***
Сердце снова не дает спать уставшему организму. Хорошо, что крупные города никогда не спят. Никто не спросит: почему ты не дома? Зачем ты выбрался на улицу? Кем ты работаешь? Где твоя развеселая компания для ночного рейда? Ты что, даже не пьян? Ты выглядишь нездорово, незнакомец. В крупных городах ты не думаешь о законе подлости, когда выходишь на улицу: какова вероятность, что ты встретишь бывшего? Всем плевать на тебя. Именно поэтому в городах так сложно по-настоящему раствориться, если тебя кто-то ищет. Потеряться легко, только если тебя никто и не ищет. Но уж если ты расслабишься, любопытному глазу будет легко узнать о тебе то, о чем ты и сам не задумывался. Стоит только понаблюдать за человеком, который возомнил себя безликим для всего остального мира. Они так расслабляются… - Орихара-сан? Я тоже человек. Теперь и без возможности посмотреть с высоты домов. Это очень… замыливает мозг. Среди людей лучше появляться полным сил. Для всего остального есть офис и крыши. Но там слишком тихо. И ноги требуют движения. Стареешь, Орихара. Привычки сильнее здравого смысла. Это то и есть, что губит стариков. Они так расслабляются… И все же ты понимаешь, что правда устал, когда даже живое напоминание в виде давнего знакомого не возвращает тебе контроль над собой. И ты растворяешься в людском потоке, позволяя ногам бессмысленно нести тебя вперед, потому что ну каков шанс, что ты встретишь еще кого-нибудь? По теории вероятностей маловероятностные события должны случаться, иначе это как-то маловероятно… Это игра. Горячо-холодно. Сердце то ноет, то колет. Что тебя утихомирит, кроме смерти? Может, мне стоит идти туда, где болит сильнее, чтобы это скорее закончилось? Дурная идея, обычно такие приходят девочкам-подросткам. Нет, приходят всем, но они обычно второй раз не пробуют. А с теми, из кого не выбить за пару разговоров желание свести счеты с жизнью, пускай возятся другие. Куда тебе надо, сердце? Дальше? Все время дальше. Горячо-холодно. Тело хочет спать. Тело должно чувствовать усталость, но в груди наконец формируется облегченно тишина. И словно снова слышно город, а не отдельных людей. Это так странно – слышать город и видеть под ногами тротуар. Словно со стороны. Из звуков – только гул и звон в ушах, из запахов – только мокрый асфальт и сигаретный дым. Курящий бармен.***
Сердце лихорадочно заходится, и Изая понимает, что прирос к месту, хотя ноги почти не держат. Он забыл трость дома. "Уходи. Уходи! Разворачивайся!" – но тело не слушается, грозясь рассыпаться, как старый песочный замок. Такой замок человек строит всю свою жизнь, и другого у него нет. Изая ненавидит чувствовать себя таким хрупким: когда одна шальная мысль или знакомый силуэт, как дуновение ветра, грозит разрушить его всего до старого уродливого основания. Иногда кажется, что ты выглядишь в зеркале лучше, чем был в детстве и вся твоя жизнь – это наведение марафета. А потому не обижаешься, когда люди замечают, каким ущербным ты родился. А потом ты смотришь на детей, и думаешь, что сам был таким же чистым и невинным, и это все жизнь, все другие люди тебя изуродовали. И становится до слез, до ненависти к другим жаль себя. А потом эта демагогия отходит на второй план, стоит только выспаться и решить насущные вопросы. И все же кажется, что он вот-вот развалится. Будто он жив по счастливой случайности и лишь до поры до времени. "Если сидеть тихо, тебя не заметят" – и ты живешь, стараясь стать невидимкой и избежать смерти. Потому что сам по себе слишком слаб, если тебя встретит Бог Леса, то милосердно допьет остаток жизни. Изае не нужно милосердие. Ты ездишь зайцем, и это даже не совсем твой выбор. Просто жить еще хочется. "Развернись и убирайся отсюда. Двигайся, блять. Давай, налево" – простой поворот дается тяжело, словно выход из комы. Облегчение напополам с разочарованием накрывает с головой, когда информатор понимает, что это не Шизу-чан. Теперь тело слушается, но вопит о том, чтобы прилечь прямо здесь. Сердце, кажется, устало болеть и теперь просто натяжно воет. Изая идет, как в тумане, пока не чувствует на себе пристальный взгляд. Незнакомцы так не смотрят. - Выглядишь паршиво. – это из-за тебя. - Ты тоже ничего. Сыночек спать не дает? – что он здесь делает? Что он, Изая, забыл рядом с домом Шизуо? Информатор привык обходить эту многоэтажку по большой дуге, потому что чем ближе, тем сложнее не искать знакомую макушку, чужое окно, строить маршрут из ближайшего продуктового до дверей квартиры, разглядывать цветочные горшки на балконах и детскую площадку. Орихара ненавидел себя тем сильнее, чем ближе оказывался к злополучному дому. А теперь вдруг оказался рядом с тем самым подъездом и стоящим в ночи парнем. Он перекрасился. И сейчас в простых джинсах с пакетом. Вышел в магазин в четвертом часу и остался покурить? Не думал, что ты тоже любишь ночные прогулки. Парень чувствует себя глупо, потому что блондины теперь не имеют никакого отношения к этому Шизуо, как и сам Изая. И ничего страшного не случится, если они случайно столкнутся. Он боялся, что Хейваджима – тот самый ветерок, который развалит его до основания. Но сейчас спокойно стоит под фонарем, а экс-бармен криво усмехается. «Когда ты успел стать таким печальным? Хотя ночью только гулящая молодежь пышет энергией, остальные хотели бы сладко спать в кроватях. Меня тошнит от того, что я сохну по тебе.» Мужчина разворачивается под внимательным взглядом. «Мне пора домой, монстр. Проблема в том, что ты человек. Такой же, как все остальные. Но даже так мне хочется быть рядом. Это мерзко и слабо, знаешь? Обычная безответная любовь, вызванная болезненной привязанностью из-за родителей, которые так старались обеспечить семью, что увлеклись и забыли про детей. А дети нашли себе кого-то еще.» И, ну, Изая порой жалел, что у него тоже нет брата близнеца, чтобы никакой Шизуо не заменял ему весь мир. И не смог бросить. Когда ты исказил себе восприятие отношений до "никому нельзя доверять" и "держитесь от меня подальше", сексуальные и романтические девиации обеспечены. Изая боялся, что если он может чувствовать влечение только к тем, кому доверяет, то это исказит и отношение с сестрами, и с Шинрой, и с... теперь, пожалуй, все. Поэтому да, пусть он будет помешан на Шизуо. Пускай ему приносит это боль и тошноту, но он готов признать, что может дрочить только на чертовых блондинов и нюхать сигареты, как последний извращенец. Он не импотент, хотя и пытается забыться в работе. «Не смотри на меня так, Шизу-чан. Я знаю, что выгляжу еще хуже, чем сам думаю. И я смирился с тем, что мне на тебя не плевать, даже если мы уже несколько лет как не видимся. Даже если ты здоровый натурал, который заслуживает счастливой семейной жизни. Боги, ты заслуживаешь всего. Но не меня, потому что у меня чувство, что ты меня убиваешь одним присутствием. Я хочу жить, даже если буду ненавидеть эту жизнь. И я хочу страдать как можно меньше, а рядом с тобой это не получится. Поэтому докуривай и возвращайся домой.» - Тебе вызвать такси? – я прослушал часть разговора? Какое такси? – Ты еле ходишь. Насколько я знаю, ты не так уж давно... начал ходить. У тебя нет денег? В плане с собой. Ты не дойдешь до Синдзюку. – я слышу беспокойство и кучу вопросов. Тебе интересно, во что я вляпался, раз выгляжу как дерьмо и шатаюсь ночью в чужом районе? Да-да, и где же моя трость? У меня всегда были недоброжелатели, и гулять вот так сейчас кажется верхом безрассудности. Как много ты видишь, Шизу-чан? А как много понимаешь? Никогда не мог этого понять. - Я просто прогуливаюсь, Шизу-чан. – это лучшая улыбка, на которую я способен. – А ты что же, волнуешься? – ты раздраженно поджимаешь губы и сжимаешь пальцы, но смотришь так же прямо. Я надеялся, что ты выйдешь из себя и дашь мне уйти. Ты знаешь, что это тяжело? Ну так помоги мне! Хотя бы заткнись. - Вызывай блядское такси. – иди нахуй, Хейваджима Шизуо. Я даже не знаю, что ответить. – Изая! – хватаешь за рукав. – Не говори, что собрался идти так домой! Даже если дойдешь, ты выглядишь так, будто упадешь, если тебя толкнуть. - Ну так не толкай! - Почему ты такой идиот?! – я хочу сказать, чтобы ты не тратил тут время, пока наверху у тебя спит семья. Что скажет милая Айко-тян, если увидит нас здесь на ночном свидании? Проблематично спорить, когда тебя целуют. У тебя во рту мерзкий вкус, но зато я внезапно вспоминаю, что на дворе ноябрь. У тебя холодная кожа, потому что ты стоял на улице в одной футболке, но во рту горячо, и кожа мгновенно нагревается там, где касаются руки. Ты будто покрыт тонким слоем в местах контакта с внешней средой, но весь внутри остаешься горячим, как и всегда. Окисляешься сверху, но не меняешься. Как Земля, покрытая тонким слоем коры. Маскируешься под людей, монстр? Мне приятно, что ты становишься самим собой – невероятно горячим даже осенней ночью, когда все мерзнут, а ты лишь делаешь вид, что вот, мне немного холодно, потрогайте, только недолго. Так вот, мне приятно, что я – не часть того мира, под который ты мимикрируешь, потому что под моими ладонями ты очень горячий. А я очень замерз. Ты целуешься, как пустынный путник, добравшийся до воды, и мне почти нечем дышать. - Шея. – затекла. Подержи меня, Шизу-чан, потому что у мышц есть предел, даже если очень не хочется разрывать поцелуй. – Держи. - Зачем ты так? Я расслабляюсь в твоих объятиях, находя опору для уставших ног. Не хочу думать. - Я вызову тебе такси. – гладишь по волосам, и я бы заплакал, если бы мог соображать. Ты лезешь в карман и хмуришься, набирая пароль. Это не тот телефон, Шизу-чан. - 155062 – ты возвращаешь в карман мой телефон и незаметно подкладываешь купюру. – У меня есть деньги. - Я знаю. – а я знаю, что это правила хорошего тона, а не жалость, потому что мне нахуй не сдались эти твои бумажки. Я не девушка, которая радуется проявлению того, что ты можешь и хочешь меня обеспечить. Но я и не девушка, которую надо сажать на такси и заботливо платить. Попроси еще написать, когда доеду. Мы молча обнимаемся, пока не приезжает такси. Ты стоишь неподвижно, пока я не уезжаю.***
Ты знаешь, я занятой человек, и мало думаю о тебе. Но меня радует, что я больше не трясусь от барменов и блондинов. И не избегаю курилки, потому что знаю, что тебе на них плевать, никто не рискнет останавливать тебя за нарушение закона. Понимают, что им же лучше, если ты будешь курить, а не громить. Это делает тебя бандитом, слышишь? Если бы я продолжал искать тебя в толпе, то дергался бы от каждого пятого. Единственное, что я продолжаю делать, так это не подходить к твоей многоэтажке. Я знаю, что ты работаешь даже за пределами Икэбукуро, и мне бы следить за твоим графиком, чтобы не пересекаться, но я так не хочу думать о тебе еще больше. Я знаю, что не умру, если мы снова увидимся. Но приходится напоминать. И я знаю, что больше ты меня не остановишь. Мы ведь сделаем вид, что не знакомы, если вдруг встретимся? Все равно вероятность мала. Я не хочу думать, почему ты меня поцеловал. Ты не сможешь ответить, если я спрошу. Ничего не изменится, Орихара. Сердце болит. Больше нет смысла играть в горячо-холодно, потому что потом становится еще хуже. Мне сказали, что это психосоматика, но я все равно объедаюсь таблетками. Вера в эффект плацебо – это же тоже плацебо? Иногда мне непонятно, почему я еще не купил морфий, а утром уже ворочу нос от дыма, потому что пассивное курение вредно. Я один из тех спортсменов, которые чувствуют себя на грани обрыва в алкоголизм, но все еще не пьют. 20 января – через неделю у тебя день рождения. 17 февраля – мы впервые видимся в метро и молча расходимся. Я выхожу на две остановки раньше, чем планировал, потому что вижу, как ты невидящие смотришь в окно и гнешь поручень. Если верить теории вероятности, я снова сорвусь. Или произойдет что-то из ряда вон. А если не произойдет, то это тоже маловероятно, а значит должно случиться? В математике все просто, когда она не касается твоей жизни. Мой мозг пытается подогнать ее под свои страхи. Но мы не встретимся, если я уеду отсюда, верно? Если я могу обнулить жизнь и переписать свое прошлое, то, может, снова полюблю города? Просто другие. Те, где нет этой жизни, которая так не нравится мозгу, а значит математика работает так, как надо. Я не буду скучать.