Побочный эффект

Куя ненавидит скуку больше всего лишь потому, что она посещает его слишком часто. Но на самом деле звание самой ненавистной вещи в мире наряду с ней делит двойное затмение. По скромной статистике, которую они с Квинси ведут из затмения в затмение, есть закономерность: существа в лесу слабеют и становятся сильнее во время этого явления поочерёдно. Один раз сильнее, второй раз слабее. Почти все ёкаи чередуют смену силы и слабости. Даже Квинси – и тот чередует. А вот Куя выбивается. Он шутит иногда, мол, он настолько исключителен, что никакие закономерности не могут на него повлиять, но каждый раз проклинает эту нелепую случайность, из-за которой ему суждено почти каждое затмение слабеть. Нет, в самом деле, он столько живёт – и мирозданию хоть бы хны? Ты слишком сильный, Куя, держи недельку состояния, в котором ноги еле-еле передвигаешь. Ты слишком сильный, Куя, отдохни. Ты слишком сильный, Куя, смотри на тех, кто вынужден страдать от новоприобретенной силы. Вполне очевидно, что двойное затмение для Куи – та ещё заноза, не хуже пропавшего Хьюи, не лучше свалившегося на голову Эйдена. К его величайшему неудовольствию, он не способен это изменить. Мироздание не подводит и в этот раз – Куя начинает ощущать что-то, похожее то ли на болезнь, то ли на ломку, за несколько дней до двойного затмения. Воспоминания о прошлом разе, когда тело было наполнено страшной силой, с которой даже ему было сложно справиться, давят болезненно, даже хуже обычного. Как назло, Квинси чувствует себя слишком сильным и Кую прогоняет, всерьёз опасаясь навредить, и тот вынужденно остаётся один. Зато в лес заявляются гости. Куя не в восторге от перспективы общаться с Эйденом, который обязательно заметит, что что-то не так, а потом остаток своей жалкой жизни будет подъëбывать даже под страхом смерти. Куя также не в восторге от того, что Эйден, возможно, начнёт жалеть его, утешать и всячески, как он любит выражаться, комфортить. И ещё неизвестно, что из этого хуже. Пока Куя раздумывает, как бы отделаться от малоприятной в таких обстоятельствах компании, оставив за собой статус старого злого ëкая, а не плюшевой игрушки-обнимашки, Эйден улепëтывает к озеру в поисках Квинси. Куя не верит ни тому, что помогает ему в этом, ныряя в прошлое в самом буквальном смысле, ни в то, что вполне серьёзно ругается с самим-собой-из-прошлого, который каждым своим словом, каждым отблеском взгляда раздражает не хуже, чем многочисленные подъëбы Эйдена. В то, что он проморгал ещё одного гостя в своём лесу, Куя тоже не очень верит, но, когда они возвращаются в свой привычный мир, сидящий у озера Астер оглядывает их с лëгким удивлением. И взгляд на Куе задерживает на столь опасно долгое время, что впору бы забеспокоиться, но… Во-первых, Куя искренне удивлён тем, что Эйден, заметивший разницу в их с Квинси силами, выбирает не безопасные подъëбы, а опасные игры с Квинси. Он некоторое время молча стоит, глядя вслед этим двоим, и только ненавязчиво поглаживающий его руку Астер снимает оцепенение. Во-вторых, он ещё никогда не чувствовал себя настолько уставшим. Дело не только в лунном затмении и общем ослаблении – его вымотала эта дурная безнадëжность, из-за которой он ожидал, что проведёт эти поганые дни в полном одиночестве, и разговор с острым на язык прошлым. Поэтому – чудеса да невидаль! – Куя не сопротивляется, когда Астер берёт его под руку и ведёт домой. Куя не спорит, когда Астер помогает ему лечь, укрывает тонким одеялом и задувает свечи. Куя ничего не спрашивает, когда Астер ложится рядом и целует его в висок. Это так глупо, абсурдно и невероятно, что Куя впервые не знает, что сказать. Как к этому относиться – тоже не знает. Слишком… непривычно. Куя забывается в тепле, греющем спину и бок, и беспечно спит почти до вечера. А проснувшись, обнаруживает рядом с собой ужин, выглядящий подозрительно хорошо – Астер так не умеет, да и особого интереса к еде не питает, не его рук дело. …по меньшей мере, готовил точно не сам. Самого Астера нигде не видно. Куя его поблизости вообще не ощущает, и это немного расстраивает. Не столько потому, что силы возвращаться не хотят, просто… сидеть в одиночестве сейчас совершенно не хочется. Хочется снова ощутить это тепло, забрать его всë себе – в конце концов, Куя жуткий собственник, и даже то, что напрямую ему не принадлежит, он считает своим. Он успевает и поесть, и даже умыться к тому времени, когда приходит Астер. Он выглядит необычайно раздражённым – Куя не может вспомнить, чтобы хоть раз таким его видел. Но стоит им встретиться взглядами, раздражение с Астера словно сдувает: он улыбается мягко и солнечно. ….жалость. Куя морщится, будучи всё ещё не уверенным в том, что подъёбы Эйдена были бы хуже, чем то, что он видит в глазах и ощущает в поведении вампирёныша. — Ты думаешь о том, что я тебя жалею, — молниеносно считав реакцию, говорит Астер, и Куя закатывает глаза. — Но если я буду тебя жалеть, то не доживу до завтра, — на это хмыкают они оба. Астеру, очевидно, и впрямь весело, а Куя находит это замечание немного ироничным, но весьма приближенным к реальности. — И что же ты тогда делаешь? — спрашивает он, берясь за деревянный гребень скорее для того, чтобы чем-то занять руки, чем для того, чтобы в самом деле привести в порядок запутанные волосы. — Не боюсь, — отвечает Астер, и Куя хмыкает совершенно неосознанно. Ни одного придурка, который посмел бы заявить ему такое прямо в лицо, пусть и в двойное затмение, во время которого он обычно ослаблен, в живых не осталось. Чисто в теории Астер невероятно близок к тому, чтобы распрощаться с жизнью, но Куя, охваченный лёгким раздражением, только отбрасывает гребень обратно. — Дожил, — устало говорит он, отворачиваясь. — Даже такая маленькая дрянь, как ты, меня не боится. — Стареешь, — весело отзывается Астер. Куя не следит за его движениями, поэтому то, что Астер садится у него за спиной и принимается расчёсывать его волосы, становится сюрпризом. Впрочем, сюрприз приятный: Астер удивительно аккуратный, гребень в его руках скользит сквозь волосы с лёгкостью, пальцы разделяют и приглаживают пряди так нежно, что Куя совершенно расслабляется, позволяя не только причесать его, но и заплести какую-то мудрёную косу. Закончив, Астер начинает подниматься, собираясь… впрочем, Куе не важно, что он там собирается делать. Куя улавливает намерение уйти и, не особо задумываясь, откидывается назад, вынуждая Астера сесть обратно, и укладывает голову у него на плече. О том, что у Астера теперь отличный вид на его шею, и что ему нужно лишь немного перевести взгляд или легонько прикоснуться пальцами, чтобы ощутить пульсирующую артерию, Куя задумывается едва ли на мгновение. Какая-то часть его существа категорически против боли, а какая-то от неё откровенно тащится, как кошка от валерьянки. К тому же, в прошлом клыки Астера изучили эту шею практически вдоль и поперёк – больше досталось только запястьям, следы укусов с которых сходили долго и отчего-то излишне болезненно. Поэтому в том, чтобы крохотной жертвой избавить Астера от неприятной проблемы кровавого голода, для Куи нет ничего особенного. Но Куя даже перед самим собой отказывается признавать или озвучивать, что это вежливое молчаливое предложение. К тому же… Астер почему-то от него отказывается. Он садится поудобнее, подтягивает Кую поближе и, почти издевательски поискав удобное положение для рук, смыкает их на его оголённом животе. Куя даже немного интимным это не считает, поскольку в самом деле ждёт, когда его укусят. В таком состоянии он хотя бы оправдать своё дурацкое самопожертвование для голодного вампира может. Вот только укуса он так и не дожидается. Губы Астера скользят по его шее, задерживаясь у артерии, но клыки не царапают кожу, и Куя находит это довольно забавным. Боженьки-лисоньки, Астер, ты же вроде не боишься, у меня шея, у тебя клыки, чего застыл? Но он не против. То, что он любит действия пожёстче, не значит, что ему совсем не нравится нежность. …нежность? Похоже, на этот раз двойное затмение появлияло не только на физические силы Куи, но и на интеллектуальные способности. Потому что понимание того, что это поцелуй, приходит очень уж запоздало. Да и озадачивает побольше, чем недавние выкрутасы Эйдена. Или не в затмении дело. Куя не особо верит, что Астер просто так устроил бы такой масштабный акт заботы, ласки и нежности. Он слишком долго живёт и слишком долго знает этого вампира, чтобы поверить в то, что ему ничего не нужно. — Ты со всей своей едой такой ласковый? — мурлычет Куя, изрядно позабавленный скоростью собственного мышления. — Дожил, — передразнивает Астер. — Великий и могучий ёкай, сам Куя считает себя моей едой. Ответить что-то хоть сколько-нибудь остроумное Куя не успевает, потому что Астер добавляет: — Ты зря ищешь скрытый смысл, — а затем шепчет прямо на ухо, заставляя покрыться мурашками: — Я скучал. С его высоким голосом эта фраза звучит совершенно не сексуально. Но – то ли дело в слабости, то ли в особой атмосфере вокруг – Кую пробирает каким-то глупым щемящим чувством. Тоска – не тоска, нежность – не нежность. Куя, разумеется, знает, что чувствует. И хотя он мог бы не признаваться в этом даже себе, оправдываясь репутацией садиста и извращенца, но даже придурку Эйдену уже давно прекрасно известно, что любить Куя тоже умеет, и иногда любовь совершенно затмевает ему разум, как бы он ни пытался это скрыть. Куя мог бы схитрить, спихнув всё на побочные эффекты двойного затмения: он слишком слаб, чтобы сопротивляться самому себе. Но это не то, чего он хочет. Потому что, в самом деле, его желание сейчас настолько простое и очевидное, что Астеру даже спрашивать не надо. Куя поворачивает голову, и его губам становится тепло и мягко – вопреки стереотипному представлению о вампирах, Астер очень даже живой и горячий. Во всех смыслах. Целоваться, если честно, жутко неудобно, но Куя не собирается жаловаться, предпочитая принять боль от затёкшей шеи попозже. В этом решении, как выясняется позже, есть свой плюс: зацеловав Кую до распухших губ, Астер расщедривается на массаж, который плавно перетекает в совершенно восхитительную ситуацию, в которой они оба не очень одеты и точно знают, чего друг от друга хотят. Кую ещё до поцелуев шатало на ровном месте, и соображал он с некоторым трудом, поэтому все самые активные действия достались Астеру, который оторвался по-полной: большая часть ночи Куе запомнилась бессвязными, но весьма приятными обрывками, а с утра ему пришлось всерьёз задуматься о косметике, потому что исцеляющая магия не работала ни на укусы, ни на засосы, оставленные Астером. — Подозреваю, Эйден сегодня будет выглядеть не лучше, — хихикает Астер, заметив, как Куя безуспешно роется в своих вещах, пытаясь найти хоть что-нибудь. Куя оборачивается, обводит его, до сих пор раздетого, взглядом, отметив, что ни одного следа не бледной коже нет, и Астер, проследив за его глазами, хихикает ещё раз. А потом поворачивается, сбрасывая с себя одеяло, и брови Куи стремительно взлетают вверх. Не то чтобы ему было несвойственно оставлять отметки, напоминающие о страстной ночи, но полосовать чью-то спину когтями он всегда считал весьма банальным… и, видимо, поэтому добавил алеющих полос ещё на поясницу, бёдра, ягодицы… даже внутреннюю сторону коленок не пощадил. — Пожалуй, мне ни капли не жаль, — ехидно сообщает Куя, возвращаясь к поискам. — Ты, если не ошибаюсь, меня тогда не боялся. Вот и получил по заслугам. — Вредничаешь – значит в порядке, — зевает Астер, продолжая наблюдать, а затем вздыхает. — Боже, Куя… ты волшебный лис или так, мимо проходил? Спрячь этот ужас иллюзией. Куя замирает и поворачивается так медленно, что Астер успевает испугаться. — Это, — Куя обводит ладонью всего себя, — не ужас. Я просто… совершенно не хочу слушать, что об этом думает наш юный господин, но обязательно узнаю, потому что рот у него не закрывается ни на секунду, даже если занят членом. Астер откидывается назад, смеясь, и ойкает, приземлившись на больную спину. — Вернёшься в поместье или останешься? — интересуется Куя, окончательно бросив безуспешные поиски, и заваливается рядом с Астером, поглаживая его хвостом. — Хочу остаться, — тянет Астер, вяло отмахиваясь. — Но придётся вернуться. Есть несколько дел… ну, Куя, щекотно…. сегодня ими надо заняться. Ближе к полудню Астер всё же выбирается из постели и, обернувшись в свою милую пушистую форму, отправляется в город. Куя лениво жуёт засахаренные фрукты, глядя вглубь леса, и думает, что это двойное затмение по ряду причин было каким-то особенно странным… но жаловаться он не собирается. Ему ещё убирать бардак, который они тут ночью устроили, а потом мчаться в город, чтобы под предлогом побочных эффектов от затмения устроиться у Астера под боком, обхватить его руками и ногами, и больше ни о чём не думать.