Вишнёвые губы с шоколадной горчинкой

***

      «Пип-пип-пип-пип», — немилосердным приказным тоном раздавался утренний будильник смартфона. Сонная фигура еле-еле поднялась с кровати, медленно потирая глаза, не с первого раза тапнула по экрану, прекратив надоедливое пищание, потянулась, зевнула и вышла из своей комнаты. — О, Макото, проснулся наконец? — встретила у двери заспанную персону девочка с короткими серо-зелёными волосами с небольшой примесью коричневизны. Она была лет шестнадцати, а утренний гардероб её составляла кигуруми в виде бурого мишки. — С добрым утром, Комару, — пробормотал Макото себе под нос, всё ещё будучи не в самом бодром расположении духа, — а родители уже ушли? — Агась. Так, мама велела тебе особо не задерживаться, чтобы не опоздать, поэтому быстро бери свои вещи и беги познавать новые миры! — сестрица, конечно, говорила это вовсе не из желания покомандовать, а из-за собственной радости за брата. Она буквально размахивала руками в порыве эмоций. — Тише, тише, Комару-чан, — паренёк был сильно взволнован таким поведением сестры, на его лице возникла неловкая улыбка, а ладони обхватили девчушку за плечи в попытке успокоить её. — Эй, я просто пытаюсь тебя поддержать! Ты же учишься в самой крутой академии Японии — «Пике надежды»! — совершенно не представляя, как проходит учёба в этом заведении, она полагала, что место сие готовит лучших талантливых специалистов, и, в целом, Комару была права. — Э-хех, — усмехнулся Макото, — спасибо за напутствие, пожалуй, и правда поспешу, — он перестал держать сестру и стрелою метнулся в ванную.       Я полагаю, Макото Наэги большинству из вас в представлении не нуждается. А, впрочем, отчего же не напомнить дорогому читателю, кто он такой? Если говорить коротко и ясно, обычный семнадцатилетний парень, ни больше, ни меньше. Шатен, цветом глаз схож с сетрой. Волосы его, хоть и коротки, неряшливо торчат в стороны, как бы сильно наш герой ни старался их уложить. Причём растопырены они настолько, что на самой макушке имеется неспадающий хохолок, извечно сопутствующий Наэги-куна в любом месте и в каждом деле.       Но, по-видимому, не судьба мне так быстро разболтать всё и сразу о нашем сегодняшнем центральном лице. Ведь, закончивши с чисткой зубов и умываниями, Макото Наэги в скором темпе закинул в портфель учебную литературу, нацепил футболку, тёмно-серые, почти чёрные брюки, болотного оттенка толстовку на молнии, пиджак в цвет штанов о трёх жёлтых пуговках, которых юноша никогда не застёгивал, любимые красные кеды и, приобняв напоследок сестричку, которая тоже начала собираться на занятия, правда, гораздо спокойнее, выбежал на улицу.

***

      И вот в центре города средь однотипных многоэтажных районов возвышалась она, академия «Пик надежды», состоящая из нескольких крыльев, имеющая парк, бассейн и спортплощадку. Школа талантов, призванная раскрыть навыки учеников, пробудить их тайные возможности, указать путь дальнейшего развития, помочь стать профессионалами своего дела… хорошо это выглядит только на бумаге. На практике иметь в каждом классе не распределённых хотя бы по направлениям обучения (гумманитарное, технологическое и естественно-научное) студентов, которых пригласисили с целью совершенствования их персональных абсолютных умений — это весьма эскпериментарно смелое решение, притом довольно абсурдное. Однако даже нынешний директор, Джин Киригири, подобную систему поддерживает. — Очередной день в старшей школе, — думал Макото Наэги, — Ладно, стоит довериться госпоже Фортуне и глядеть вперёд с надеждой в глазах.       Как только герой ступил за школьный порог, он оказался в знакомой атмосфере класса номер семьдесят восемь. В самом конце кабинета, за задними партами, расположились две довольно тихие девушки — Абсолютный Детектив Кёко Киригири, дочь директора, и Таэко Ясухиро Селестия Люденберг, Абсолютная Картёжница. Вот только если первая вела себя бесшумно и спокойно по своей симпатии к стоицизму и управлении чувствами, то вторая, напротив, нарочно действовала загадочно и подозрительно в угоду придания своему и без того готически мистическому образу большей изюминки.       За последним общим столом третьего же ряда сидели Абсолютный Наследник — Бьякуя Тогами — и Абсолютная Писательница — Токо Фукава. Истинно по-королевски самовлюблённая натура молодого человека никогда бы не позволила себе опуститься так низко, чтобы расположиться в самом конце класса, а не где-то впереди. Но он, как настоящий джентельмен, решил поддержать свою стеснительную леди и отсесть подальше. В данный же момент Токо, приобняв Бьякую и закусив от лёгкого стыда нижнюю губу, заимела честь положить голову на плечо наследника семьи Тогами.       Чуть впереди Абсолютный Предсказатель Ясухиро Хагакурэ раскидывал руны и глядел в хрустальный шар, пытаясь шутки ради определить будущие оценки за контрольные работы, однако сам делил на три все исходы, ведь только один результат его гаданий из трёх верен. Поодаль от него Мондо Овада — Абсолютный Байкер — с почти незаметной ухмылкой на вечно суровом лице давал пару крутых советов слабому женственному Чихиро Фуджисаки — Абсолютному Программисту — который, нетерпеливо теребя рукой коричневую юбку, всё внимательно слушал.       Ещё за одной партой по чистой случайности оказались Абсолютная Поп-звезда Саяка Майзоно и Леон Кувата — Абсолютный Бейсболист. Перед ними сидела Сакура Огами — сильная девушка, Абсолютный Боец — со своей подругой Аой Асахиной — Абсолютной Пловчихой, они о чём-то оживлённо беседовали. А за самым первым столом этого ряда вид на доску загораживал грузный Хифуми Ямада — Абсолютный Автор Додзинси. Напротив него, на другом конце кабинета, со сосредоточенным видом, готовясь к предстоящей паре, перечитывал записи в тетради Киётака Ишимару — отличник и Абсолютный Дежурный — к которому решила подсесть Мукуро Икусаба — Абсолютный Солдат. Из чего-либо похожего на диалог за всё это время они оба лишь перекинулись парочкой фраз о важности дисциплины.       Но больше всех выделялась первая парта среднего ряда. За ней в гордом одиночестве разлеглась Абсолютная Модница — Джунко Эношима, сестра Мукуро. Но она нисколько не была похожа характером на Икусабу-сан. Студентка, оставив ноги, обутые в шнурованные красным чёрные ботинки на каблуках, на втором стуле, просто залипала в телефон, перебирая фильтры для фотографий, вызывая тем самым лёгкие клацающие звуки своими нарощенными алыми ноготками по экрану.       Макото Наэги, который, к слову, был Абсолютным Счастливчиком, выигравшим лотерею с призом в виде места обучения в «Пике надежды», ещё разок окинул взглядом кабинет. Он, взвесив все за и против, решил, что присесть в центре класса с отличным видом на доску будет самым лучшим вариантом, учитывая, что проворонить сказанное преподавателем он вполне может. В связи с этим, не мешкая, паренёк подошёл к парте Джунко. Девушка, заметив нагнувшуюся к ней мужскую фигуру только спустя пару секунд, отлипла от смартфона и с каменным, но явно раздражённым, будто её оторвали от какого-то важного дела, выражением лица уставилась на нашего героя. — Чего пристал, урод, не видишь, я занята? — спросила она в естественной для неё надменной манере, быстро сменив потупившееся лицо на самодовольную ухмылку, разглядывая субъективно дешеватый костюм Макото своими серо-голубыми глазами, в которых, как в двух безумных зеркалах, отражалось испорченное подобие действительности. — Эм… М-может, уберёшь ноги со стула, Джунко, я подсяду? — вопросительно и неуверенно проговорил Наэги-кун, шокированный таким «приветствием» от Эношимы. — Немногого хочешь, а? Может, ещё и поцеловать тебя? — Макото опешил от таких заявлений Джунко, не понимая, как это вообще связано с его желанием присесть, — вали-ка лучше к кому-нибудь другому. Нет у меня желания общаться с казуальщиками. Да и, наверно, ни у кого нет! — она психопатично рассмеялась, удивительно, что на неё не обратили внимание.       Но Макото был настроен решительно. Он просто молча взял Джунко руками за обувь и легонько скинул её ноги со стула, после чего также тихонько сел рядом, вытащив тетрадь с учебником и писчие принадлежности. Эношима-сан была в замешательстве и ярости, она напыщенно отряхнула ботинки, взглянула на Наэги-куна и прикрикнула: — Не смей таскать меня за туфли, они стоят дороже всей твоей никчёмной безнадёжной жизни! — девушка хмыкнула, сложивши руки на своей пышной груди, и отвернулась.       И тут в аудиторию вошёл учитель (да-да, всё правильно, второстепенный ОМП, совершенно неважный для сюжета сам по себе). Стоявший в классе гул мгновенно затих перед лекцией. Преподаватель подошёл к доске и приступил к записыванию темы урока: «Сравнение взглядов Античности, Средневековья и эпохи Возрождения». Как вы уже, я надеюсь, поняли, началось занятие по философии. — Поскольку сегодня первая пара понедельника, я дам вам пару минут разогрева, дорогие ученики, — изрёк басом Абсолютный Философ, чей низкий голос напоминал священника православной церкви, — для разминки задам вам небольшой вопрос. Каково ваше мировоззрение?       Пока остальные думали над тем, что сказать, Джунко, не тратя ни долисекунды, с чересчур самоуверенным видом и возвышающей улыбкой встала из-за стола, декламируя: — Единственно верная точка зрения в нашем мире — философия отчаяния! — она раскинула руки по сторонам и смотрела на преподавателя одержимо, казалось, из её рта вот-вот потечёт едкая, как желчь, слюна из-за экстаза при одном только упоминании этого сладкого слова на букву «О». — Гм… интересно, интересно. И почему Вы так думаете, Эношима-сан? — произнёс учитель, даже слегка испугавшись такого поведения ученицы. Одноклассники переглянулись в непонимании. — Неужели не ясно? — тон Джунко стал умиротворённым и околонаучным, — Отчаяние непонятное и беспорядочное. Оно поглощает любовь, ненависть и всё остальное. Потому что незнание твоего будущего и есть отчаяние, то, что ты не можешь предсказать. Только оно способно спасти тебя от скучного будущего, — она резко высунула язык, показала две распальцовки козы и начала говорить грозно, — а я в гробу видала чёртову скуку! — девушка самодовольно села обратно.       Класс, как и учитель, был весьма шокирован. Одним непоколебимым человеком в этой ситуации оказался Макото Наэги. Он поднялся со стула с эмоцией строгости, резко вздёрнул указательный палец и, остановив его на Джунко, которая с победной мордашкой разглядывала свой маникюр, отрезал: — Это неправда!       Абсолютная Модница приковала взгляд к соседу по парте, его слова раздались по кабинету, как похоронный колокол для этой персиковой блондинки. Парень продолжил: — Отчаиваться значит постепенно заводить себя в беспроглядную бездну! Архимед, не зная, как найти объём короны царя Сиракуз, смог определить её поддельность по вытесненной жидкости! Исаак Ньютон тратил собственные силы и огромные финансовые средства для поимки фальшивомонетчиков в Англии, и ему это в конце концов удалось! Вспомните империю Александра Македонского, юный полководец в одиночку завоевал Египет, Средиземноморье и Азию от современной Турции до Индии! Всех этих людей объединяют надежда и уверенность в себе!       Речь Макото Наэги оказала на класс семьдесят восемь эффект гораздо больший, чем ожидалось. Паренёк даже слегка покраснел от выраженного в его сторону количества восторженных взглядов, ничего себе такое начало учебного дня.       Эношиму-сан же в этот момент переполняла катастрофическая злоба. Но, помимо этого, ей виделся даже какой-то шарм в проигрыше столь оптимистичному юноше, к тому же у него весьма недурная дикция, да и решительности ему явно не занимать… впрочем, наверно, и нет никакой симпатии, Джунко себя накрутила. Она сидела рдяная, как варёный рак, не то от гнева, не то от смущения. — Так, кхм-кхм, вернёмся к основной теме, — сказал Абсолютный Философ, оправившись после произошедшего, и пара вернулась к привычному ритму.

***

      После столь необычного инцидента уроки философии продолжились, как ни в чём не бывало. Изнуряющая лекция, рука, неустанно записывающая всё, что только можно, в общем, рутина учебных дней. Аппетит к знаниям постепенно сменялся чувством физического голода, оттого, переживя с горем пополам нудные речи педагога, ученики направились в столовую.       Макото взял поднос, выбрал себе немного зелени, бобовых, риса, красной рыбы, яичницу, пару тостов и чашечку крепкого кофе. Только юноша уселся за стол, как сразу услышал всплеск воды, это была Селестия, которая, в очередной раз недовольная качеством чая, вылила его прямо на клетчатую красно-чёрную плитку пола обеденного зала без единого зазрения совести. В этот же самый момент, будучи отвёрнутым, Наэги-кун даже не заметил, как Джунко Эношима села напротив него, просверливая героя недовольными глазами. Шатен, обнаружив перед собой Абсолютную Модницу, удивлённо вздрогнул. — А? Джунко? Я тебя сначала не увидел… — Гм! — фыркнула она, — Даже странно. Как можно не заметить такую красавицу, как я? — Эношима-сан скорчила притворно милое личико, но потом вновь приняла выражение в большей степени раздражённое, начав изредка ковыряться в своём подносе без особого намёка на желание завтракать в принципе. — Чт-что-то не так? — заикнувшись, спросил Наэги-кун.       Джунко лишь слегка выдохнула, после чего выдала правду: — Просто… Просто я не понимаю, как ты умудряешься быть таким… таким… собой! — Что, прости? — Макото поднял бровь. — Ты такой обычный, самый казуальный казуал из всех возможных, прямо стереотипный оптимист! И такой простак и идиот, как ты, умудряется меня уделывать! Вот объясни мне, почему твои бредни про надежду вызывают такую бурную реакцию?! Это же совершенная тупость! — она была готова взорваться. — Эй, эй, остынь, Джунко! — молодой человек был несколько в смятении, но нашёл в себе силу ответить, — может, дело не в том, что я идиот или вроде того, а в том, что ты не права? — Что?! Да как ты смеешь?! — обычно пушистые два хвоста волос Эношимы-сан теперь больше были похожи на колючие кусты терновника. — Я это о том, что тебе лучше пересмотреть своё отношение к надежде. — Ты… ты шутишь, да? — она облокотилась на спинку стула, скрестив руки, — Я живу ради отчаяния, олух! Я просто обожаю боль, фильмы про насилие, читаю детективы про жестоких маньяков, я даже пару раз задумывалась об убийстве кого-нибудь из одноклассников, — последние слова Джунко уничтожили в Макото последнюю веру в её адекватность, — и после этого ты говоришь о надежде? Я безнадёжна, Наэги-кун, — она вновь приняла свой «рокерский» вид с двумя козами, — самый безнадёжный псих из всех, хэлл йеа!       Макото сидел ошарашенным чуть меньше минуты, но в итоге сохранил спокойствие. Он сделал тихий глоток своего кофе и заговорил: — То есть смысл жизни для тебя — наибольшее огорчение? Но ведь это ужасно. — Ты меня вообще слушаешь?! Отчаяние, Макото — это боль, утрата, ревность, страх смерти, депрессия, внутренняя пустота и бла-бла-бла. Огорчение — это лишь меньшая часть того, что я люблю, — она усмехнулась и поднесла к губам взятую несколькими минутами ранее чашечку чая. — Но в чём тогда суть? Зачем жить, если всюду сплошное отчаяние? — Ха-ха, чтобы поддаться этому ощущению, конечно же! Испытать самые ужасные чувства, которых только можно достичь! Это настоящее… блаженство… — Джунко, как на прошедшем уроке, замечталась, глядя в пустоту. Наэги-кун же в этот момент потёр подбородок в раздумьи, а потом щёлкнул пальцами. — Бинго! Вот в чём твоя надежда! — эти слова вернули Эношиму-сан с небес на землю. — Ч-чего?! — Если твоя цель - испытать наибольшее отчаяние, то именно на это ты и надеешься, — Макото был очень рад своему выводу, он отпил ещё немного кофе и победоносно улыбнулся. — Ты… ты… А-а-а! — Джунко разочарованно простонала. Её мир с хлопком развалился, как карточный домик, упал, как линия домино, сгорел, как клочок ваты. Даже её отчаянная натура завязана на надежде? Как такое в принципе может быть? — Знаешь что, Макото? Это… самое обидное для осознания из того, что я когда-либо слышала. И это… прекрасно, — в её глазах на секунду засверкали сердечки. — Ты это к чему? — Макото такой реакции точно не ожидал, он округлил глаза в недоумении. — Наэги-кун, одной фразой ты превратил в руины все мои надежды! Да ты же, объективно, самый разочаровывающий человек на Земле! Так, предлагаю встретиться после уроков в парке «Пика надежды» возле входа. Отказы не принимаются! Пока-пока…       Джунко произнесла последнее даже слишком нежно для себя. Она элегантно, как и подобает моднице, но быстро покинула столовую. — М-да… что это с ней? С ума сошла окончательно, что ли? — подумал Макото, прежде чем сам отправился к выходу из сего зала.