Я нашел свой покой в тебе

Машина ехала легко, спокойно и достаточно тихо. Впервые за долгое время можно было расслабиться в таком транспорте. Уж точно не стоило переживать за свою безопасность, если ты едешь в автомобиле, где за рулем сидит столица твоего нового государства. Да и при чем не какого-нибудь, а Российской Федерации. Почему-то вспоминались времена, когда на земли Донбасса ступала нога Российской империи и при виде ее на сердце проливался бальзам на душу, хотя не скажешь, что она было шибко хорошей персоной, но все-таки ее заслуги все же были. Однако из этих мыслей вывел голос Михаила Юрьевича Московского, нового так называемого босса и главного для Донецка и Луганска. - Впрочем, мне вам толком сказать нечего, скажу лишь то, что мне лучше не грубить, попросить можно что-то по-человечески, Ростову не докучать, все решать сразу или с самой Русланой Владимировной или обратиться ко мне через Крым, - коротко сообщил Москва, включая левый поворотник и выезжая в центр Донецка. Кирилл все это время смотрел в окно, наблюдая за мимолетными силуэтами. Можно подумать, что он думаем о жизни и бытие, но на самом деле его голова пуста для того, чтобы думать на сложные темы. Богдан в это время погладывал на Михаила Юрьевича, внимательно слушая то, что он говорит. Удивлял тот факт, что первопрестольный настолько хорошо ориентировался в незнакомом городе. Даже порой Кальмиус так хорошо не мог найтись у себя же дома. Хотя что там говорить, пожалуй Москва уже научен опытом. - А можно узнать, куда мы едем? – поинтересовался внезапно Ольховко, скрестив руки на груди. Переведя на секунду взгляд в зеркало заднего вида, Миша быстро просек бинты на руках этих ребят. Выдержав паузу и сосредоточившись на дороге, Московский ответил, что они едут на данный момент к нему. Парни ничего не ответили. Богдан повернул голову к Кириллу и положил свою ладонь на его колено. Взгляд был его достаточно обеспокоенный и ощутив его на себе, Луганск посмотрел на своего партнера с улыбкой, дабы внушить младшему, что все хорошо и их не тронет, а также накрыл своей ладонью руку Кальмиуса. Богдан успокоился. Дорога заняла пусть не все сутки времени, но достаточно много. Приехали они к главному отелю Москвы весьма поздно. Миша сопроводил их в подготовленный номер, планы на завтра уже были рассказаны ранее в машине, но столица любезно напомнил про встречу с Русланой Владимировной Российской. Донецк и Луганск понятливо кивнули и пожелав спокойной ночи Москве, попрощались с ним до завтра. Михаил оперативно все сообщил России, а парни начали селиться в номер, ведь тут им быть всю неделю. Покупавшись, переодевшись, сменив грязные бинты на чистые и стерильные, Луганск уже собирался ложится спать, как вдруг его неожиданно со спины обнял Донецк. Глупо было подумать, что это мог быть кто-то другой, ведь они одни в комнате. Только он и Богдан. - Что такое, радость моя?- приложил свою ладонь к зарывшейся в шею голове и огладив немного почесав висок. Богдан прижимал его не сильно крепко, дабы не причинить боль. Однако блондин все ощущал, прекрасно понимал, что чувствует сейчас его партнер, с которым он уже давно бок о бок, плечо к плечу. Он сам испытывал такие эмоции, только не знал, как правильно их выразить, поэтому и старался оставаться таким спокойным, в отличие от друга. А может и не друга вовсе. - Я…я так долго ждал этого умиротворения…этого спокойствия и тишины в нашей жизни, - голос предательски дрогнул, выдавая с потрохами то, что готов разреветься. Кирилл понимал это. Развернувшись лицом к Кальмиусу, забинтованные руки огладили острые черты лица, а собственная улыбка согревало больное сердце, ведь сейчас она появилась с искреннем желанием помочь, успокоить. Донецк сглотнул и бегло вытер влажные глаза, показывая то, какой он герой. Мужчины ведь не плачут, тем не менее они оба понимали, что это бред и героями им сейчас не нужно быть. Кирилл поддался вперед, навстречу и приблизился к губам темноволосого. Младший же уложил свои руки тому на бедра и замер в ожидании чего-то. Сердце перестало бешено биться из-за наплывшей паники, а дыхание восстановилось. Как ни как, а с ним были некоторые проблемы. Не хуже чем с глазом, но все-таки были. Тот самый момент, когда они были полностью в тишине. Они смотрели друг другу в глаза и изучали друг друга снова. Словно встретились в первый раз в жизни, но знали о друг друге снова. Прям как тогда, в имперские времена. Их руки сплелись в замке, а губы настойчиво столкнулись с друг другом. Пара шагов до стенки и прислонившись к ней спиной, Ольховко расцепил одну из рук и дотянувшись до выключателя, ловко клацнул. Свет в комнате погас. Шторы не слишком плотно закрывали окна и света полной луны вполне себе хватало для видимости. Богдан подхватил на руки своего партнера, все также страстно и чувственно целуя его в губы, умудряясь еще и время от времени прикусывать и оттягивать, прибавляя эффекта. Сейчас они словно начали дышать снова друг другом, ощущать эту близость, которую давно-давно забыли. Сильные руки младшего усадили блондина на подоконнике. Поцелуи перешли на шею, оставляя за собой влажную дорожку. Благо Луганску еще не приходило в голову заматывать шею на ночь бинтами, попросту прятав эти уродливые шрамы от белоглазого коллеги. Губы мягко обхватывали кожу шеи и втягивали, обязательно оставляя после себя слабое пятно или же красную крапинку. Все же кожа нежная, легко оставить след, который будет проходить долгое время. Это Донецк планировал сделать позднее. Сейчас его мысли заняты другим. Одежда уже вскоре полетела куда-то на кровать, небрежно ложась на белом одеяле. По началу Кирилл отказывался даже майку снимать, но взглянув в окно он понял, что их с такой высоты может только вертолет заметить, да и то в случае раннего облета территории. Поэтому он расслабился и когда остался лишь в трусах, принялся раздевать младшенького. Когда они оба были уже только в нижнем белье, они продолжили целоваться, впуская во рты языки, сплетая их и смакуя губы. Касания становились все более особенные, приятные, горячие, требовательные. Поцелуй более развязнее, влажнее. Руки Богдана быстро сместились вниз, оттягивая резинку боксеров блондин, а тот и не сопротивлялся, позволяя взять власть над собой. Донецк словно терял самообладание, прикусывая соски, оставляя метины на груди, беспорядочно сжимая бедра Луганска и прижимая его ближе к себе, хотя казалось бы, куда ближе то еще. - Малыш, я готов, можешь не тянуть…- едва высказал Кирилл, прикрывая рот ладонью и зарываясь свободной рукой в шелковистые волосы Богдана. Зубы ухватили бусинку соска и Богдан остановив свой порыв поднялся до лица возлюбленного, целуя его кратко в губы. - Если что, останавливай меня, хорошо? Я не хочу, чтобы ты ощутил боль в теле из-за меня, - монотонно пробормотал младший и раздвинул ноги своего милого Луганска. Лубрикант был подготовлен за ранее. Видимо Кальмиус все спланировал, чтобы не было лишних телодвижений. За это его похвалил Ольховко. Точнее успел похвалить, прежде чем на его член и колечко мышц стекла жидкость и он мелко задрожал от мурашек, пробежавших по коже. Больше слов не последовало, но Богдан был доволен тихим вздохом, когда его средний палец полностью погрузился во внутрь. Блондин закрыл глаза и протяжно выдохнул. Фаланги пальца то размерено погружались, то медленно покидали пространство. Пальцы у этих двоих по природе длинные были, от того шатен весьма быстро смог нащупать простату. Касаясь ее, Богдан спровоцировал на реакцию Кирилла, который едва сдержал стон, но не сдержал свои ноги, попытавшись их свести вместе. Это определенно понравилось Кальмиусу. Растянувшись в улыбке, он продолжал ласкать стенки и тот комок нервных окончаний, заставляя блондина извиваться на подоконнике от приятных ощущений. Луганск очень мужественно сдерживал себя и самое громкое что он выдал за все время это скулящий от удовольствия стон, запрокинув голову назад и выгнувшись колесом. Благо поверхность позволяла полноценно опереться об окно и все также держать ноги раздвинутыми. Ласки продлились то достаточное количество времени, когда зеленоглазый привык к трем пальцам внутри себя. По члену уже стекал предэякулят тонкой струйкой, а сама плоть подрагивала, прося ей тоже уделить внимание. Но Богдан оставил такую возможность на немного позднее время и Кирилл это понимал. Он прочитывал каждое движение и он определенно мог знать на перед что собирается сделать его свет очей. Но он не обрывал, не комментировал, просто довольствовался тем, что имеет сейчас. Тяжелые руки подвинули тело Луганска ближе. Колени оказались закинутыми на плечи. Пришлось немного сдвинуть корпус в сторону, чтобы не ударится не дай Бог головой об большое окно. Брюки быстро оказались расстёгнуты и приспущены вместе с трусами. Член, налитый кровью, уперся в промежность голубоглазого блондина. Ох, до чего же красивый был у него вид. Лежит на поверхности чистого подоконника обнаженный, прикрывает рот пальцами, на лице горит румянец, а сам чуть выгибается прикосновениям. - Войди в меня, Богдаш…- трепетно и ласково попросил Кирилл Глоток, спокойный смиренный выдох и смазанный в своей же природной смазке член начал погружаться внутрь с расстановками. Ольховко прикрыл глаза и прерывисто шумно выдыхал горячий воздух. Руки тщетно прикрывали губы в попытках заглушить стоны. - Кирюш, я внутри тебя…скажи, великолепие мое, тебе не больно? – поинтересоваться все таки нужно было, а то знает Богдан партнера своего. Привыкнув спустя пару минут к заполненности, на бледном и столь красном лице от смущения расцвела улыбка. Руки отлипли от рта и потянулись к лицу напротив. Кальмиус наклонился значительнее ниже, позволяя обнять свою голову и спустить смешок, понимая, что все лучше чем в порядке. Толчки начали принимать ровный темп, вскоре набирать скорость, сопровождая отрывистыми стонами, полу вздохами и кряхтением, а после любовь переросла в непреодолимую страсть. Стоны стали громче, но все-таки из за привычки не громче чем спокойная речь, но для них это было вполне достаточно, чтобы оба понимали, что все происходящее это та еще благодать их времяпровождения вместе. Пот стекал по их телам и лицам, в комнате обстановка накалилась и стало еще жарче, температура явно превышала дозволяемых меток для комнатной, но им было все равно. Толчки продолжались, каждое задевание простаты приносило море удовольствия. Стенки ануса невольно слегка сжимались, а на глазах наворачивались слезы. В один момент Богдан взял тело своего принца на руки и уже удерживая его за ягодицы шел к завершению. Кирилл сразу запрятал свое лицо в его шее, крепко обхватил его спину и шею руками, а бедра руками. Последние несколько толчков и удачно уперевшись в простату Донецк излился внутрь. Тело блондина задрожало так, будто его параличом взяло. Но через несколько секунд он испачкал своим семенем торс возлюбленного. Широкую и сильную спину Богдана жечь начало уже после того, как их двоих отпустил оргазм. Стоит отметить, ноготки у старшего были весьма травмоопасные. Но одноглазого это не смутило. Тела ослабли, но кто Донецк такой, чтобы не донести Кирилла до кровати, что, собственно он и сделал. Уложив на кровать ватного блондина и присев рядом, Кальмиус внимательно следил за поведением лежачего. Но все его опасения было напрасны. Ровно до того момента, пока голубоглазый сладко не потянулся, не нырнул под одеяло и обняв подушку кошачьими глазками не взглянул на темноволосого. Подмигнув, Богдан понял, он все сделал так, как они оба хотели и Кирилл точно остался доволен. Выдохнув, одноглазый республиканец улегся рядом с светом очей своих и заключил его в ответные объятья. - Значит мы пара? – задал немного неудобный вопрос Богдан, понимая, что он тут вообще лишний, но слово не воробей, вылетит, сыщи его где хочешь. Луганск изменился в лице. Молчание. Искра. Буря. Безумие. - КИРЮХ, НЕ НУЖНО ПОЖАЛУЙСТА, МНЕ БОЛЬНО, Я ТЕБЕ БЛАГАЮ, ПРИПИНИ, Я ІДІОТ, ЗНАЮ(я тебя умоляю, прекрати, я идиот, знаю) На следующее утро, часов в 11 к мальчикам пожаловал Крым. Ничего удивительно тут нет, он их сопровождающий и на всякий случай переводчик, а то были моменты когда они пусть даже на суржике что-то скажут, а Руслана Владимировна в конвульсиях бьётся, пытаясь понять, что от нее хотят. - Я стесняюсь спросить…а что с твоей шеей и почему Кира в тебя бутылку пытается вкрутить, - вежливо и абсолютно спокойно произнес Крым. - Да так, я просто задал вопрос: пара ли мы? – неловко ему ответил Богдан - То есть сто пятьдесят лет тебе не хватило этого понять, я правильно тебя понял?