Кровь — не водица

Мальчишка тащит её за руку грубо — наверняка останутся синяки, — прячет за собой и скалится знакомо, по-звериному. Тесей даже не удивлён, уж больно голодным взглядом тот пожирал Музу, спасая её из заточения. Тесей этот взгляд видел неоднократно в зеркальных и отражающих поверхностях, которыми так богат Полис, когда они с Музой покидали башню. Честно, ему даже интересно, неужели сын — а в этом нет никаких сомнений! — настолько слеп? Неужели не видит, что химере в его руках всё равно: мальчишка ли Изгой, гений ли Полиса или правитель, заставший падение неба. Муза слишком надмирна, чтобы делать различия между ними. Наверное, единственный мужчина, на которого она смотрит по-человечески — Бард, породивший её, собравший из осколков легенд и собственной памяти. На беду Тесею и его сыновьям. Муза смотрит ему в глаза и беззвучно смеётся. Мальчишка не видит, защищает её от того, кто не представляет угрозы. — Они похожи на тебя, — губы шевелятся, но слов не слышно. — Обречённая страсть Персея и платоническое обожествление Икара — это всё ты, Тесей. — Отпусти её, и я позволю тебе уйти, — просит Тесей, глядя мальчишке в глаза. Давая шанс разойтись миром. — А больше ничего не хочешь? — озлобленно выгавкивает тот, вскидывая руку с пистолетом. И где он только нашёл этот кусок раритетного металлолома? Тесей в солнечное сплетение бьёт резко так, что мальчишка с присвистом втягивает воздух, стараясь хоть как-то протолкнуть его в лёгкие. Получается плохо. Особенно после удара нейтрализатором. Муза смотрит на поверженное тело с грустной всезнающей улыбкой. Наклоняется и целует в темечко, как ребёнка, прощаясь и прося прощения. Мальчишка глухо смеётся. — Даже сейчас нет, — с трудом разбирает Тесей и полувопросительно смотрит на Музу. Та отрицательно качает головой, словно говоря, что обсуждать эту историю не хочет. Тесею большего и не надо: он знает, что произошло. Знает, потому что, сходя с ума от космоса в чужих зрачках, сам поцеловал бы, наплевав на всё. Кровь — не водица. Тесей Музу на руки подхватывает легко — она всё ещё легче неба, однажды обрушившегося ему на плечи, — прижимает к себе, не давая расправить несуществующие крылья, и целует до искр перед глазами. Вокруг полыхает Полис, в двух шагах лежит обездвиженный им самим сын, о существовании которого Тесей не подозревал, по ушам бьют панические крики, выпестованная им система горит синим пламенем. — Ты — моя погибель, — шепчет Тесей, прервав поцелуй и утыкаясь лбом в лоб Музы. — Я — твоё освобождение, — поправляет она нежно, заправляя прядь волос ему за ухо. Осколки неба падают Тесею под ноги, и ничего не остаётся, кроме как смирится с настигшей его спустя десятилетия судьбой.