Первые капли, первые хлопья

      До того, как купол был снят, в Алотерре никогда не было плохой погоды. Всегда либо солнце, либо облачность, разница между которыми была незначительная. Осадки в виде дождя или снега не выпадали ни разу, и это огорчало Винса. Он знал, что существует купол, что за его пределами погода не всегда такая идеальная. Ему хотелось лично увидеть и прочувствовать, что из себя представляют эти «погодные явления», как они назывались в книгах и документах.       В день, когда впервые пошёл дождь, Винс сидел в мастерской и разбирался с запчастями. С момента, как ему присвоили должность главы по образованию, механик не переставал приходить сюда немного поработать и сменить обстановку. Он так и продолжал бы заниматься своей не особо важной, но до боли необходимой для души, работой, в окружении большого количества коробок, если бы не внезапно вошедшая в помещение Минни.       — Вот чёрт! Вся промокла. Что это за фигня такая?.. — она быстро сняла куртку и повесила её на стул не далеко от входа, — О, Винс! Что ты тут делаешь? Давненько ты не появлялся, — только сейчас блондин поднял на неё немного заинтересованный взгляд и поднялся сам       — За вас вашу работу делаю, — его дерзкая ухмылка сменилась на заинтересованную, — А ты чего промокла вся? Неужели трубу где прорвало? — он медленно подошёл к ней ближе, всё ещё держа в руках какую-то деталь       — Нет, там такое! Представляешь, вода просто с неба капает. Вроде это дождь называется… Никогда такого не было! — она ушла в другое помещение, чтобы переодеться в сухую рабочую одежду, продолжая говорить себе под нос что-то о куполе и переменах, а Кавински так и остался стоять на месте, сбитый с толку внезапным открытием. «Дождь… Неужели?..». Он отложил деталь на стол и быстрым шагом направился к выходу. За дверью его встретили влажность и монотонный шум. Тысячи и тысячи капель падали с неба и разбивались о землю, оставляя после себя мокрые пятна, украшая всё вокруг мокрыми узорами. Винс, стоя под навесом, вытянул руку, ощущая лёгкие удары воды. Шаг, и теперь он полностью оказался в досягаемости воды. Ещё шаг, чтобы отойти дальше от навеса. Волосы быстро стали влажными, одежда пропитывалась влагой с каждой секундой всё больше и больше, очки покрылись мелкими прозрачными пятнышками. Но его это не волновало. Его волновали только ощущение спокойствия, приятный шум, ласкающий уши, и свежий воздух       — Так вот он какой… Дождь. — последнее он произнёс смакуя, пробуя необычное и новое слово в произношении. Улыбка расплылась по его губам точно также, как и вода.

***

      На улице стало значительнее холоднее, чем раньше, но Райя уверенно заверила всех, что подобные погодные преобразования существовали и раньше, просто не доходили до жителей в связи с существованием купола. Если дождю теперь никто не удивлялся так, как в первые разы, то прохлада нарушила привычное течение жизни сильнее, чем просто «вода с неба». Необходимо было подстраиваться под эти изменения и утеплять не только себя, но и свою семью, дом, хозяйства и так далее.       По этой причине Кавински сейчас направлялся в поселение своего дорогого сердцу комиссара, чтобы доставить тому вату и другие материалы, которые могли бы жителям облегчить жизнь в заморозках, а также спасти посевы от уничтожения. Нет, механик не переквалифицировался в курьера, просто отказать брюнету, который в тревоге написал ему письмо о помощи, нельзя было ни в коем случае. Да и к тому же, кто он такой, чтобы отказываться от возможности ещё раз увидеть Лололошку. Поэтому, купив всё необходимое и заполнив багажник и салон машины большими мешками, он достаточно неспешно для себя проезжал бескрайние поля, пока не увидел деревянные домики почти родного поселения.       — Не ожидал, что ты приедешь так скоро, Винс, — мироходец вышел к нему навстречу со счастливой улыбкой, но очень сонными глазами. Сняв голубые очки и убрав их в карман, Кавински ухмыльнулся и открыл заднюю дверь машины.       — Это же ты, я не мог заставлять тебя ждать, Дейви, — несколько поселенцев достали и унесли мешки куда-то вглубь поселения, оставив смущённого парня наедине с механиком, — Холода застали нас всех врасплох. Ребята из мастерской взяли отгулы, у них теперь много забот, — он выдохнул, выпуская пар изо рта, и провёл рукой по волосам, — В такие моменты я даже рад, что у меня нет своего «частного» дома, — Лололошка лишь усмехнулся на его слова и хотел что-то сказать, как блондин жестом прервал его, — Погоди-погоди. Я тут вспомнил одну вещь. Не хочешь проехаться со мной? Я знаю одно место, там сейчас должно быть очень красиво, — он подошёл ближе и подмигнул, заставляя щёки комиссара покрыться румянец то-ли из-за холода, то-ли из-за смущения. Он молча кивнул и сел в машину, дверь которой Винс услужливо открыл.       Дорога заняла не так много времени, как Ло думал. Ему казалось, что время пролетело незаметно, и виной тому была спокойная музыка и приятные разговоры с механиком, очень эрудированным и интересным человеком. Он рассказал про недавнее происшествие на их базе, про первый дождь, про дочку Бобби и её первые шаги. У обоих накопилось много историй за долгую разлуку, ведь их встречи не могли продолжаться также часто, как раньше. Винс занимался системой образования и работал в мастерской, Лололошка следил за поселением и понемногу помогал каждому из главенства Сияния.       На улице начинало медленно темнеть, когда они остановились на краю хвойного леса. В нос сразу ударил запах шишек, кончики ушей закололо от мороза. Винс закрыл машину и повёл комиссара по тропе через высокие и пушистые, несмотря на свою колючесть, деревья. Через несколько минут молчаливой и неспешной ходьбы, механик остановился. Перед ними на долгие километры простиралось зелёное поле, удивительно зелёное для такой погоды. Холодный ветер дул в лицо, заставляя комиссара поёжится от холода. Будучи не готовым к внезапной поездке, он стоял в своей привычной одежде, которая не отличалась теплотой. И только он приоткрыл рот, чтобы сказать про это механику, на его плечи опустилась что-то тёплое и немного тяжёлое — куртка Кавински. Сам мужчина остался стоять в одной водолазке, даже не поведя бровью       — Не надо, мне и так хорошо. Не хочу, чтобы мой дорогой комиссар заболел и оставил своё поселение без их главы, — сказал он, предостерегая попытки вернуть куртку владельцу. И Лололошка всё равно хотел возразить, но сейчас его прервал не Винс. С неба на землю медленно летела белая пушинка, заворожившая своим полётом их двоих. Затем ещё одна, и ещё. Они кружились в медленном танце, то поднимаясь от порыва ветра, то снова опускаясь. Один маленький кристалик опустился прямо на кончик носа, другой — на его бледные губы, несколько остались на его волосах. Кавински улыбнулся, наблюдая за немым восхищением мироходца.       — Не существует двух одинаковых снежинок. Они всегда разной формы. Каждая по-своему уникальна, — он подставил руку и несколько опустились на его перчатку, — Вот, — он подошёл ближе, показывая белые кристаллики заинтересованному, как ребенок, Лололошке.       — Красиво… — одним касанием он превратил один из них в капельку воды, которая разу же впиталась в чёрную ткань.       Они постояли так ещё двадцать минут, молча смотря на медленно падающие снежинки и наслаждаясь просто присутствием друг друга. Лишь вернувшись к машине, Винс решил нарушить молчание       — Знаешь, Лололошка… Я знал о том, что за куполом должно происходить всё то, что происходит сейчас, но… Я всегда хотел это увидеть своими глазами, прочувствовать это всё лично. И я всегда думал, что было бы классно, если бы я встретил первый снег с дорогим моему сердцу человеку. И это случилось. Сегодня. Сейчас, — он подошёл ближе к комиссару, — Этот человек — ты, Ло. Я просто хотел, чтобы ты знал это.       Солнце, спрятанное за облаками, опускалось за горизонт, небо становилось темнее. Их освещал только свет из салона машины. Одна снежинка упала на губы мироходца и была растоплена губами механика.       Дорогу домой Лололошка не застал — он уснул почти сразу же, как оказался в машине, даже не снимая белой куртки. Всю поездку Винс наблюдал, тепло улыбаясь, за легко подрагивающими ресницами и вздымающимися от дыхания плечами. Первый снег он запомнит надолго. Потому что именно в этот день он открыл свою душу по-настоящему дорогому ему человеку.