.
9 октября 2023 г. в 23:02
— Блять, Тсу-кки, — Ямагучи прерывается на вздох, шумно втягивая воздух сквозь зубы. Часть имени Кея стынет на губах, и ему достаточно пары секунд, чтобы задуматься — каково было бы слизать остаток своего имени с чужих губ? — прежде чем Тадаши заканчивает рваным выдохом. Его рука почти рефлекторно тянется к чужим волосам, но он одëргивает себя, прежде чем коснуться; вряд-ли Ямагучи мог бы позволить себе такую эгоистичную грубость.
В таком контексте дурацкое детское прозвище звучит как-то даже неправильно, извращённо, но Тсукишима солжëт, если скажет, что от того, как оно было произнесено, его щëки предательски не залились румянцем ещё больше.
Прямо сейчас у них есть полчаса до начала уроков и пустая раздевалка в спортзале волейбольного клуба. Прямо сейчас Тсукишима действительно расцеловывает чужие бёдра и веснушки. Они и правда похожи на звëзды – можно провести языком и даже создать созвездие. Практически космос на теле Тадаши.
Можно провести языком и услышать чужой сдавленный выдох. Провести языком и почувствовать, как дрожит чужая ладонь, теперь неуверенно лежащая на собственной макушке. А можно слегка прикусить кожу, оставляя след, и почувствовать, как по всему телу новой волной проходит жар – потому что Ямагучи всё же тянет за светлые пряди, и это не то что созвездия, это – целые галактики. Взрываются и полыхают.
— Ц, Тадаши, — Кей готов поспорить, что Ямагучи вот-вот начнёт извиняться, потому что чувствует, как напряглась чужая рука в собственных волосах — кажется, Тадаши подумал, что сделал ему больно, — поэтому Тсукишима договаривает быстрее, прежде чем с его стороны посыпятся десятки этих «Прости, Тсукки». — Ты можешь... Ну, касаться меня. Если хочешь. Я не против.
Кей поднимает голову и теперь видит, как раскраснелись щëки Ямагучи — у него сосуды расположены близко к коже, так что при любом намëке на смущение Тадаши заливается румянцем, и это по-дурацки очаровательно. У него волосы взъерошенные после тренировки, и после слов Кея выглядит он до забавного удивлённым, и это тоже по-дурацки очаровательно до того, что Тсукишима прячет своë смущение в сгибе плеча.
— Тсукки? Ты...
— Заткнись, — Тадаши только улыбается, когда Тсукишима ворчит и утирает ладонью лицо, пытаясь избавиться от признаков своего смущения. Проводит рукой по зацелованному бедру, неловко забирается пальцами под ткань чужих шорт, одним только взглядом спрашивая разрешения.
Ямагучи кивает, позволяя спустить с себя мешающую одежду. Его стояк требует к себе незамедлительного внимания, и Тадаши почему-то чувствует себя совсем беззащитным под чужим изучающим взглядом.
— Не смотри не меня так, — голос Тадаши хрипит от возбуждения. Он стыдливо отводит взгляд, намереваясь свести колени, но Тсукишима не позволяет — только целует во внутреннюю сторону бедра, как-то смазанно, как-то мимо, но всё равно до дрожи; весь Ямагучи Тадаши сейчас — одна сплошная эрогенная зона.
Кея и самого уже мажет, самого уже кроет, а перед глазами плывёт, когда Ямагучи стягивает с него очки — не столько из-за плохого зрения, сколько от возбуждения. Собственный член тоже нуждается во внимании, когда он стягивает чужое бельё, и рука в собственных волосах совсем не помогает — наоборот. Тадаши сжимает чужие волосы в ладони, совсем не отдавая себе отчëт, когда Тсукишима наконец проводит языком по члену. Выбивает из него хриплый стон, задевая уздечку, и Ямагучи приходится зажимать рот ладонью; ни одна запертая дверь не застрахует их от лишнего внимания, если они будут шуметь.
Тсукишиме кажется, что всё это выглядит неловко и странно, но Тадаши неотрывно следит за каждым его движением. Кей красивый с растрепанными волосами, которые Ямагучи заботливо убирает с его лба; красивый с раскрасневшимися щеками и припухшими от поцелуев губами; красивый с расфокусированным взглядом, когда он смотрит прямо на Тадаши из-за его разведённых ног.
Тсукишима берёт глубже — получается не слишком умело, но Тадаши всё равно запрокидывает голову и рвано выдыхает даже через ладонь. Во рту Тсукишимы горячо и влажно, и это приятно, так приятно, что он толкается бёдрами навстречу, сильнее сжимая светлые пряди, и это — до звездочек перед глазами.
Колени на холодной плитке начинают ныть, но Кею сейчас совсем не до этого: он запускает руку в собственные шорты, проводя рукой по члену. Грубость, обычно совсем не свойственная Тадаши, заводит только сильнее, и соблюдать единый темп становится куда сложнее, когда перед глазами не то что звезды — перед глазами полыхают целые галактики.
Он чувствует, как дрожат чужие колени; видит, как Тадаши закусывает свои костяшки, чтобы не издавать лишних звуков; слышит, как не выходит — потому что хотелось так долго и так сильно, и пересилять себя сейчас не хватает сил.
— Тсукки, я... Почти, — Ямагучи говорит это на выдохе, вместе с остатками воздуха в лёгких, хрипя ещё сильнее. гладит по голове чересчур осторожно, извиняясь за излишнюю грубость, когда Тсукишима заменяет свой рот ладонью. Хватает пары движений, чтобы довести Тадаши до оргазма; он до боли прикусывает губу, пачкая чужую ладонь спермой. Сам Кей кончает следом, и Тадаши заботливо подаёт ему салфетки, когда за дверью доносится встревоженное:
— Дурояма, и вовсе я не потерял свое бенто! Наверное, просто забыл в раздевалке... Эй, а почему дверь заперта?