми? — спросил Вульфвуд, потому что он должен знать. — Те, кто навредили тебе. Куда они делись? — Дерево забрало их, — сказал Найвс. — Оно велело мне спрятаться, что я и сделал. Когда я вернулся, людей уже не было. — Хорошо, — говорит Вульфвуд так яростно, что застает себя врасплох. — Оно защищало тебя. Найвс смотрит вниз на Вульфвуда, наклоняет голову, обдумывая ответ. Светлые волосы падают ему на глаза, и на мгновение Вульфвуд оказывается не рядом с яблоней в пустыне, а Найвс не Найвсом. — Я могу это сделать, — хрипит Вульфвуд, едва осознавая слова, даже когда их произносит. — Я могу, я могу защитить тебя. Я делал это раньше. Я могу сделать это снова, если хочешь. Глаза Найвса расширяются, становясь круглыми от недоверчивого изумления: — Ты знаешь, кто я такой? — Тебя зовут Миллионс Найвс, — говорит Вульфвуд. — У тебя есть брат. Его зовут Вэш. — О. — Взгляд Найвса прояснился, и он мотнул головой вправо-влево, как будто Вэш прячется за одной из маячивших песчаных дюн. — Он с тобой? Скручивающее, ноющее чувство в груди Вульфвуда возвращается с удвоенной силой — зверем, что щелкает зубами и заливается сардоническим смехом. — Так и было, — признается Вульфвуд. — Но я потерял его. — А ты не можешь просто пойти и найти его? — спрашивает Найвс. — Это не так легко, — объясняет Вульфвуд. Он подошел немного ближе к основанию дерева. — Иногда ты теряешь что-то, а потом не можешь вернуть обратно. Это просто исчезает. Тонкие брови Найвса сильно хмурятся, пока он обдумывает слова Вульфвуда. Николас задается вопросом, все ещё ли понимает Найвс, что такое потеря. «Что такое потеря? Что ж, у тебя был брат, а потом ты потерял его, и это даже хуже, чем я потерял его, потому что он убежал от тебя, — Вульфвуд представляет, как говорит это Найвсу. — Ты потратил столетие, пытаясь понять, как заставить его вернуться к тебе, и сошел с ума, когда он этого не сделал. Ты сжег себя дотла в гребаном космосе, потому что смерть в огне причинила бы меньше боли, чем его отказ. И когда он потерял тебя, я потерял его, как потерял всех остальных в своей жизни. Я искал его, но нашел тебя, потерявшего все. У тебя ничего нет, но сейчас я здесь. У меня есть ты. У меня есть ты». — Значит ли это, что Вэш ушел? — произнес Найвс тихим и подрагивающим голосом. — Вэш — то, что невозможно найти снова? Неужели я, неужели я тоже потерял его? Найвс плачет. Он, похоже, даже не замечает, что плачет, и Вульфвуд тоже хотел бы не замечать, но этого нельзя отрицать. Крупные слезы наворачивались на его глазах и цеплялись за бледные ресницы, прежде чем скатиться по раскрасневшимся щекам, блестя, как осколки разбитого стекла. — Успокойся, милый. Я этого не говорил, — вздыхает Вульфвуд, проводя рукой по своему лицу. — Я сказал, что найти его будет нелегко, но не то, что это невозможно. Чем бы ни были эти чёртовы нити, их слишком много, и все они пересекаются. Ему нужна сигарета. Нужно перестать видеть лицо Вэша, наложенное на лицо Найвса, хотя бы раз в жизни проявить хоть какой-то гребаный самоконтроль и уйти. Было бы так легко уйти прямо сейчас, перерезать нить, из-за которой все вспыхнет, как в Июле. — Тогда мы можем пойти и найти его? — умоляет Найвс, он провел рукой по глазам, пытаясь стереть остатки слез. Стараясь быть храбрым. — Наверное, Вэш действительно напуган без нас. Нас. Если бы у Вульфвуда потребовали ответа, он не смог бы точно сказать, почему он это сделал. Возможно, потому, что Найвс выглядел немного жалко, плача навзрыд кому-то, кто, черт возьми, почти незнакомец. Возможно, потому, что сегодня он слишком долго блуждал по пустыне и даже не до конца уверен, что ему все это не привиделось. Возможно, потому, что ему до смерти надоело постоянно чувствовать себя таким уставшим и чертовски виноватым. Он просто хочет почувствовать себя хорошо, хотя бы в этот раз хочет доказать себе, что он все еще способен быть хорошим. Вульфвуд вытягивает руки высоко над головой и расправляет плечи. Тянется к Найвсу с распростертыми объятиями и кривой ухмылкой. — У меня есть идея, откуда начать поиски. Хотя это далеко отсюда. Если ты хочешь, то спускайся вниз, мне бы не помешала компания в дороге. Взгляд, который Найвс устремляет на него, благоговейный и полон такой надежды, что Вульфвуд почти забирает все свои слова назад. Как бы то ни было, его руки подрагивают, и ему приходится сдерживаться, чтобы не вздрогнуть. Как он мог снова нести ответственность за все это? — Ты позволишь мне пойти с тобой? — нетерпеливо спрашивает Найвс. Он карабкается вниз по дереву с пугающей скоростью, беспорядочно перепрыгивая с одной ветки на другую. — Да! Я пойду с тобой и прослежу, чтобы у тебя было достаточно еды, и мы сможем найти Вэша, и тогда никто из нас не будет одинок и... ах! Треск ломающейся ветки — единственное предупреждение Вульфвуда, а затем Найвс падает настолько быстро, что его тело становится размытым пятном, слишком быстро… Найвс тяжелый. Вульфвуд притягивает его к себе, прижимая покрепче, грудь к груди, нос к носу. Найвс тяжелый, теплый и такой реальный в его объятиях, сердцебиение колибри стучит в каком-то замысловатом ритме, который, как Николасу кажется, связан с его сущностью планта. — Осторожнее, — ворчит Вульфвуд, стукаясь лбом о лоб Найвса в знак выговора. — Ты мог сломать себе шею. — Нет, — Найвс качает головой, не мигая глядя на Вульфвуда. — Я знал, что ты меня поймаешь. Ох. — Ты слишком доверяешь тому, кого даже не знаешь по имени, — бормочет Вульфвуд. — Меня зовут Николас Д. Вульфвуд. — Вульфвуд, — эхом откликается Найвс. Он улыбается, и это тоже знакомо. — Красивое имя. Ты можешь называть меня Най. Миллионс Найвс — слишком длинно, — говорит он. И затем, тише: — Или вместо этого ты можешь называть меня его именем. Если так будет легче. — В этом нет ничего легкого, — ворчит Вульфвуд, дыша через рот. Найвс пахнет цветущей яблоней и древесным соком. — Никогда больше так не говори. Ты понял меня, Най? — Хм. — Еще несколько мгновений тишины. — У тебя есть то, что ты потерял и не можешь вернуть? Вульфвуд направляется к своей машине и тактично не обращает внимание на то, как Найвс шепотом прощается с деревом. Он слышит скрип позади них, шелест листьев, что по-своему прощались, и идет немного быстрее. Дерево становится темным силуэтом, когда они отходят от него достаточно далеко, и Найвс кладет голову на плечо Вульфвуда. — Да, — в конце концов говорит Вульфвуд. Он позволяет себе думать о серебристых волосах и голубом дыме, и ему нужно успеть, прежде чем он запихнет все это обратно в коробку в своей голове, которую открывает, только когда очень пьян. — Это было давно. — Когда мы найдем Вэша, я поделюсь с тобой, — предлагает Найвс. — Или поделиться тобой...? Ты понимаешь, что я имею в виду. Ты ему понравишься. Я знаю это, потому что ты мне нравишься, а нам должно нравиться одно и то же. Вульфвуд не уверен, что все будет так просто, он даже не уверен, вспомнит ли Вэш кого-либо из них, но пока нет ничего плохого в том, чтобы позволить Найвсу помечтать. Это Николас тоже имел ввиду, когда сказал, что защитит его. Наконец они добираются до машины, и Вульфвуд усаживает Найвса на пассажирское сиденье. Он нежно убирает его руки от шеи, когда Найвс цепляется за него. — Ближайший город находится примерно в полудне езды отсюда, — говорит Вульфвуд Найвсу. — Мы остановимся там и купим тебе какую-нибудь одежду. Лицо Найвса надувается, и это столь же необычно, сколь и мило. Вульфвуд ловит себя на том, что ему хочется разгладить морщинки на лбу, возможно, ладонями, но, возможно, и губами тоже, и это. Это то, о чем ему, вероятно, стоит беспокоиться, но сирену неправильно-это-неправильно-они-не-одинаковые становится все труднее и труднее расслышать. Возможно, Николас перестал ее слушать. — Я не хочу носить новую одежду, — скулит Найвс, и это естественно, потому что теперь, когда Вульфвуд его не держит, он дрожит, как осиновый лист. — Можно я просто надену твою куртку? Не говоря ни слова, Вульфвуд сбрасывает плащ со своих плеч. Ночь в пустыне холодная, но на самом деле его это не беспокоит. С тех пор как доктора поработали с ним, он стал горячее обычного человека, и Найвс нуждается в этом плаще гораздо больше. Он встряхивает его пару раз, счищая большую часть грязи, и набрасывает на плечи Найвса. Николас застегивает молнию до его подбородка и натягивает капюшон на голову, останавливаясь, чтобы убрать светлую челку с глаз, когда Найвс морщится. Приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться, потому что Найвс еще не знает что такое ирония, и не поймет, почему от того, как он одет в пальто Вэша и выглядит так, как выглядит Вэш, Вульфвуду хочется залиться смехом. — Это не мое, — признается Николас. — Но ты можешь забрать его. — Спасибо, Вульфвуд, — говорит Найвс. Вульфвуд хмыкает в ответ и закрывает дверь Найвса. Он садится на водительское сиденье и заводит машину, смирившись с еще одной бессонной ночью, когда в компании нет ничего, кроме ночного неба и луны. Ладонь Найвса накрывает руку Вульфвуда, лежащую на рычаге переключения передач, и Николас вспоминает, что он не один. Больше нет. Он смотрит на их соединенные ладони, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу. — Мы собираемся найти Вэша, — зевает Найвс, переплетая их пальцы. — Ты спас меня, а теперь мы спасем его. Все будет хорошо. — Ложись спать, Най. — Вульфвуд один раз сжимает его руку и оставляет ее там же. Вульфвуд не сомневается, что они найдут Вэша. Он не был уверен, что справился бы один, но если то, что сказал ему Доктор, правда, то Найвс и Вэш связаны на каком-то космическом уровне. Вульфвуд не знает, что произойдет, когда они найдут его, закончится ли это еще одним потерянным и разрушенным городом или каким-то образом с ними троими действительно все будет в порядке, но он точно знает одно. Он недолго прожил в этом мире, и оказаться между двумя упавшими ангелами — не худший способ провести остаток своей жизни.