Один день, смена планов и перерыв на сон

— Эй, Ким, отличная задница! — говоришь ты, как всегда почти неощутимо хлопая меня по вышеозначенной великолепной заднице, прекрасность которой можно, видимо, оценить даже через полотенце, которым она прикрыта, так как техника безопасности у нас дома не позволяет находиться у плиты голыми, даже когда мы просто варим кофе. — На себя посмотри, — отвечаю я, когда ты прижимаешься к моей спине и обнимаешь за талию. — Я не могу, у нас же всё ещё нет большого зеркала, — твоя рука перемещается к груди, и мои соски твердеют уже на подходе. — Давай уже заведём его. Это же одна из самых необходимых вещей. — Давай. А пока я буду верить тебе на слово, — и сразу после этого я чувствую, как меня лизнули между лопаток и поцеловали в шею. Я подозреваю, что это ты. Мой член разделяет эти подозрения и пытается удариться о ручку духовки. Уф, хорошо, что его защитило полотенце! И хотя ты ничего этого не видишь со спины, твоя самоуверенность позволяет тут же опустить одну руку и обхватить член через ткань. — Ты рад меня видеть? — Я не то что вижу тебя… — Да, давай использовать более точные термины. Так чему ты рад? — твои ладони уже снова на моей груди и моя очевидная лингвистическая одарённость куда-то исчезает, что понятно из следующей фразы: — Эмуфффлорвышшшссммммм. — И всё? — И тому, что ты меня сейчас трахнешь. — Как ты узнал? — По общему настроению всех присутствующих и твоей очевидной эрекции. — Так она же в соседней комнате. — Как будто я отсюда этого почувствовать не могу, — я выключаю плиту, где остаётся кофе, которому суждено остыть, разворачиваюсь и тут же попадаю в затяжной поцелуй, который прерывается лишь на мгновение, пока я подхватываю тебя на руки и буквально бегу в спальную, а ты почти не кричишь от страха. Не знаю, почему — в прошлый раз я же своим локтем ударился, а не тобой. По пути обнаруживается, что на тебе только моя футболка, и когда ты оказываешься на кровати, она тут же стягивается и мы снова целуемся, а ты нетерпеливо отбрасываешь совсем ненужное полотенце. Теперь мы можем беспрепятственно прижиматься друг к другу. Я постепенно сползаю ниже, целуя твою шею, плечи, значительно задерживаясь на груди, но неумолимо приближаясь к вульве. — Мы, кажется, хотели… — слегка хриплым голосом напоминаешь ты. — Но мы же должны следовать за всеми нашими желаниями, не так ли? А я сейчас желаю сосать твой клитор — и что, ты сможешь мне отказать? — Вряд ли… А член мой ты не желаешь сосать? — Конечно, желаю, что за странный вопрос, но мы не можем делать всё сразу, — логично говорю я, наконец-то оказываясь между твоих ног и присасываясь к области клитора, конкурируя в технике почти вакуумной стимуляции с лучшими устройствами, существующими на международном рынке. Похоже, тебе всё нравится, потому что твои пальцы скоро оказываются в моих волосах, чуть прижимая моё лицо к твоей промежности. Ты так увлечена, что не замечаешь, как я дотянулся до тумбочки и взял удобный диспенсер лубриканта. Внезапное развитие сюжета становится понятно только тогда, когда мой палец надавливает на вход в твой анус и ты немного отодвигаешься. — Но-а-а? — спрашиваешь ты. — Ты немного перепутал? — Да? Если ты скажешь да, я тоже скажу, что просто перепутал. — М-м-м-м-м… — Не самый определённый ответ. — Ну это как-то внезапно… — Да нет, я не собираюсь делать ничего глобального. Один палец. Но мой — что практически два твоих. — О-о-о-о… — Кей? — Да, окей. И композиция возвращается на исходную, где мои губы снова обхватывают клитор, а палец с обновлённым лубрикантом осторожно гладит вход в анус, постепенно увеличивая давление и не без труда попадая внутрь буквально чуть-чуть. Я отрываюсь, чтобы посмотреть на тебя и убедиться, что всё в порядке. Ты меня не пинаешь, так что я осмеливаюсь продвинуться на одну фалангу и ты, наконец-то, оставляешь отзыв: — Оу. — Что? Мне прекратить? — Нет. Это странно. Но ты не прекращай. И мой указательный палец чуть смелее, но ничуть не быстрее проходит вперёд (тут должна быть шутка, что не в перёд, а… но, конечно, её не будет, за кого вы меня принимаете!), чувствуя, что на него оказывается давление, но недостаточно агрессивное, чтобы напугать. Так как он единственный там пункт программы на сегодня, его выход продолжается до того момента, когда, скорее всего благодаря не ему, а сотрудничеству моего языка и вульвы, ты начинаешь издавать подозрительно громкие звуки, намекающие, что у тебя всё хорошо. Тем не менее, ты находишь в себе силы сказать: — Но… план… был не такой. — Так и сейчас ещё только утро. Давай, детка, я хочу, чтобы ты кончила, пока мой язык здесь. И палец тоже, — упомянутый палец осторожно движется наружу, но тут же возвращается обратно. И совсем скоро твои бёдра сжимают мою голову, ты тянешь меня за волосы и чуть выгибаешься навстречу, выдохнув, что любишь меня. Я подтягиваюсь к твоему лицу, и мы лениво целуемся между расслабленными смешками и пятью напоминаниями друг другу, насколько мы влюблены. Я уношу тебя полусонную в короткий горячий душ и возвращаю в кровать, даже не завернув в полотенце, так что мы засыпаем совершенно голыми, переплетаясь руками и ногами.

***

— Ты куда-то ушёл! — жалуешься ты, едва проснувшись и не обнаружив меня рядом. — Я недалеко, — тут же отвечаю я, усаживаясь рядом и целуя тебя в один закрытый глаз, потому что ты опять похожа на сонного пирата. — У меня ожидается кое-что грандиозное, так что я должен был посидеть у окна, подперев щёку ладонью, вздыхая и задумчиво глядя на проплывающие облака. Ну, или надо было всё-таки слегка подготовиться. Не беспокойся, на втором этапе подготовки мне удалось удержаться от хэппи-энда с самим собой, хотя ещё бы пара неосторожных движений… — О, так ты совсем готов? — ты обхватываешь меня руками за талию, подтягиваешься ближе и кладёшь голову на колени. Я глажу тебя по волосам, пока ты почти незаметно зеваешь. — Я вот готова прямо сейчас. — Нет, сначала ты должна поесть. — Не хочу. — Тебе нужна энергия, иначе как ты собираешься fuck my brains out? — Я поняла только fuck, но да, наверное, стоит подкрепиться для этого, — ты отрываешься от меня и тянешься за футболкой и в этот момент я успеваю чмокнуть тебя в правую ягодицу, из-за чего ты жалуешься, что снова можешь так забыть про еду. Но это невозможно, когда я постоянно об этом напоминаю. Поздний завтрак гармонично сочетается с попытками работать. Потом мы перемещаемся на кровать, где, сидя в разных концах, пытаемся отвечать на сообщения тем странным людям, которые всё ещё пользуются почтой, но всё чаще твоя ступня касается моей ноги, трётся об неё и пару раз добирается до начинающего проявлять заинтересованность в происходящем члена. В конце концов я бросаюсь к тебе, нависаю, опершись на руки, и начинаю медленно опускаться, замерев всего в паре сантиметров, так что я буквально чувствую, как мы начинаем вибрировать при приближении друг к другу, и странно, что вокруг не начинают взрываться лампы и электроприборы со слабыми стабилизаторами напряжения. Долго находиться на расстоянии вытянутого языка невозможно, так что очень скоро мы целуемся так, будто не делали этого несколько месяцев, попутно избавляясь от одежды, которая зачем-то оказалась на нас. Как-то в процессе ты оказываешься сверху, уверенно засовываешь колено между ног и берёшься за член, которому и так всё нравится, а когда ты спускаешься ниже и обхватываешь губами головку, он приходит в окончательный восторг. Не теряя времени, твой большой палец уже гладит вход в анус, я подбрасываю тебе лубрикант, попутно сообщая, что уже вмазался, так что от тебя понадобятся минимальные усилия. Так как у тебя занят рот, ты не отвечаешь, но одновременно с тем, как член оказывается в контрастно холодной среде, твой большой палец проникает внутрь, чуть надавливая вниз, а язык движется по всей длине ствола, прежде чем окружить вниманием головку. — Я думаю… думаю, я почти готов. — Я ещё не готова, — отвечаешь ты, на секунду отрываясь. — Помочь тебе подготовиться? — Давай. Я достаю из ящика быстрого доступа необходимое оборудование и надеваю его на тебя. Это действие никогда, никогда не перестанет быть дико сексуальным. Неудивительно, что почти сразу твой член оказывается у меня во рту… ну, его же надо довести до нужной температуры, что вряд ли объясняет настолько долгое облизывание и заглатывание, но никто не против, ты не выглядишь скучающей, а наоборот, смотришь на меня весьма одобрительно. Наконец, я вспоминаю, что предстоит дальше и добираюсь до тебя, чтобы поцеловать, а потом наклониться к уху и прошептать: — Ким… Я чувствую, как ты покрываешься мурашками и еле слышно спрашиваешь: — Что? — Возьми меня. Это приводит к взрыву хохота и одновременному перекатыванию, от которого наши члены сталкиваются, но ты как опытный сертифицированный top уже тянешься за подушкой и подсовываешь её мне под зад, что однозначно говорит о твоём намерении совершить акт любви в благопристойной миссионерской позе, как и подобает благочестивым супругам. Я тут же с готовностью раздвигаю ноги и завороженно наблюдаю, как ты наносишь лубрикант на свой член, скользя по нему медленными движениями. Очень ме-е-е-едленными… настолько медленными, что меня начинает слегка подбрасывать, и я пытаюсь пока взяться за член, чтобы отвлечься, но ты отводишь мою руку и присоединяешь к нему свой, после чего твоей ладони уже не хватает, чтобы обхватить их вместе, и нам приходиться работать в команде. Вторая твоя рука при этом гладит мою грудь, так что не приходится долго ждать того момента, когда моё дыхание учащается, я прикусываю губу и начинаю постанывать. Ты, наконец, решаешь, что я достаточно ждал и подводишь свой член к месту, которое уже давно его ждёт. При первом же движении я покрываюсь потом и мои руки сжимают твои бёдра, грозя оставить синяки. Ты останавливаешься, с беспокойством смотришь на меня, но я только киваю и сам чуть двигаюсь навстречу. После третьей остановки мы начинаем целоваться и в это время ты полностью оказываешься внутри. Ты чуть приподнимаешься, я пытаюсь отдышаться, закрываю глаза и чувствую, как ты гладишь моё лицо и шепчешь, что любишь меня. У меня перехватывает дыхание и почти наворачиваются на глазах слёзы, так что чтобы не растрогаться окончательно, я говорю: — Ну вот и пришло время трахаться! Действуй! И ты действуешь, выходя и возвращаясь короткими толчками, которые не дают простате прийти в себя, но и не гиперстимулируют её. С каждым движением я издаю звуки, которые, кажется, становятся всё громче и всё непристойнее, что ставит крест на идее незатейливого выполнения супружеских обязанностей. — Лия, детка, ты достаточно поработала, давай сейчас я, — говорю я, прежде чем оказаться сверху и насадиться на твой неутомимый член. Я беру в руку всё, что может заслонить тебе обзор на происходящее, и ты можешь наблюдать, как сначала медленно, а потом всё быстрее твой пенис входит в меня до самого конца, создавая чувство наполненности и единения с тобой. Перед глазами появляется туман, разрезаемый вспышками, и я феерично кончаю, почти не притронувшись к своему члену и только пытаясь не слишком заляпать тебя, но не гарантирую, что у меня получилось. А если учесть, что сразу после этого я падаю на тебя, эти усилия были напрасны. — Ты невероятна, — еле ворочая языком, говорю я. — Сам ты невероятный, — отвечаешь ты, после чего ни один из нас не пытается отрицать собственную невероятность, но остальное приходится сообщать при помощи ленивых движений рук и поцелуев куда придётся.