От зенита до надира

      У Цзинь Юаня были шикарные крылья и мех. Когда он шёл по улицам Лофу, то крылья стелились за ним словно чудный плащ или мантия, не касаясь земли, потому что он — Махаон.       А Фу Сюань — маленькая розовая бабочка. На чужом фоне она казалась совершенно миниатюрной и не внушительной от слова совсем. За долгий срок службы она успела заработать уважение подчинённых, но это нельзя сравнить с благоговейным восхищением, в котором застывают люди при виде Цзинь Юаня. Поэтому то ей всегда казалось, что она в безопасности, потому что яркий цвет никогда не сравнится в /величием/ широких бархатных крыльев. –… и прелестная бабочка рядом с тобой. — Кафка клыкасто улыбнулась Стелле и, переведя на Фу Сюань взгляд, подмигнула. Опасная паучиха, охотница за Стелларонами и просто злодейка, черт возьми, кокетливо ей подмигнула.       Фу Сюань нахмурилась и скрытно дотронулась до нити плетения Судеб. В этом месте их переплеталось целое множество: от серых, давно ушедших в прошлое, до ярких — предвестников важных событий и решений. Она в них, словно во вражеской паутине чувствовала себя добычей — заложницей своего дара. Сейчас нельзя было смотреть что предречет та нить, на которой лежали её пальцы, но она чувствовала как она резонировала с ней — что-то для неё на этом месте изменится.       Пришло время узнать для чего Кафка пришла сюда. Фу Сюань вышла вперёд и подняла руки призывая для себя картины прошлого и будущего, но сквозь карнавал жуткой информации, словно сточные воды льющийся в её мозг, она видела как улыбается Кафка: высокомерно, жестоко и немного снисходительно. *** — Здравствуй. — тихий глубокий голос словно вырвал Фу Сюань из мира в воспоминание их последней встречи. — Что ты здесь.!. — Фу Сюань взметнулась, мигом поворачиваясь к врагине. — Тише. — чужой палец в тонкой надушеной перчатке прижался к её губам. Фу Сюань могла бы подумать «обжигающе», но перчатка была слишком прохладной даже с руки арахны… хотя и ощущалась словно она спаяла её губы одним касанием. На секунду она застыла, попавшись в гипнотизирующую глубину чужих глаз, словно в паутину, но сбросив оцепенение оглянулась по сторонам, в поисках подмоги или путей побега, но вокруг не было ни одной живой души. Ни единого человека или людини. — Давно не виделись, бабочка. — довольно мило улыбнулась Кафка, /если бы Фу Сюань не знала какие под этой улыбкой острые зубы/. — Ну как? Спасла Сяньчжоу? — Да. — Фу Сюань грубо оторвала от себя чужую руку и сморщила нос в презрении, когда поняла, что есть её сейчас не собираются. — Зачем ты, эон возьми, это всё провернула?       Кафка только хмыкнула, отчего её улыбка стала даже немного саркастичной. — У меня были на то причины. Да и я всё равно выиграла, встретив такую милашку. — У вас нет причин спасать Сяньчжоу. — Фу Сюань подозрительно прищурилась, пытаясь найти хоть какую-нибудь мало-мальски приятную на ощупь нить судьбы, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности. — Почему ты решила, что спасение было нашей целью?       Фу Сюань вздрогнула, когда из-под пиджака показалась вторая пара рук, но охотница только прикурила и затянулась сладко пахнущей тонкой сигаретой. Ответить было нечего и предсказательница поджала губы и в этот момент её пальцы наткнулись на тёплую, словно живую нить судьбы. Нить её судьбы. Снова рядом с Кафкой.       Они так и стояли молча: Кафка курила, а Фу Сюань панически думала что делать дальше, монотонно водя подушечкой по нити. Это ни капли не успокаивало сумбурные мысли в голове и ей все равно не хотелось уходить. Эта нить же должна что-то значить. Что-то трепетное: нить трясётся мелкой дрожью. — Ты кого-нибудь любишь, бабочка? Фу Сюань словно очнулась от своих мыслей, переводя взгляд на Кафку. Что? — Я люблю Сяньчжоу Лофу. И буду защищать его от таких как ты столько, сколько потребуется.       Снова повисло напряженное молчание, а нить под пальцами продолжала дрожать, словно бы в предвкушении. И чем больше она дрожала, тем сильнее Фу Сюань сомневалась, что узнать то, чего она ждёт, будет хорошей идеей. –… А… Ты? Любишь? — Я люблю себя. — Пожала плечами Кафка и раздавила бычок каблуком, словно засушеную бабочку иглой. У Фу Сюань аж свело лопатки от такой ассоциации.       Сложеные крылья за спиной вдруг показались неподъёмно тяжелыми, словно каменными, нить судьбы напряглась, словно спринтер перед стартом и Фу Сюань невольно подобралась. Что бы сейчас не произошло — это будет нечто выходящее за рамки.       Кафка резко шагнула и вперёд и что-то прохладное коснулось её губ. Что-то прохладное, немного липкое и запах знакомо-сладких сигарет Фу Сюань распахнула глаза и беспомощно уронила рефлекторно поднятые руки. Она ожидала чего угодно: удара, пощёчины, укуса, или даже обнажённой катаны, но не поцелуя.       Чужие губы были холодными по человеческим меркам, но Фу Сюань подумала, что она впринципе никогда не целовалась, не говоря уже о поцелуях с паучихами. В природе пауки едят бабочек, а она… целует такую. Может когда-нибудь Кафка этими губами ела таких как она, этими зубами вгрызалась в шеи её сородичей.       Прохладный язык скользнул между её губ и Фу Сюань схватилась за чужие плечи, чтобы не сделать… чего-то странного. Кафка несильно скользнула по её зубам, по шекам изнутри, по губам и пошло причмокнула, чуть наклоняя голову. Она не трогала её руками, давая шанс отстраниться, отказаться, убежать, но Фу Сюань стояла как вкопанная. Это было приятно, но ещё больше ей хотелось разрыдаться от какофонии чувств, которые словно маленькие мотыльки в банке бились о её лёгкие. Она тихо простонала, сжимая чужие бицепсы так сильно, что ткань под её пальцами тихо заскрипела.       Фу Сюань пыталась выровнять дыхание, но пока чужой язык находится во рту это сделать невозможно — слишком сильно отвлекает. Поэтому сначала по её щеке скатилась одна слезинка, а потом ещё и ещё, пока с подбородка не начало капать. Кафка удивлённо отстранилась и непонимающе нахмурилась, наконец касаясь её лица, правда чтобы стереть стереть слёзы, будто без этого она её не собиралась трогать вообще. Если только губами.       Фу Сюань опустила муть мутный от слез взгляд на чужие губы и словно в фокусе камеры она увидела мелкие блёстки своего блеска для губ на бордовой помаде. Кафка что-то спрашивала, вытирала её слёзы своими пальцами, но это показалось таким неважным.       Она не знает сколько они так стояли, но скоро Кафка отстранилась, но мысль о том, что она уйдёт вот так, словно в пустоту была пугающей и Фу Сюань порывисто схватила её за полы пиджака и попыталась поцеловать: они стукнулись зубами, да и сам поцелуй получился неловким, неумелым и сумбурным, но когда она отстранилась Кафка улыбалась. — Мне и правда пока идти. — Охотница, видимо, говорила о той части разговора, которую Фу Сюань пропустила, разглядывая её губы. Руки безвольно соскользнули с пиджака и Кафка, чуть сжав на прощание её ладонь развернулась и бесшумно скрылась за поворотом, оставляя за собой робкую надежду на встречу. Фу Сюань казалось, что если она выдохнет сейчас, то изо рта у неё вырвутся мыльные пузыри, которые бурлят где-то сердце-лёгких желудке, поэтому она прижала руку тыльной стороной к губам, села на корточки и снова расплакалась.