***
— Нет-нет, тупица, эту ленту нужно повесить на пять сантиметров ниже! Великий Я, а эту наоборот, выше! Ну что за болваны, ничего сами сделать не можете! — Такие вот речи часто гремят под каменными сводами, но ответа не находят. У обитателей замка уши лишь для виду, да и рта чтоб даже банально извиниться за свою оплошность нет: единственным слугам приходится виновато склонять голову или активно жестикулировать, дабы показать свое сожаление. Но и это не нравится всевышнему. Новое эхо, новые бранные фразы звучат из хладных уст, а на губах поблескивает корочкой замерзшая слюна — Что руками мотаешь, слюнтяй?! Немота не повод отлынивать от работы! И вновь однотонные подчиненные, состоящие из соевого соуса, словно трудолюбивые пчелы принимаются за работу. Недовольно потирая переносицу, Сушибожество махает на все рукой и засунув руки в карманы своих черных брюк, выходит из парадного зала. Какого черта он вообще старается его украшать, если никто это не увидит, и более того, через день нужно будет все переделывать под новый праздник? Почему праздники вообще бывают так часто?! А, ну на этот вопрос есть ответ — рисовый поправляет свои белые локоны, жалея о том что он самолично наделал столько дурацких торжеств. Все сейчас бесит, раздражает; вся эта вечная праздничная суета, ставшая повседневной, все эти мерзкие возгласы и крики, которые раздаются с улицы. Не выдерживая, бог открывает окно и выпрыгивает из него. Благо внизу находятся большие сугробы, а высота не превышает двух метров. Отряхивая свое великолепное одеяние и решая прогуляться по морозцу (все же красноглазый не настолько сильно восприимчив к холоду сейчас, как это было бы возможно), Сушик тенью проскальзывает к домам. Он таким никогда раньше не занимался — не смотрел на то, как и чем живут люди в его городке. Результат оказался слегка… Разочаровывающим. Даже толком и не отходя от дворца, около которого сновали люди, бог уже наткнулся на какого-то пьяницу, который, заблевав свой ранее белый наряд, был больше похож на мешок с тухлятиной. Скорчив рожицу, полную отвращения, ролл следует дальше, особо не вслушиваясь в гам города. Он режет по ушам, и лучшее, что можно сделать, так это полностью отключить мозг и заткнуть уши. И Сушибог так и делает. Он абстрагируется от мыслей, выруливая за угол, и конечно же совершенно неожиданно в огромном городе, подвласном лишь ему одному, чуть не сбивает с ног компанию жителей. — Прошу прощения, — бормочет он, но при этом его голос не звучит ни обеспокоенно, ни тревожно. Божеству плевать на тех, кто ему поклоняется. Для него, великого бессмертного существа они — лишь горстка сухих листьев, которые преют под его корнями, служа подпиткой в прямом смысле. — Ой, в-великий Сушибоже, это вы нас простите, — лепечет, кажется, девушка, покорно склоняясь перед его светлым ликом. Остальные следуют ее примеру. Это приятно, сомненья нет, однако они нарушили одинокую прогулку, из-за чего и без того испорченное настроение падает еще ниже. Фыркая, белек хочет уже проскользнуть, как тут вдруг высокий мужчина поднимает свою голову. — Не сочтите за грубость, великий Сушибог, но не могли бы вы позволить нам взять у вас автограф? — Он говорит весьма учтиво, только вот в зелено-ольховых глазах явно мелькает непокорность. Остается лишь посмеяться, что и делает рисовый, прикрывая клыкастый рот ладонью. Афтограф — где они только взяли такое слово — непонятное действие, но тем не менее побуждает интерес в душе, а потому ели заметно кивнув и сложив руки на груди, Сушик принимается ждать. В это время компания начинает суетиться. И не мудрено, ведь их правитель, их бежество на публику показывается только на праздники, да и то стоит на таком далеком расстоянии, на котором не видно даже отдельных черт лица. Первыми идут младшие. Они долго пихаются, но успокаиваются, и вынимая камеру из-под складок шубы, зеленоглазый делает быстрый снимок маленькой камерой. Затем он сам становиться рядом с Сушиком — бога обдает запахом рыбы, но он старательно держит лицо, сверкая клыкастой улыбкой. Фотоаппарат передается подружке, которая далеко не сразу жмет на кнопку, явно смущенная доставшейся ей ролью. Наконец и она сама становится под белым бочком, снимая с лица и головы вязанный ажурный платок. Волосы нежно-сиреневого цвета чуть спутанные и развиваются от ветра, и она, быстро их поправляя, слегка отходит. Ее нервозность сразу бросается в глаза, и преодолев рвотные позывы, божество притягивает хрупкое тельце поближе к себе ради удачного кадра. Сзади, прямо за их спинами, раскидывается Белый дворец, над головами плывут серые тучи, а внутри тел горит тепло: в Сушике целой нации, а внутри девчушечки жар жизни. Мужчина почему-то медлит, но в итоге фотографирует, молча подзывая к себе вновь укутывающуюся жительницу. Она быстро кланяется и смущенно перетекает из несильной хватки к своим, что-то тихо говоря сквозь шерсть. Когда они оба оборачиваются, чтоб что-то уточнить, помимо них на улице никого нет, а дети веселятся в снегу, опять поливая друг друга бранными словами.***
Собравшись вечерком этого же дня дома у одного из ребят, компания из пяти человек бурно обсуждала последующий план. — Вы точно уверены что это сработает? — Розмари, несмотря на то что ей было всего пятнадцать, была включена в команду по спасению города. Все таки ее умение творить хаос помогало очень часто, — Этот план звучит сложно. — Да чего там сложного? Придем, победим босса и уйдем. Качаясь на стуле, хрупковатый парнишка выглядел расслабленным. В самом деле, он не видел проблем — то, что они хотели сделать по его мнению было слишком просто даже для обсуждения и планировки. Что может быть проще убийства бога? Зеленоглазый мужчина раздражённо потер переносицу: — Кадвин, послушай. Если ты считаешь что все будет как в одной из тех твоих видеоигр, то я должен тебя разочаровать. Поджав губы и помахав рукой, Стерка оглядел сидящих за столом внимательным взглядом. Все они — Шёлк, Роузмари, Тофи, и даже Брони — все выглядели очень напряженными. Стерка встал. Поправил свою маленькую оранжевую накидку, смахивая с нее невидимые пылинки, и затем, положив руку на стол склонил голову. — Шёлк, я знаю. Я знаю что ты переживаешь по этому поводу, и я тоже — его голос немного дрогнул и он отвел глаза в сторону, смутившись. Обычно он не позволял себе много говорить, ведь его пацанский голос не сочитался с феминной внешностью, из-за чего часто возникали проблемы, но сейчас, в компании друзей он мог позволить высказаться — Но посмотри на нас. Мы много и упорно тренировались, даже достали чертову карту внутренней планировки, и. Не думаю, что что-то может пойти не так. — Да там наверняка Сушибог весь закостенел; он же выходит только для того чтоб речь праздничную сказать, и все — заржав, Броня дал пять Роузмари, прервав разглагольствования. Еще немного похмурившись, Шёлк кивнул. Никто не знал, что творилось в его душе сейчас, но когда раздалось тихое « Собирайтесь… ≫, никто не ослушался. Праздник начинался ровно через час, а идти до дворца нужно было минут сорок — стоило поторопиться, для того чтоб успеть на торжество. Фотография Сушибога, приколотая к стене, гневно сверкнула своими красными глазками под белыми ресницами.***
Праздник был в самом разгаре, когда им наконец удалось проскользнуть мимо пьянеющей толпы, в которой шла торговля Оксанкой. Тофу, грустно глянув в это месиво людей грустно хмыкнул — он был там же пару месяцев назад, до того как его вытащили, и сейчас все эти потные, вонючие тела казались ему противными. Шёлк, как главный, шел уверенно. Меч на его поясе выглядел опасно, поэтому все держались чуть поодаль. Прикоснувшись к двери, скрытой за гобеленом, изображающим сотворение Гипербореи, герои проскользнули внутрь, и Стерка закрыл за собой дверь, поправляя платок на голове. Звуки толпы притихли, и эхо умножало шаги в пустом зале, торжественно украшенном к празднику Создания. Все были притихшими. Даже Броня, обычно подшучивающий над любой ситуацией держал рот на замке. Он скучающе поглядывал в окна, обычно темные и занавешанные плотной темно-красными шторами, которые на фоне голубоватых стен выглядели крайне… Странно. Да и покрашены они были плохо: то тут, то там виднелись пятна неокрашенной ткани. Проведя по одной из них незаметно для остальных, Броня ужаснулся — на его руке остался след, пахнущий железом и землей. Он вытер его о ткань брюк, и бодро рванул за остальными, на ходу громко шепча: — Ребят, не примите меня за паникера, но занавески все в крови — Хватит Броня, мы знали на что шли, — В отличае от остальных, Стерка держалась более спокойно. Ее эта новость даже не покоробила — на лице отразилась лишь непонимание. Зачем кому-то красить кровью шторы? Она же будет вонять, и более того, не отстирается от материи. Но эти мысли развеялись, когда они поднялись на второй этаж, и столкнулись с соевым клоном, который нес на блестящем разносе какую-то склянку. Увидев людей он явно растерялся, но взяв бутылку за горлышко и разбив об стену замахнулся на нарушителей. Стекло сверкнуло, и свист, подходящий на раскат грома, предвещал скорый удар. Он должен был прийтись на голову замершего Тофу, но выступив вперед, его загородил Шёлк. С его щеки на пол капнуло несколько капель крови, а затем он нанес ответный удар мечом, вынутым из ножен. Располовинив клона наискось, он прикрыл раненую щеку, глядя на то как темный соус оседает лужей, растекаясь по полу. — Сушибоже, ты в порядке?! — Стерка тут же поскочила к старшему, пытаясь прикоснуться к порезу и вытереть багрянец, но его толкнула Розмари. — Дура! Мы идем убивать тирана, а ты вскрикиваешь его имя! Язык тебе отрезать мало! Роз, закончив говорить, стянула с головы бледного Тофу его платок и разделив его на части дала одну пострадавшему. Тот молча принял подачку, выдыхая. С меча на пол капало. С тряпки, быстро пропитывающейся кровью, тоже. Это было только начало, но они уже пострадали! И от кого — от какого-то уродливого чудовища, которое имело Его форму! Сжав зубы, Шелк отряхнул меч. Если дело так и дальше пойдет, к конечной цели они придут кусочками, в лучшем случае. Стоило сменить тактику, и придумать новую как можно скорее. Броня, поддерживая трясущегося Тофу под руку гладил его по волосам нежно, почти любовно. Стерка, пристыженая, молча потирала запястья, а Розмари недовольно пинала носком лужу, словно она могла дать ответ на вопрос. И ведь дала — в очередной раз мутя сою, она упала в нее носом из-за толчка зеленоглазого. — Быстро! Пачкайтесь все!***
Помешивая к кипящую в котле требуху, Сушибог хмурился все больше. Снующие силуэты, блестящие в свете огня вновь начинали его раздражать, и что было еще хуже — один из них задерживался, неся важный ингредиент! Алхимию рисовый не любил. Не любил он и ритуалы, которые непременно сопровождали это черное, неблагодарное и очень трудное дело. Но сейчас был особый случай, а потому засунув свою ненависть куда подальше, он стоял и вдыхал едкие пары. — Ну сколько его можно ждать?! — выкрикнул он, чуть не отпуская поварешку — Где этого черта соевого носит, свет бы его побрал? Силуэты нервно задергались, трепеща от страха. На одного из них, самого близкого, Сушик замахнулся. Замахнулся, и... Вручил ему ложку. — На. Помешивать строго по часовой стрелке в среднем темпе — и глядя в непроницаемое лицо, казалось, застывшего клона, он подошел и тыкнул в него — Исполнять сейчас же, тупица! Соевый агрессивно закивал, подбегая к котлу и чуть ли не влип в его край, пока божество направилось к выходу из алхимического зала. Он надеялся найти этого… Кошмарика, который осмелился остушаться его приказов, и пустить самого вместо нужного ингредиента, но блуждая по бесконечным пустым залам с высокими потолками Сушик убеждался лишь в одном. Нужного ему существа нигде нет. « Испугался и заранее спрятался? » — заглянув под один из диванов в никем не занятой гостевой спальне и сев на него, Сушибог задумался. Задумался, и тут же почувствовал, как пространство в одном из ближайших коридоров изгибается, проминаясь под искомым клоном. Даже не став вставать с дивана, Сушик обратил свою руку в сою, и сжав кулак проломил стену. Он склонил голову, и прикрыл красные глаза, так как ему даже не нужно было следить за замеревшим виновником. — Парень, где тебя носило? Неужели ты не понимаешь что за такое я тебя на сковородке в пар превращу? Но он осекся, когда услышал топот ног. Какая-то маленькая девочка с кинжалом наперевес неслась к нему, вся испачканная в его магии, и злобно скрежетая маленькими зубками. Мгновение спустя ее милая головушка с застывшей на лице эмоцией ненависти скатилась куда-то за пределы видимости. И все это на глазах еще четырех дилетантов своего дела, и некоторых из них Сушик даже в лицо узнал! Страх, боль и ненависть смешивалась в такую гремучую смесь, что бог ей просто упивался. Растянув рот в широкой ухмылке, прячущей острые зубы, он медленно встал. В нависшей тишине его туфли стучали по полу слишком громко. Непозволительно громко. — Посмотрим-посмотрим… Что у нас тут? — он прикинулся дурачком, вслух пересчитывая всех персонажей — Раз, два, три, четыре и… Ой, ну пятую уже можно не считать. Какой милый сюрприз! Пришли поздравить меня с праздником? Высокий мужчина, видимо все же являющийся главой шайки-лейки выступил вперед, держа меч перед собой. — Мы пришли покончить с твоим правлением раз и навсегда. Он сказал это неспешно, четко выделяя каждое слово, но божество это лишь рассмешило. Юнец, что готов отдать жизнь за идею и кучка подражающих ему: удивительно, что они вообще выжили! Хотя на самом деле нет, и смотря на их внешний вид Сушику даже стало стыдно за туповатость своих приспешников. Любой, кто измазывался в их соках для них равнялся своему, что явно нуждалось в доработке. Однако не сейчас. — Да ты что, правда что ли? — облакачиваясь на проломленную стену, с которой сыпались камушки, бог беспечно посмотрел на свои ногти, покрашеные белым — А я-то думал что вы на ча-ай ко мне заглянули… Видимо этот цирк надоел мужчинке, и он, сделав выпад вперед, наметил удар своего меча на бок правителя, желая разрезать его так же, как и копию. Но это не состоялось — Сушик просто откинул опасную, но бесполезную зубочистку в толпу ошарашенных придурков, видимо кого-то там задевая. Неяркую вспышку и пропажу одного человека в суматохе не заметил никто.***
Шелк был зол. На себя, на божество, которое улыбаясь выкашивало одного за другим его друзей, не давая продыху, и совершенно не щадило широкоплечного проигрывающего бойца. Щека саднила и довольно сильно подтекала, но это не равнялось с тем, что было на полу. Море крови. И не крови лже-бога. Шёлк всегда знал, что Сушик — та еще мразота. Но чтоб уклоняясь от ударов он умудрялся еще и неустанно подшучивать над ситуацией, нанося душевные раны, это надо уметь. Не выдерживая, устающий мужчина окунул свои пальцы в рану на щеке, и быстро начертил на лбу странный символ. Со всех сторон, помогая ему, из-под земли пробились ростки, собираясь в новый меч. Старый видимо остался погребен под остывающими трупами, и искать его не было времени. Рисовый, кажется, удивился — на секунду он замедлил свои движения, и это позволило сделать еще один рывок, наконец пронзая его в живот. Как и ожидалось, на белой одежке, расшитой дорогими цветными нитями, появилось темно-коричневое пятно. Взревев, бог вынул живой клинок, пуская фонтан из дыры, и им же подрубил ногу мечника. В полутьме замка, перепачканный в крови и с топорщащимися волосами, красноглазый бог был похож на черта. Падая на скользкий пол, Шелк успел подумать о том, что все это было глупо. Глупо надеяться на то, что кучка самодовольных подростков победит кого-то вроде Сушибога: могущественного и всесильного, живущего не одно тысячелетие. И смотря на то, как он надвигается, Шелковица сглотнул. Но отступать или как-то юлить перед смертью он не собирался. Приняв свой проигрыш, он расслабил дух, отпустил мысли прочь и закрыл потухшие глаза, готовясь к неминуемому. Однако даже спустя пять секунд все оставалось тихим. Нерешительно открыв глаза, длинноволосый непонятливо глянул на Сушика, который чуть ли не впечатывался в его лицо своим, внимательно рассматривая. Наконец он заговорил. Спокойно, без ужимок. — Ты — личинка Эко, верно? И это выбило весь воздух из легких Шелка. — Что?.. Я, — у него даже не получалось оправдаться, ведь под взглядом, внимательным и холодным, он ощущал себя еще более беззащитно. — Да. Да-а… — Как-то подтверждающе протянул бог, вертя в руке клинок из веток и травы — единственное, на что хватило сил, — Точно. Шелковица, верно? Шелк молчал. Говорить он не привык, и действия его служили языком. Но сейчас, после эмоционального и физического опустошения он не мог даже кивнуть. А Ему это и не требовалось. Показав острые клыки, напоминающие клыки собаки, Сушик одним плавным движением вогнал меч по рукоять в грудину воина, чувствуя как тот напрягается. — Передай своему папашке что мне… Было очень приятно набить тебе рожу. Тело Шелка начало подрагивать, а затем распалось на кучу гниющих листьев. Клинок поступил так же. Облокачиваясь на стену, ролл быстрым движением распахнул свои одежды. Рана была большая, и ее края росли, обрастая какой-то странной маслянистой коркой. Наружу выглядывали кишки, и поправив их, бог фыркнул. Органы были не задеты, и рана просто переставляла из себя дыру. Непонятно, чего этим хотел добиться тот пацан, но рана была не смертельной. По крайней мере не для такого существа, как Сусик. Если только… Собирая маслянистую субстанцию по краям и поднося ее к глазам, бог грязно выругался. Его палец почти сразу начало жечь, а внутри, в прозрачности, плавали маленькие серые точки. — Это че, спид???