captains and triangles

— Так хочешь к своему алхимику, м? А смог бы он трахать тебя вот так? — сквозь сбившееся дыхание рычит мужчина. Кэйа сжимает ладонь на горле путешественника, толкаясь в него грубее и глубже. Молочно белая шея кажется такой хрупкой и нежной — сожми сильнее и сломается. Капитан кавалерии очень не против это проверить. — Нечего ответить, маленькая шлюха? — не дождавшись ответа, Кэйа прижимает Итэра за шею ближе к себе, выбивая из златокудрого мальчика новые стоны и скулёж. Капитан кавалерии постепенно закипает от злости, кусает нежную кожу за ушком и терроризирует шею Итэра. Кэйю распирает от гнева и похоти. С одной стороны он устал быть подушкой для слез, выслушивать сопливые любовные переживания путешественника и оказывать поддержку, в то время как самого душит ревность. А с другой стороны его сводило с ума безумное желание позаботиться о пташке, так доверчиво прижимающейся к нему, доставить Итэру настолько сильное удовольствие, чтобы он и думать забыл о своём алхимике. — Я хорошенько трахну и разведу тебя сегодня. Скажи, детка, зачем тебе этот девственный учёный, когда есть я? Мы были бы такой хорошей парой, я бы так хорошо заботился о тебе, пташка… останься со мной, Итэр, разреши мне любить тебя… — Кэйе снова сносит крышу, когда он начинает шептать весь этот бред Итэру на ухо, не контролируя себя, продолжая грубо и резко толкаться внутрь мальчика. Итэр уже несколько раз ему отказывал, но капитан кавалерии как будто не может смириться с тем, что на его чувства снова не отвечают взаимностью. В конце концов они просто возвращаются к исходной точке: Кэйа затаскивает путешественника в постель, а путешественник выкрикивает не его имя. Итэр знает, что это неправильно. Он чувствует себя шлюхой от того, насколько грязные их отношения с Кэйей. От того, насколько у капитана огромный член и от того, насколько Итэру нравится этот член принимать. Ему хочется совсем другого — обнять светловолосого алхимика за шею, играть пальцами с мягкими пушистыми прядями и смотреть в лазуритовые глаза, пока не продрогнет насквозь. Но чувство вины, отвращения и стыда оказываются слабее чем то удовольствие, которое дарит ему Кэйа. Почему-то низ живота Эфира приятно гудит, когда он позволяет Кэйе брать его так — как будто у них есть надежда на будущее, как будто Итэр не влюблён в Альбедо до конца жизни, как будто Кэйа надежный партнер, умеющий любить… Итэр каждый раз сдаётся капитану, подкупаясь его смуглой кожей, красивым лицом и сильным телом. Альбедо не нужна шлюха, зато Кэйа от этой шлюхи без ума. — Пожалуйста, Кэйа, сильнее, сильнее… — у Итэра язык заплетается, когда он пытается промычать что-то сквозь вырывающиеся стоны и нытьё. Вероятно, он даже не вспомнил бы, как его зовут, если бы его об этом спросили. Единственные доступные ему сейчас мысли — это «Кэйа», «пожалуйста» и «сильнее». Капитана это устраивает, приятное удовлетворение от осознания собственной власти разливается по телу. Возможно, сердце Итэра ему и не принадлежит, зато тело путешественника сейчас полностью в его распоряжении. Кэйа замедляется, толкаясь особенно глубоко в маленькую задницу и фиксируя член прямо над простатой, заставляя путешественника хныкать и извиваться в попытках насадиться ещё глубже и получить трение. Перед глазами маленькой блондинки взрываются разноцветные фейерверки удовольствия. Кэйа перехватывает его шею и ещё раз приподнимает Итэра за неё вверх, прижимая к себе. Наваливаясь на его нижнюю часть тела своей, не давая двинуть бёдрами. — «Кэйа пожалуйста…» что? Ну же, скажи это, пташка…. Чего бы тебе хотелось? Скажи это, солнце, скажи, что я лучше него, скажи, что ты хочешь остаться со мной?.. скажи это… Кэйа двигает бёдрами, ещё раз задевая простату Эфира. Он знает, что это обращение в пустоту. Знает, что глаза Эфира сейчас затуманены похотью, и трезвости в нем ну одна доля процента от силы. Но он все равно зачем-то сильнее прижимается к золотому путешественнику, утыкается носом в чужое ухо и тяжело, жарко дышит, обжигая нежное местечко. Итэр сейчас готов сказать все что угодно, в попытках преследовать свое крышесносное удовольствие. Он вздрагивает под Кэйей и задушенно всхлипывает, не прекращая извиваться ни на секунду. — нгхххх мм аххх Кэйа! да, да, да! пожалуйста, Кэйа, пожалуйста… — Скажи это, детка, скажи что я лучше него, и я дам тебе то, что ты хочешь… давай же — Ах, да! да, да! ты лучше него, ты лучше, ты намного… ах, ты такой большой, Кэйа, пожалуйста! — Скажи, что любишь меня больше чем его… — Я так люблю тебя, я очень люблю тебя, Кэйа! Я люблю тебя намного больше чем…. нгхм ах! — В этот момент капитан кавалерии срывается с цепи, начиная двигаться в Итэре с новой силой, сжимая его мягкие бёдра, ручки, ножки, запястья и талию до синяков, кусая за шею, лопатки и плечи, заставляя рыдать от удовольствия. Он попадает четко по простате с каждым толчком, вознося Эфира до небес. И когда они оба на грани, отделены от оргазма долей секунды, Кэйа разрешает себе ненадолго поверить в эту сказку — в то, что Эфир может любить его так же сильно и искренне, как Кэйа любит самого Эфира. Мысль о взаимности доставляет капитану столько удовольствия, что он изливается внутрь блондина, наполняя его внутренности своей спермой и оставляя пульсирующий член внутри в объятиях гладких стеночек. Он прижимается со спины и целует Эфира во вспревшие шею и лопатки Эфир под ним задыхающеся дергается, пытается справиться со своим подступающим липким и сильным оргазмом. Его трясёт, а мокрая дырка пульсирует вокруг члена Кэйи, пытаясь доить его напоследок. Итэр чувствует себя таким беспомощным и уязвимым — на долю секунды перед оргазмом он тоже разрешает себе поверить в сказку, где все счастливы и любят друг друга. Поэтому с его губ срывается тихое, но звонкое — Альбедо! Альбедо…