Знаешь же?

Медленно-тянуче поднималась и опускалась грудная клетка. Сердце отбивало сладкий ритм. Человеческое тепло никогда прежде не вызывало ком эмоций. Сатору прикоснулся щекой к шее Сугуру. Они лежали в спальне какого-то отеля, что первый попался им на глаза. Еле слышалась вибрация от еще не зажившей раны. Две алые точки, аккуратно вылизанная подчистую кровь и тихое-тихое дыхание. Сатору не дышал — не мог. А люди дышат. Люди могут. И это отличие всегда проводило черту между Сатору и обычным миром. Его никогда не волновала чужая человеческая жизнь, вот только этот раз стал особенным. Человеческое дыхание его не злило, как бывало нередко. Оно вгоняло в тоску. — Сугуру, — заговорил Сатору почти шепотом. — Спишь? — Из меня только что высосал душу вампир. Как думаешь, я усну за две минуты? — Сугуру усмехнулся, и Сатору вновь услышал, как напряглась вена, как засохшая кровь едва потрескалась. — Больно? — Щекотно. — Ну, тогда не жалуйся. — Сатору вдруг навалился всем телом на Сугуру и случайно коснулся губами чужих ключиц. Верней, «случайно». Сугуру был уверен на все сто, что Сатору издевается. Поэтому усмехнулся: — Не я бубню, какие люди слабаки, находясь в зависимости от крови одного из них. — Ты другой, Сугуру. — Сатору слегка нахмурился. Его лохматая голова щекотила Гето подбородок, а щека терлась о плечо. Сугуру не хотел признавать, как ему на самом деле нравилось все это. Внутри все скручивалось, а по коже бегали мурашки. Сатору же слышал, как сбилось его дыхание, чувствовал вожделение, думал о возможной взаимности. И все равно молчал. — Конечно, я другой. Потому что все люди разные, Сатору. А ты всех под одну гребенку. Сатору фыркнул, вновь пробубнил что-то — но спорить не стал. Иногда Сугуру все-таки был прав. Да и знал он Сатору хорошо, слишком хорошо для обычного человека. Впрочем, это и стало одной из причин бесконечной влюбленности. Сатору внезапно улыбнулся своим мыслям, а затем приподнялся, чтобы посмотреть Сугуру в глаза. — Ты бы хотел прожить со мной вечность? — С тобой? Да ни за что на свете. — Сугуру закатил глаза, игриво улыбаясь. В нос Сатору ударил медовый запах. Так происходило всегда, когда настроение человека, на котором он любил лежать и чью кровь слепо обожал, менялось. Сугуру понравились его слова — это уж точно. — Я точно так же считаю, кстати. Скорее умру, чем позову тебя в кругосветное путешествие на машине, чтобы каждый день делать твои фотографии с этой твоей дурацкой челкой, которая мне, кстати, совершенно не нравится, чтобы ты себе там не надумал, и делать этот твой невозможно горький кофе, который на самом деле та еще гадость? Да, пожалуй, я скорее сожру горсть чеснока, чем сделаю это. — Говорит Бессмертный? — Лежачий Сатору чуть не подлетел из-за смеха Сугуру. — …Ты не умеешь врать. По крайней мере, когда разговариваешь со мной. Сатору решил, что во время такого разговора ему будет неудобно видеть лицо Сугуру. Поэтому сел. Его ноги ограничивали человека по бокам, ощущалось явное давление, сила, совсем не похожая на человеческую. Сатору мог бы припугнуть этим Сугуру, вот только поверил бы тот?.. — А если честно? м? прожил бы? — Вечность? — Сугуру посмотрел на него снизу вверх как-то странно-томно. Самодовольно. — Да. Вечную бесконечность. — Не слишком ли маленький срок берешь? Глаза Сатору загорелись, а улыбка расползлась во все лицо. — Значит, да? — Значит, да. Сатору неосознанно потянулся к щеке Сугуру и погладил горячую скулу указательным пальцем. Его взгляд медленно покрывал все лицо, все мягкие черты, длинные волосы, красные уши, крепкую шею, две бордовые точки на ней. Сатору посмел лизнуть их еще раз. И посмел подумать о Сугуру-вампире еще раз. Сугуру охнул от прикосновения. — Больно? — Щекотно. — А если честно? — А если честно, то ты трус. Сколько я тебя уже терплю? Год? Два? По ощущениям, вечность, и я уверен, что готов к той вечной бесконечности, о которой ты говоришь. Думаешь, я такой альтруист весь из себя, что решил стать твоим персональным пакетом томатного сока? Черт, Сатору, ты вроде бы не дурак. Да и наглости у тебя предостаточно. Мне не верится, что я делаю из тебя такую мямлю. — Ты правда, что ли, хочешь… быть со мной всегда? — Да. Правда. Я готов сказать это хоть тысячу раз. А иначе не стал бы сближаться с тобой и доверять тебе. Неужели ты думал, что человек сможет быть с вампиром настолько долго просто так? Сатору подумал, что, будь он человеком, то его тело мгновенно покрылось бы мурашками, а щеки заалели. Но сейчас его выдавали лишь глаза. Именно в этот миг они горели огнем, синим пламенем. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, — сказал Сатору неожиданно ласково. Сугуру мягко улыбнулся. Чуть привстал, чтобы дотянуться до острого подбородка и чмокнуть фарфоровую кожу. Мягкие, горячие — пока что человеческие — губы блуждали по лицу. Сатору, ликуя, улавливал каждое движение, каждое прикосновение — к скуле, уху, носу, лбу. Наконец, их губы столкнулись. Сугуру нежно, аккуратно обхватил нижнюю губу Сатору. И сухая усмешка на этот раз не была услышана вампиром. — Знаю, — вздохнул Сугуру, отлипнув от Сатору. — Конечно же я знаю. Еще никогда прежде человек не вызывал у Сатору столь горячий ком эмоций.