Снежинки

На улице шёл снег. Маленькие красивые снежинки, кружась в причудливом танце, опускались на землю, укрывали пуховым одеялом крыши домов и деревья. Некоторые из них так и застывали, едва коснувшись бледной кожи Шарлотты. Ей это нравилось. Она с удовольствием ловила их холодными от долгого нахождения на улице ладонями, с восхищением разглядывала, как они, вальсируя, падали с затянутого серыми тучами неба. Феликсу же, напротив, не было до них никакого дела. Куда больше его интересовала она сама, Шарлотта. Он украдкой наблюдал за ней со стороны, кутаясь в длинный красный шарф, и не решался подойти. Сейчас, играя со снежинками, она выглядела на редкость счастливой, и он боялся испортить момент. Поэтому только следил, чтобы она ненароком не поранилась, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Впрочем, в какой-то момент Шарлотта сама к нему повернулась. Они встретились взглядом в это мгновение, и Феликс невольно вздрогнул. Всё произошло настолько неожиданно, что он даже немного растерялся. Сделал шаг назад, вцепился пальцами в шарф. Шарлотта от подобных действий хихикнула и поправила съехавшую набекрень шапку. После она снова подняла голову к небу, откуда сыпались снежинки, и, улыбнувшись, негромко спросила: — Правда они красивые? — Ага, — без особого энтузиазма буркнул Феликс, уткнувшись носом в шарф. На самом деле ему ни черта не нравились эти дурацкие снежинки, как, впрочем, и находиться тут, на холодной заснеженной улице. Он бы вообще предпочёл вернуться домой, в тёплую и уютную квартиру, и если бы не Шарлотта, он бы уже давным-давно это сделал. — Они мне очень нравятся, — всё так же тихо прошептала Шарлотта, не отрывая взгляда от парящих в небе снежных звёздочек. В этот момент несколько из них мягко опустились ей на волосы, и картина эта показалась Феликсу настолько красивой, что у него на пару секунд перехватило дыхание. — Я хотела бы быть как они. Тоже хотела бы кружится там, в небе, и ни о чём не думать. «Ты и так уже как снежинка», — подумал про себя он, однако вслух сказал: — Ну, может, ты и не снежинка, но кружится ты можешь и на земле. — Да, ты прав, — она на мгновение вздрогнула, но потом широко улыбнулась и кивнула. А потом закружилась. Плавно, медленно, грациозно, прямо как те самые снежинки, что ещё недавно она ловила ладонями. Поначалу она ступала неуверенно, нерешительно, но с каждой секундой всё больше и больше раскрепощалась. И уже через пару минут она свободно кружилась, даже закрыла глаза. Феликс всё это время неотрывно за ней следил. С неприкрытым восхищением наблюдал за тем, как она вальсировала среди таких же снежинок, как она сама, и совсем не мог отвести взгляд. В этот момент он позабыл совершенно обо всём на свете: и о том, зачем вообще вышел на улицу, и о том, что здесь сейчас стоял жуткий холод, и даже о том, что дома его наверняка заждалась замерзающая Венера. Он был полностью увлечён танцующей на снегу Шарлоттой, а потому не думал абсолютно ни о чём. И сейчас ему хотелось лишь одного: чтобы это мгновение не кончалось как можно дольше. Чтобы видеть Шарлотту Вайлтшайр счастливой так долго, как это только возможно, чтобы смотреть на неё, такую красивую и умиротворённую, и не беспокоиться о том, что совсем скоро она будет плакать. Чтобы, в конце концов, самому побыть чуточку счастливым. Однако продлилось его маленькое удовольствие, к сожалению, недолго, потому как в какой-то момент Шарлотта выдохлась и упала прямо в ближайший сугроб. Тогда-то Феликс и вернулся обратно в реальность, и первое же, что он почувствовал, — это дикий холод, пробирающий до костей. Он охватил всё его тело на пару секунд, а потом уступил место страху за Шарлотту. Липкий и неприятный, он мгновенно разлился по всему телу, и Феликс тут же рванул к ней, чтобы поднять с холодного снега. В два счёта оказавшись рядом с ней, он уже было протянул ей руку, дабы помочь встать, однако тут произошло непредвиденное: Шарлотта ухватилась за рукав его куртки и потянула на себя. Это произошло настолько внезапно, что он не удержался и сам плюхнулся рядом. Их лица оказались в непозволительной близости друг от друга, и оттого сердце быстрее забилось в груди, прогоняя по венам разгорячившуюся кровь. — Э-эй, ты чего творишь, глупая?.. — заикаясь не то от накрывшего его смущения, не то от холода, не то от всего вместе, громким шёпотом произнёс Феликс. Он явственно ощутил, как щёки вспыхнули алым, и потому поспешил спрятать их за шарфом, пока она ничего не заметила. — Давай полежим так немного, Фели, — негромко попросила Шарлотта и мягко обняла Его, закрыв глаза. Её руки были холодные, нет, ледяные, как снег, как ветер, как он сам, но он всё равно чувствовал жар. И сердце, как назло, забилось ещё быстрее, грозясь вот-вот проломить рёбра. — С-с ума сошла?.. Н-на улице х-холодно, м-мы же з-замёрзнем… — стараясь за деланным возмущением скрыть смущение, пробормотал он, но в ответ её всё же обнял, больше по привычке. От того, как ласково она назвала его «Фели», внутри всё перевернулось. — Ну пожалуйста, совсем немножко. А потом пойдём отогреваться домой, — уже более жалобно повторила она. Феликс вновь открыл было рот, дабы возразить что-то ещё, но в самый последний момент передумал. Шарлотта выглядела как маленький котёнок, выброшенный на улицу злыми хозяевами в мороз, и потому он попросту не смог ей отказать. Поэтому он только буркнул что-то вроде «ладно», покрепче обнял её и зарылся носом в шапку, скрывающую белоснежные волосы. Видимо, сегодня Венере придётся ещё немножко помёрзнуть, а ему — поболеть неделю простудой. Чего не сделаешь ради счастья Шарлотты Вайлтшайр.