Небокрылая эстетика.

      Начало осени, самая ужасная погода. Неопределенность, серость и отчетливое желание внести ярких красок в свою жизнь.       Ярких, живых, и возможно, слегка сумасшедших, с привкусом оторванности от внешнего мира. Кому-то нужны наркотики, кто-то зависим от ощущения потери своего разума, когда ноги немеют, а пальцы приятно покалывает от ощущения мягкого порошка на кончике носа.       Но все это не сравниться с зависимостью от красоты. Ким Намджун знает это не понаслышке. Он зависим не от психоделиков, не от губящей разум синтетики. От живой красоты он зависим. От пластичной, мягкой, медовой кожи под блесками софитов, от сверкающих блестками завораживающих глаз.       Поэтому стрип-клуб в зажиточном районе города, видит и освещает его своими блестящими огнями слишком часто. Также слишком часто перед его глазами мелькают парни и девушки, работающие в этом раю, или же просто приходящие порадовать свой глаз. Но Ким приходит сюда за определенной эстетикой.              Эстетикой, которая работает в секторе С, самом дорогом и «элитном» секторе этого гадюшника. Эстетикой, которую называет в честь своего любимого, крепкого и терпкого напитка. Джинни знает своего Джунни уже достаточно времени, чтобы догадаться по одному лишь стуку в приватную комнату, кто сейчас заглянет. - Зачем стучишься, если знаешь, что я жду тебя? – с легкой иронией говорит брюнет, сидя в уютном кресле и элегантно закинув ногу на ногу.       Ким Сокджин – та самая эстетика, ради которой Джун и приходит в это место, преодолевая не маленькое расстояние то от работы, то от дома. Изящный, буквально «дьявольской» красоты ангел, с выразительными и цепкими глазами, пухлыми губами, от которых Намджун иногда просто не в силах отлипнуть, и самый манящий, опьяняющий голос. - Небокрылый мой, как всегда прекрасен. – с приторной, джентельменской ноткой произносит Джун, подходя ближе и целуя парня в макушку. Нежно, с трепетом. Не так, как целуют стриптизерш или мальчиков по вызову.       Сокджин прикрывает глаза и льнет к поцелую, уже без ехидства улыбаясь. - Не притворяйся джентльменом, я знаю тебя вдоль и поперек. - Ауч, кольнул, ангелок. Выглядишь и правда потрясающе, но придется снять это буйство камней нахуй и переодеться в обычное. – толкая язык в щеку, смотрит хищным взглядом Джун.       Джин смотрит в легком непонимании. - Ты знаешь мой график, я еще на работе, малыш. Да и куда? – недоуменно. - Я договорился, на сегодня твой рабочий закончен. Собирайся, смывай грим и вылетай на улицу, пташка. – подмигнул Намджун и слегка потрепав старшего по голове, вышел вон.       На улице мрачно, холодно и сыро. Сокджин ежится, сильнее кутаясь в свое бежевое, буклированное пальто цвета крем-брюле и идет к темно-синей машине, цвета ночного неба.       Намджун за рулем Bugatti Chiron выглядит как с обложки. Машина мягко рычит, будто приветствуя нового пассажира. Старший Ким садиться в машину и целует мужчину в щеку, даже как-то застенчиво. - Куда мы? И как ты договорился?       Джун хмыкает, дергая плечом, мол «Ничего такого, хуйня.», и плавно давит на газ, давая машине прорычаться и удирает с места, любимого лишь из-за своей эстетики.       Они едут не так долго, как могло показаться, но едут за город. Сверкающие макушки зданий остаются позади, ритм ночного города также теряется в пути. Рука Джуна сжимает бедро старшего Кима, слегка отбивая по нему ритм песни длинными пальцами. - Прикроешь глазенки? – немного заранее говорит младший Ким, снижая скорость и сворачивая с главной дороги. - Ты меня в лесу не закопаешь? – с подозрением спрашивает Джин и прикрывает глаза, ни капли не сомневаясь в парне.       Намджун довольно улыбается, краем глаза посматривая на парня рядом и въезжая на небольшой холм. Джун выходит из машины, перед этим с толикой ласки сказав своему спутнику: - Глаза пока не открывай.       А Джин и не открывает, ждет пока мужчина с его стороны дверь откроет и слегка возьмет его за локоть, как бы давая понять, что пора выходить. Ким отводит Сокджина немного дальше от машины, и отходит, поцеловав перед этим «слепыша» в плечо.                         Слышится звук листы, хрустящей под ногами, будто щелчок то ли рубильника, то ли переключателя и приближающиеся шаги. Поверх ладоней Сокджина ложатся ладони больше и теплее. - Открывай, слепышарик. – мягко и совсем на ухо, низкий, вкрадчивый голос.       Ким отрывает ладони от глаз и приоткрывает рот. Перед ним – прозрачный шатер, стоящий на краю холма, подсвечиваемый желтыми, мягкими огоньками. Шатер, как полусфера – панорамный со всех сторон. Вверх посмотришь – увидишь темное, но на удивление ясное для осени небо, с маленькими звездочками. Вперед – огни родного города, которые с этого ракурса выглядят совсем крошечными, как на собственной ладони. Назад оглянешься – увидишь блеск чужих глаз, в которых отражаются все фонарики и огоньки. - Нравится, пташка? – с нескрываемым любопытством говорит Намджун, приобнимая старшего за плечи. - Как это... это так красиво, малыш... – детским восторгом светится Джин, ластясь к младшему. - Пойдем внутрь, на улице холодно, а там не хуже. – беря за руку, тянет Джина вперед.       А внутри и правда не хуже. Всё выдержано в мягких, бежевых и коричневых тонах. В большом шатре есть всё для прекрасного проведения времени. Камин, с настоящими дровами, а не как модно, плазменный, уже потрескивающий и создающий уютную атмосферу и тепло. Мягкий диван с плюшевой накидкой, рядом кресло с такой же плюшевой накидочкой, стол, на котором стоит прозрачная ваза с колосьями. Всё так по-простому, но так уютно, мило и нежно.       Намджун ведет Джина к столу и усаживает его, наливая в подготовленный бокал красное, терпко пахнущее вино. А Джин с таким упоением всё обглядывает, кажется, что глаза даже по-особенному блестят, искренне.       Ужинают двое, разговаривая обо всем и ни о чем. Мило флиртовали, иногда заливисто смеясь или даже споря о ерунде. Бутылка вина была опустошена и очень вовремя включилась любимая песня Джина. - Вставай, и пригласи меня на медленный танец. – сверкнув глазами, легким приказом сказал Джин.       А что Наму делать? Встает и галантно протягивает руку своей пташке, завлекая в тесный танец под Викенда. Песня не совсем для медленного танца, скорее для медленно разгорающегося поцелуя в танце.       Именно под таким впечатлением, Намджун целует своего партнера в танце, прижимая ближе. Джин охотно прижимается ближе, льнет к горячим рукам, которые будто прижигают, даже свозь ткань легкой, полупрозрачной, мятной рубашки. Нам несомненно ведет и в танце, и в поцелуе. Он сразу пускает свой язык в дело, оглаживая ровный ряд зубок, мягкие щеки и ребристое небо, после, сплетаясь с чужим языком в мокром, горячем танце.       Сокджин сжимает мужские плечи и немного привстает на носочки, пытаясь поспевать за чужими ласками и движениями. Поцелуй приобретает более напористый и глубокий характер, когда песня переключается, сразу вливаясь в уши страстными аккордами и горячей, сладкой патокой опускается на захмелевшую от вина голову.       Не нужно много времени, чтобы оставить старшего Кима без рубашки, а младшего без всей верхней одежды. И также мало времени нужно, чтобы Джин оказался на Джуне, что сидя в кресле, оглаживал ровную спину, пересчитывая позвонки и опалял дыханием ключицу с тонко выведенной татуировкой «Kiss land», оставляя на ней горячие поцелуи под которыми старший Ким млел и плавился. Джинни же обнимал за шею своего Джунни, зарывался в платиновые пряди ладонью и слегка оттягивал назад, чтобы встретиться с ним взглядом, облизнуть его губы, может слегка прикусить.       Снова целуясь, жадно, жарко и чувственно, старший освободил от оставшийся одежды младшего и наоборот. Теперь Сокджин уже во всю двигается на чужих бедрах, дразнит, чертовка. Сколько ночей вместе провели, сосчитать уже ужасно сложно. Знают друг друга наизусть. А Джун наслаждается таким парнем, раскрепощенным, разгоряченным и искренним. Старший Ким двигается свободно, проезжаясь своей задницей по чужому стояку и не стесняясь низко стонет, чувствуя, как собственный член потирается о Намджунов живот, создавая приятное трение. - Ты слишком красивый, птенчик. – мягко, сжимая упругие половинки. - Тебе нельзя сегодня закрывать глаза. – вот тут уже строго, с металлическим привкусом.       Пусть Нам и младше, но доминировал всегда он, лишь в редких случаях давая своей пташке поиграть и повести игру со своими правилами.       Такие случаи всегда заканчивались одинаково – сорванный голос Сокджина, мокрые от слез щеки и полный кувшин удовольствия. Не любят медленно и нежно, любят так, как любят. Горячо, жестко и с криками. - Как скажете, повелитель. – принимает правила игры, сегодня можно.       И Наму срывает крышу от «повелителя» мелодичным, тягучим тоном. Он шлепает одну половинку, чувствуя, как под ладонью теплеет, а Джин высоко постанывает, опираясь ладонями на чужие плечи. Глаза не закрывает, ему сказали всё лицезреть своими глазами. Вот он и лицезрит ночной город позади, сидя на мужчине и извиваясь в его руках, роняя все новые и новые стоны.       Джин растянут для него, но для проверки, Джун смазывает два пальца лежащей в тумбочке смазкой, так учтиво припасённой арендодателями домика, и проходится холодящей субстанцией по сжимающемуся колечку мышц старшего. От чего тот пискнув, закусывает губу слегка сжимает плечи младшего. - Не зажимайся и не молчи, небокрылый. – ласково и чутко говорит, проникая сразу двумя пальцами.       Тело на Намджуне слегка выгибается, стараясь насадится на пальцы глубже, почувствовать больше. Джин длинно стонет, начиная двигаться в такт толчкам пальцев. Не долго продолжается мука для обоих, обоим горит, обоим хочется друг друга до дрожи. Поэтому младший Ким вынимает пальцы из растянутого прохода с характерным хлюпаньем, берет всю ту же прозрачную субстанцию и разносит по своему члену, проходясь кулаком от головки до основания. Одной рукой он приподнимает Джина за задницу и одним толчком входит до основания, пока плавно, но до высокого стона сверху.              Следит, чтобы глаза не закрывал, а тот и не смеет, слушается и смотрит вниз, ловя взгляд, в котором нежные чувства плещутся. Джун чувствует, что партнер готов и начинает с медленных толчков, но глубоких, не выходя даже на половину. - Я сам х..хочу. – сбивчиво звучит сверху. Нам ограничивать и не думает, лишь хищно улыбается, укладывая свои ладони на мягкие, так правильно лежащие в его руках, половинки.       Сокджин опирается на грудь младшего Кима и начинает самостоятельно двигаться на чужих бедрах. Начинает дразняще, то насаживаясь до конца, то почти полностью поднимаясь со стояка.             После переходит на более быстрый темп, двигаясь вперед-назад и иногда кидая высокие стоны, из-за стимуляции чувствительной простаты. Намджун же наблюдает, жестко и грубо сминая чужие ягодицы, в особые моменты порыкивая, будто подражая своей рычащей машине. Рык, ласкающий уши. Иногда, также грубо насаживая Джина до основания, когда тот дразнит, играет. До громких шлепков тело о тело и красных пятен на мягкой точке старшего.       Намджун меняет тактику. Резко меняясь местами, теперь уже он над Джином, нависает как непробиваемая скала, загораживает собой. Джин сцепляет ноги за его поясницей, сам шатко-валко прибывая в кресле. Младший Ким теперь сам управляет, быстрыми и резкими толчками заполняет полностью, долбит чувствительный комок нервов. А у Джинни от сверх стимуляции слезы текут по щекам. Он упорно закидывает голову назад, то отворачивается, чтобы его скала его слез не видела. - Не прячься, пташка. – жестко говорит, поворачивая к себе за подбородок. Нам говорит жестко, а слезы сцеловывает с предельной нежностью, упиваясь быстрым дыханием и частыми, надрывными стонами. – Тебе помочь, или как всегда?       В сексе с Намдужном, Джину помогать не нужно. Он кончает с ним даже не притрагиваясь к себе. Ведь младший знает всего его потаенные местечки, все слабые точки и очень умело на них давит.       Так и сейчас, Сокджин обнимает парня за шею и глубоко целует, посылая стонами вибрацию по чужому языку, сцепляясь с ним своим, будто пытаясь связать их в узелок. Джун изучил все повадки Джина. Поэтому, как только ноги сжимают бедра сильнее, а волосы еще сильнее оттягивает чужая ладонь, Нам быстро выскальзывает из Джина и обхватив ладонью два члена, проводит пару раз от головки до основания. Кончают вместе, один – со стоном низким, урчащим, а другой- всё также обнимая за шею, слегка потрясывается и быстро дышит.       Намджун подхватывает своего небокрылого на руки и относит в ванную.       После неторопливого принятия душа вместе, оба лежат на мягком диване, сплетясь ногами. Голова Джина покоится на мирно вздымающейся груди Джуна, а длинные пальцы лениво перебирают влажные, каштановые волосы. - Как жаль, что ты снял меня только на сегодня... – с грустью говорит Джин, потираясь щекой о грудь младшего. - Я снял тебя на всю жизнь, Ким Сокджин. – серьезно говорит Намджун, с нежностью смотря на макушку своего Джунни. - Что? – непонимающе поднял голову Сокджин, заглядывая в сверкающие фонариками глаза. - Выйдешь за меня, небокрылый? – тихо, осторожно говорит Нам, вытаскивая откуда-то сбоку синюю кожаную коробочку и показывает ее Джину, открывая перед самым его носом.       Колечко с аккуратным, синим сапфиром поблескивает в свете фонариков над их головами. Джин смотрит то на кольцо, то на ямочки Намджуна, то заглядывая в его горящие нежностью и лаской глаза. - Замуж...? – как ребенок спрашивает старший Ким. - А куда еще? Ким Сокджин, ты выйдешь за меня замуж? – более четко, с лезущей на губы улыбкой повторяет Намджун. И Ким Сокджин протягивает руку, на одном их пальцев которой, сразу же оказывается кольцо с переливающимся, синим камушком. - Выйду, буду твоим мужем, малыш. – приползая ближе и беря чужое, а теперь уже самое родное лицо в свои руки, шепчет Джинни в нескольких миллиметрах от губ напротив.