8 долек мандарина

— Правда, здесь всего восемь долек, — Дорошенко пожал плечами, — Наверное, кто-то из нас здесь лишний. Неловкое молчание ребят нарушал треск костра. Игорь, конечно же, сразу подумал на себя. Люда в недоумении смотрела на именинника. — Тибо! Мне кажется, у тебя была аллергия на мандарины! — Кривонищенко попытался разрядить обстановку. — Ничего подобного! Наглая клевета! — Коля рассмеялся. — Пусть тогда все решит слепой жребий! — Криво вскинул палец вверх. — Я предлагаю исходить из заслуг перед коллективом! Точнее из их отсутствия, — Тибо склонил голову. — Вот наш любимый завхоз, до сих пор не заштопала дырку в палатке, чем не повод лишить еë удовольствия? Улыбка с лица Люды тут же пропала, а на душе заскребли кошки. Зина глянула на девушку, пытаясь понять, поддерживает она шутку или уже злится. — Но… Но я вообще-то этот мандарин в своем рюкзаке с самого начала несла. Знаете что? Ешьте его сами, — произнесла она с улыбкой и резко встала, направляясь в сторону палатки. — Люд! — разнеслось со всех сторон костра. — Люд, ну я же пошутил! — Коля аж вскочил и крикнул это громче всех. Люда залезла в палатку и вытащила иголку и катушку ниток из кармана своего рюкзака, вновь вышла на мороз и скрылась за палаткой, находя дыру. По щекам покатились слезы. За что ж с ней так? Иголка резко вошла в палец, заставляя замычать и отдернуть руку. Дубинина заплакала еще горше, а кровь с пальца облизала. — Ну ребят, чего ж вы… — Зина оглядела мальчишек и качнула головой. — Зин, ну мы же шутили! Она ж вон, улыбалась даже. — Вы будто Люду не знаете… — Колмогорова встала, отряхнула штаны и пошла к палатке. — Ты спать? — крикнул ей вслед Криво. — Может вернусь ещë. Не теряйте, — в ответ крикнула Зина и ускорила шаг, скрываясь за палаткой. Она в темноте еë еле нашла, лишь по всхлипам обнаружила. Заметила кровь на пальце и слезы на щеках. — Людочка, ты чего? — Зина встала на колени рядом с ней. — А чего они? Палатку вот зашиваю, а то ведь будут продолжать, — она шмыгнула носом, продолжая зашивать. — Ну ты ж их знаешь, Люд, они не со зла, — она провела ладонью по Людиной спине, а затем подвинулась ещë ближе, касаясь рукой влажной щеки. — Лицо-то отморозишь, — тихо усмехнулась, продолжая гладить кожу большим пальцем. Людмила старательно не обращала внимания, хотя так хотелось. Она всë еще всхлипывала и дрожала, но уверенно сшивала плотную ткань, закрывая дырку. Зинка всегда оказывалась рядом, когда было нужно. Она никого не оставляла еë одну, всегда поддерживала и… Любила. Зина любила свою чудесную светловолосую Люду. Любила не так, как привыкли все, а особенно. Непонятно для многих. — Эй, Люд. Смотри, — Колмогорова протянула ей свою дольку мандарина и улыбнулась. — Это твоя, Зин… Ешь, — шмыгнула носом и махнула рукой. — Ну чего ты. Это ж я, — она склонила голову. — Люд, — Зина легонько тряхнула девушку за плечо и вынудила повернуться к себе. — Я не буду, Зин. Спасибо, — Людмила кивнула и сунула моток ниток в карман куртки. — А если ты съешь и оставишь мне половинку, м? Будет справедливо, — Зинаида уверенно закивала, изо всех сил пытаясь убедить девушку. Люда шумно вздохнула, выпуская клубок пара прямо подруге в лицо, мол сдалась. — Ура! — Зина расплылась в задорной улыбке и сунула дольку мандарина девушке в зубы. Люда зажала половину и подвинулась ближе к Зине, позволяя той откусить вторую половинку. — Спасибо, Люда, — Зина улыбнулась и укусила половину. Кислый сок брызнул прямо в рот, а несколько капель покатились по губам. Зина долго не думала и тут же прижалась губами к холодным губам Люды, которые были кислыми от мандарина. — Зин, — Дубинина немного отстранилась и взглянула в глаза напротив. — П-прости, — Зина вдруг задрожала, а глаза опустила. — Да перестань ты, — она усмехнулась и подвинулась ближе, касаясь губами холодной Зининой щеки. — Ну их, этих мальчишек, пойдем в палатку? — Идëм, конечно, — Колмогорова резко вскочила, отряхнула колени и обошла палатку, заползая в нее. Люда улыбнулась сама себе, мечтательно потерла губу и пошла следом. В палатке было тепло от печки, которая висела прямо посередине, конструкция, которую Гося придумал. Зайдя в палатку она обнаружила Зину, которая уже разделась и писала что-то в своем дневнике. — Зин, а расплетешь мне волосы? Заплетешь что-нибудь полегче, а то голова совсем устала, — она стянула шапку и начала раздеваться. — Конечно, Люд, — Зина кивнула с улыбкой и тут же прибрала свой блокнот обратно в рюкзак. Дубинина уселась перед девушкой, а волос тут же коснулись Зинины тонкие пальцы. Она мягко расплела тугие косы, а от светлых волос запахло дымом от костра. — Зин, спасибо тебе за мандарин, — она тихо усмехнулась и запрокинула голову, чтобы увидеть Колмогорову. — Да не за что, Люд. Ты же знаешь, что мне ради тебя ничегошеньки не жаль, — Зина улыбнулась и кончиком пальца щелкнула по носу Люды. — Волосы уже костром пропахли, чувствуешь? — Чувствую, — она выпрямилась и подвинулась ещë ближе, оказываясь практически между Зининых ног. Зина гладила мягкие светлые пряди, не желая заплетать, ведь он были так красивы в распущенном состоянии. Она так давно не видела Люду такой, ведь почти все время у неë были тугие косы, чтобы волосы не мешали. — Хотя… — Дубинина поймала руку Зины и развернулась к ней лицом. — Передумала? Люда кивнула, положила ладонь на щëку Зины и подвинулась ближе, вглядываясь в глаза. Зинаида Колмогорова девушка невероятной красоты. В неë, кажется, был влюблен каждый мальчишка из УПИ, который только встречал еë в коридорах. И не только мальчишка, а ещë и чудесная Люда Дубинина. Как так случилось? Только самому богу известно. — Не серчай на них, Люд, — Зина улыбнулась. — Не буду, — она улыбнулась в ответ, а кончиками пальцев другой руки коснулась красных ленточек в косичке Зины. — В тепле в сон клонит. — Мальчишки не потеряют? — Я им отчиталась. Люда подвинулась ближе и осторожно, опасаясь, коснулась Зининых губ. Прохладные пальцы Колмогоровой запутались в пшеничных волосах Людмилы. Поцелуй вышел нежным, несмелым, аккуратным. Трепет и запинающееся на каждом ударе сердце. — Мальчишки могут в любой момент прийти, — шепнула Зина, из-под ресниц рассматривая идеальное лицо Люды. — Ещë один поцелуй, можно? Должна же за мандарин тебя отблагодарить. — Только один, — Колмогорова улыбнулась. Людмила тут же вновь прижалась к еë губам, а затем оставила поцелуй на обмороженном кончике носа. — Люда! Один! — Зина звонко засмеялась и свалилась на одеяло. — Один! — она оставила поцелуй на щеке, а затем резко прилегла Зине на грудь. Колмогорова подтянула другое одеяло, накрывая обеих. Стены палатки содрогались, было слышно свист ветра и треск костра, а ещë галдеж ребят и звуки мандолины. Люда кончиками пальцев перебирала ленты в темных косах Зинаиды и слушала еë дыхание, которое через несколько минут стало спокойным и размеренным. Рука Зины под одеялом лежала на талии Людмилы, хоть и спала, но к себе все равно пыталась прижать. — Доброй ночи, Зин, — Дубинина улыбнулась, выключила фонарик и подтянула одеяло повыше, зарываясь носом в свитер Колмогоровой. Казалось, что где-то под носом всë еще пахло тем душистым мандарином, которым так любезно поделилась Зина.