***
Купельная господина чуть ли не третье по значимости место в поместье, туда не допускались обычные рабы, обязательно проверенные временем люди. Но Тэхёна почему-то подготовили: выдали новую одежду, он помылся и заплёл свои волосы. А теперь он один стоит возле купельни господина с простынёй в руках и с широко распахнутыми глазами, потому что им придётся остаться наедине. Чонгук входит в помещение будучи уже полностью голым, у Тэхёна щёки загорелись румянцем, и он смущённо опустил голову. Хоть Чонгуку и было сорок шесть это никак не сказалось на качестве его тела: оно было поджарым, чёткие мышцы на спине, руках, ярко выраженные кубики пресса, да и сам он был достаточно высоким, Тэхён, действительно, в сравнении с ним маленький ребёнок: — Неужели тот, кто сыпал оскорбления, может сейчас так смущаться? — эта издёвка прилетает Тэхёну словно сквозь толщу воды, уши будто заложило. Господин издевательски медленно проходит мимо раба, оставляя за собой приятный шлейф мускуса. Горячая вода обдаёт сначала щиколотки, у Чонгука глаза блаженно закатываются от контраста температур, и он уверенно шагает дальше, заходя в воду. Тэхён тихонько посматривает за голым мужчиной. Ему впервые доводится наблюдать альфье голое тело, да ещё и так близко. Крепкие мышцы соблазнительно перекатываются на смуглой спине, а у омеги неизвестный жар разливается внизу живота. Ноги странно подрагивают и Тэхён всерьёз начинает волноваться за своё состояние, как бы не хотел быть рядом с родными, он не хотел сделать это возле своего мучителя, который не достоин видеть смерть ещё одного представителя народа персов. Аромат совсем ещё слабый, но из-за накатившего возбуждения он становится гуще и приятно оседает на языке сладостью. Для альфы, у которого давно не было сексуальной близости с прекрасным полом, это расценивается как открытое приглашение. Он не спеша покидает приятный жар воды и подходит вплотную к юноше, что под напором доминантных нещадящих феромонов готов пополам сложится. Тэхён дрожащими руками протягивает простыню, и быстро отдёргивает руку, когда чувствует на пальцах слабое прикосновение других, мокрых фаланг. Простыня ненужной тканью летит на пол, и только тогда Тэхён позволяет себе опустить глаза вниз. Святая Митра. Лучше бы он туда не смотрел. Достаточно крупный орган альфы стоял по стойке смирно, и это напугало Тэхёна не на шутку, поэтому он попытался сбежать, но всё таже мокрая рука хватает его за локоть, притягивает к её обладателю: — Не так быстро, — Чонгук прижимает парня к себе, давая в полной мере ощутить на сколько он желанен сейчас. То ли от страха, то ли от накатившего стресса за все дни, ноги омеги подкашиваются, и парень был готов свалится на пол, но Чонгук подхватил ослабшее тело, не позволяя юноше соприкоснуться с полом.***
Ресницы трепещут, сон какой-то беспокойный. Достаточно небольшое тело мечется по кровати словно в лихорадке. Шумная река бурлит и заглушает почти все остальные звуки природы. Где-то недалеко находится водопад, Тэхен помнит это место, он вместе с семьёй был часто здесь раньше. Мама и отец держаться за руки, а рядом с ними на зелёной траве сидит ярко улыбающийся Сонмин, что активно машет рукой младшему. Они облачены в белые одеяния, и выглядят словно ангелы. Мгновение, и весь мир словно стоит на паузе. Мутная пелена слез застилает обзор, и Тэхен почти вслепую заходит в буйную реку, которая так и норовит сбить его своим течением: — Мама, отец, пожалуйста, — омега буквально захлебывается в слезах, но продолжает стойко идти. –Сонмин, возьмите меня с собой, я не хочу быть в этом проклятом мире, я хочу быть рядом с вами, — вода уже по пояс, но вновь и вновь повторяя себе цель дойти до семьи, юноша продолжает идти. — Мой самый яркий лучик солнца, ты должен жить, ты слишком молод, чтобы умирать, — мама хоть и с болью в глазах, старается тепло улыбнуться. — Мы обязательно встретимся Тэхен, но пока время не пришло, — Сонмин встаёт с травы, пока отец пытается успокоить мать. — Я люблю тебя, братишка, — одними губами произносит старший, и трое дорогих сердцу людей уходят от реки, все больше отдаляясь от самого младшего члена семьи, который был предоставлен судьбе и самому себе. Юноша, которому пришлось слишком быстро повзрослеть, которому пришлось увидеть все реалии жестокой войны и более того прочувствовать боль утраты на себе. Его крики были словно пустым звуком, а слезы словно только раззадоривали, итак буйную реку. Тэхен покинул воду, и пошёл вдоль, в надежде, что родители всё же найдут своего потерявшегося ребёнка и заберут с собой, так как и должно быть, так как было всегда. Величественный водопад, лицезреть который выдалась огромная честь, прямо с самой верхней точки. Шум воды и повышенная влажность, приятная телу прохлада — это выглядело как поистине райское место. Водопад — знак чего-то нового, перемен, но разве не было бы правильным покончить всё здесь и прямо сейчас? Тэхен подходит к самому краю и задерживает дыхание: эти последние мгновения жизни, хотелось бы запомнить на всю свою вечную оставшуюся жизнь. Живой телом, не значит живой душой. Его душа умерла вместе с тремя самыми дорогими людьми, а тело безжизненной оболочкой продолжает скитания по свету. И вот одна нога чувствует невесомость, лёгкие делают последний вдох. Крепкая рука дёргает хрупкое тело назад и буквально припечатывает к себе.***
Горячие слезы обжигают бледные щеки. Это был всего лишь сон. Сейчас он, в прямом смысле, находится в руках своего личного кошмара. Мускус забирается в сознание также активно, как греческая армия наступала на Персию. И также как Персия пала к ногам Афин, Тэхен также стремительно угасал в сильных руках. Грубоватые ладони поглаживают подрагивающую спину, прижимает крепче к себе. Сейчас мускус не раздражает, а скорее наоборот, дарит покой. Тэхен хотел закончить всё там, возле прекрасного водопада, у которого, как показалось юношей, он сделал свой последний вздох: — Ты знаешь, что с тобой произошло, лучик? –слегка хрипловатым голосом спрашивает Чонгук, и кажется попадает прямо в цель. Лучик. Так его называл отец, когда учил греческому языку. Сердце сдавливает в тисках, от такого родного обращения. В ответ на вопрос, Тэхен лишь слабо махает головой в отрицании. И мягкие поглаживания переходят на кожу головы. Тэхён позволяет себе одну маленькую слабость: дрожащими руками он обхватывает талию мужчины, обнимает. Они так и сидят обмениваясь теплом друг с другом. Словно два совсем разных мира столкнулись в одном пространстве.***
С того времени мало что изменилось, только отношение Чонгука стало гораздо лучше: он часто забирал Тэхёна с работы и обучал его разным дисциплинам. Иногда даже военному искусству. Только вместо тяжёлых кованных мечей были лёгкие деревянные, на которых они сражаются и сейчас: — Следи за дыханием, — низкий голос привычно раздаёт команды. Тэхён действительно слишком сильно концентрируется на своих движениях, совсем забывая о дыхании и сопернике. Чонгук слегка бьёт своим «мечом» по руке соперника, и деревяшка в руках Тэхёна отлетает в сторону, а сам омега чуть вскрикивает от причиненной боли. — Не забывай, что твоя концентрация должна быть сосредоточена не только на твоих движениях, Лучик. Ты должен следить за движениями противника, и не забывай дышать, — Чонгук подходит вплотную и берет руку омеги, которую до этого повредил, мягко прикладывается губами, оставляет тёплый поцелуй. Щеки омеги нещадно краснеют, а сердце заходится в бешенном ритме. Что-то внутри замирает, а после нещадно трепещет. Между ними однозначно что-то поменялось, но сейчас ни один из них не желает об этом думать.***
Какого же было удивление Тэхена, когда после обеда, Чонгук попросил быстро собраться, потому как они должны куда-то выехать. Чёрный, как смоль, конь, под стать своему хозяину. Чонгук уже стоит рядом со своим любимцем, любовно поглаживая густую чёрную гриву. Омега подходит ближе и впервые, наверное, видит настолько горящие глаза и тёплую улыбку своего господина: — Иди сюда, — Чонгук протягивает руку и улыбается, когда Тэхен, пусть и не слишком смело, но подаёт свою руку. Чонгук помогает младшему сесть в седло своего боевого коня. В этом седле не сидел никто кроме Чона, но именно этого коня альфа выбрал для их прогулки. Мужчина сам садится сзади омеги, берет в руки вожжи и пришпоривает коня, заставляя того начать движение, а через время перейти на галоп. Это впервые, когда Тэхен покидает территорию поместья, да ещё и с господином. Пусть и мимолетно, но он ощущает её –свободу. Кромка воды виднеется из-за горизонта, когда солнце уже спешит скрыться за скалами: — Где мы? — омега заворожено смотрит на море, что почти со всех сторон окружено скалами. — Об этом море мало кто знает, в народе его называют морем горьких слез, — Чонгук слезает с коня и помогает спуститься Тэхёну. — Почему горьких слез? — любопытный взгляд с моря перемещается на альфу. — Сюда часто приходят несчастные омеги отдать свою боль морю, говорят им это помогает, — Чонгук ненадолго смолкает, рассматривая волны, которые ударяют берег и выносят на него тину. — Я привёз тебя сюда, чтобы ты тоже оставил часть своей боли здесь. — альфа берет омегу за руку слегка её сжимая. — Ты оставишь меня? –задаёт вопрос Тэхен, глядя на манящую гладь воды. — Конечно, Лучик, — Чонгук оставляет поцелуй на костяшках юноши, и направляется к Зевсу, который успел затосковать. Тэхен садится на песок, зарываясь в него руками. Он тихо, почти шёпотом начинает говорить: — Море Горьких Слез, почему такое печальное название? — Тэхен набирает в кулак немного песка и рассыпает его обратно. — Наверное среди скал Вам не так одиноко, Вы не один, — слезы скапливаются в уголках глаз, но омега, продолжает: — Дома, я тоже находился словно за скалами: меня оберегали, растили в любви, но сейчас, я раб, — горячие дорожки увлажняют щеки, и хрустальные капельки падают на песок. — Обычный раб, чья жизнь теперь находится в руках другого человека, — собственные всхлипы оглушают, истерика накатывает, словно волны, которые отчаянно бьются об скалы. — И ведь я просил их взять меня с собой, почему они оставили меня? — кулаки в истерике бьются о песок. — Почему?! — истошный крик вылетает из горла, и юношу сгибает пополам. Море горьких слёз внимательно слушало исповедь юноши, которому в жизни пришлось совсем не сладко. Ребёнок, который слишком много потерял в одночасье. Эту боль не вырвать из тела, словно что-то не нужное — эта боль навсегда в юном сердце, словно ядовитые стебли с шипами, боль обвивает весь главный орган жизни деятельности. Солнце согревает лучами несчастное дитя, чтобы хоть так показать свою любовь. Тэхён встаёт с колен, утирая рукой слёзы, подходит к воде, теплые волны ласкают голые ступни. Омега, не долго думая, заходит в воду. Он с детства плавать не умел, брат пытался научить, но Тэхён так и не смог подружиться с водой. Кисти рук двигаются под водой, и Ким словно завороженный идёт дальше, ничуть не боясь глубины. Ухабистое дно характерно для любого водоёма этой местности, но разве мог знать об этих тонкостях человек, который впервые ступил на дно этого моря? Всё происходит в мгновение: нога не чувствует дна, и резко толща воды становится единственной картинкой перед глазами. Омега барахтается в воде пытаясь удержаться на поверхности и вдохнуть побольше воздуха, которого сейчас катастрофически не хватало. Последнее, что он помнил крепкую хватку на своем запястье.***
Инстинкты сработали быстрее, чем мозг. Чонгук не ушел далеко, чтобы наблюдать за младшим. Как оказалось не зря. Чон аккуратно подходил ближе по мере того, как Тэхён уходил в море и, к счастью, альфа был недалеко, когда Ким начал тонуть. Чонгук вытащил омегу на берег, повернул его голову на бок, и сделал пару ударов кулаком по чужой грудной клетке. Тэхён не открывая глаз начал сильно кашлять, выплёвывая солёную воду. Горло адски саднило, будто его изнутри кромсали топором. И когда наконец кашель прекратился, Тэхён ощущает на себе сильные руки, что заключили его в крепкие объятия: — Ты что творишь?! — альфа не кричит, но по усилившемуся феромону и слегка***
Молитва взывание к Ангро Манью, для покарания виновных стали реже, и это отнюдь не связано с тем, что злость и обида ушла из тела, совсем нет. Просто, ночи теперь очень редко проводил в одиночку: Чонгук часто забирал Тэхёна к себе, и они очень много разговаривали. Ким был освобождён от всей работы и сейчас почти всё свободное время проводил с господином. Глубокой ночью, когда лишь тени от факелов освещают сад, а тихий шелест листвы растворяется в полной тишине, лаская слух. Двое***
В один из дней Тэхён не смог покинуть кровать из-за дикой слабости и недомогания. Болезненные темные круги под глазами, бледный цвет лица и свернувшееся в калачик тело, вызывало у Чонгука беспокойство: ещё вчера всё было хорошо, но за ночь что-то произошло с организмом младшего. Запах, который итак был слабым, сейчас и вовсе пропал. Поэтому, когда медикус выходит из покоев Тэхёна, Чонгук незамедлительно его настигает: — Ну же, что с ним? — В его возрасте это вполне нормально, ему всего шестнадцать, и ещё ни разу не было течки. Организм начал перестраиваться для того, чтобы в будущем парень мог делить ложе с альфой, — бета смотрит в пол, и словно рядовой солдат, дает чёткий отчёт об обследовании. — Совсем скоро он потечёт, запах уже начал возвращаться, его нужно отправить в домелик, — тише говорит медикус, ожидая дальнейших распоряжений. Домелик — это то, что придумал Чонгук для омег в течку, чтобы у альф не было соблазна изнасиловать слабый пол, да ещё и в такое уязвимое время. Но отправить туда Тэхёна. Хотелось сначала узнать мнение младшего на этот счёт. Чонгук тихо открывает дверь покоев и так же тихо проходит внутрь. Он садится на край кровати: — Лучик, — Чонгук ласково прикасается к спине омеги, молча прося повернуться. — Чонгук. так болит, — Тэхён плаксиво хнычет, только сильнее сжимается в калачик. Другому рабу приказал бы давно голову отрубить за упоминание своего имени, но это же его Лучик. — Иди ко мне, — Чонгук воздействует пагубно на Тэхёна. Тяжёлый феромон забивается в рецепторы омеги, заставляя чувствовать в альфе перед собой пару. Ким перекатывается ближе к краю кровати, где сидит Чонгук. Чон поднимает младшего к себе на колени, безмолвно позволяя прильнуть к своей шее. — У тебя скоро течка, — Чонгук запускает руку в светлые волосы, слегка массажируя кожу головы. — Ты можешь уйти на этот период в другое место, там тебя никто не тронет. — Хочу с Вами, — тихо говорит Тэхён не отлипая от вкусно пахнущей шеи. Мужские руки опускаются на тонкую талию прижимая к себе. Чонгук утыкается в макушку омеги, проводя носом, впитывая в себя еле уловимый аромат, который начал наконец возвращаться. Тэхён чуть ерзает задевая пах мужчины, а Чонгук, он хоть и терпеливый, но с Лучиком вся его выдержка трещит по швам. Член стремительно твердеет и утыкается в бедро омеги. Чонгук хватает парня за волосы и оттягивает его от своей шеи. жадно разглядывая размыленный взгляд и влажные приоткрытые губы. Чон губами примыкает к шее, и из уст младшего вырывается вскрик. Такое чувствительное место как шея, на которой пульсирующая жилка и самая большая концентрация феромона. Маленькие пальцы зарываются в смолянистые волосы, сжимая их у корней. К нему впервые прикасается альфа так. Приятные ощущения жаркой истомой накрывают низ живота. Правая рука всё ещё остается в светлых волосах, а вторая опускается вниз к полным бедрам и округлым ягодицам. Мурашки табуном покрывают позвоночник. Тэхён выгибается в спине, когда Чонгук прокусывает шею, не ставя метку. Тело содрогается от беспомощности, невозможности испытать долгожданное удовольствие. Узловатые пальцы альфы кружат под мокрой тканью, которая успела пропитаться соками омеги. Тягучая смазка покидает сфинктер, мутными каплями оседая на фалангах мужчины. Тэхён стеснительно приближается к лицу старшего опаляя его губы своим горячим дыханием: — Чонгук, — Ким зовёт так тихо, но мужчина всё слышит и немую просьбу в глазах мальчишки видит и что-то внутри вновь обрывается. Чонгук впивается в губы омеги страстным поцелуем, одновременно вторгаясь одним пальцем в жаркую узость юного тела. Тэхён стонет в голос, легкий дискомфорт ощущается где-то задним фоном потому, как Чонгук забирает всё внимание на себя. Сначала толчки были медленными и тягучими, меньше всего хотелось доставлять боль своему прекрасному Лучику. С тем как поцелуй набирал обороты, движение пальца внутри ускорялось. Смазка хлюпала и пенилась от резких движений заставляя малыша в руках Чонгука задыхаться в удовольствии. К указательному прибавляется средний, и уже два пальца наполняют омегу. Тэхён красиво прогибается в спине соприкасаясь своей грудью с крепкой грудью Чонгука. Рот приоткрыт в немом стоне, на побледневшем лице проявляется румянец. Всё таки это первый раз для юноши, поэтому не удивительно, что смущение всё ещё идет с ним рука об руку. Чонгук опрокидывает Тэхёна на кровать подминая под себя. Губы исследуют по новой знакомые сантиметры. Язык кружит вокруг свежего укуса, Чонгук оставляет как можно больше меток, будто пытается съесть омегу, не меньше. Поцелуи-укусы переходят с шеи к ключицам, а далее к груди. Альфа не отвлекаясь от желанного тела срывает мешающуюся ткань и бросает ее в угол. Губы примыкают к левому соску юноши вырывая из сладких уст полу вскрик. Маленькие пальчики зарываются в волосы мужчины слегка сжимая, пока Чонгук не перестает терроризировать налившиеся бордовым соски. Красные засосы расцвели яркими бутонами на груди и ребрах, мужчина довольный своей работой смотрит на юное тело под собой с садистским удовольствием. Произведение искусства не иначе.: — Ляг на живот, — приказной властный тон, заставляет повиноваться. Между ягодицами вновь мокро. «Это пагубное воздействие Господина и его феромона.»— Тэхён, правда, хочет в это верить, но от мыслей его отвлекает звонкий шлепок по молочного цвета ягодице. Громкий болезненный стон вырывается наружу, и Тэхён плаксиво всхлипывает. Красный след от тяжёлой руки остаётся на коже, и Чон наклоняется к уткнувшемуся в подушку Тэхёну. — Если ты не готов мы можем остановиться, и я оставлю тебя, — горячее дыхание обдает ушную раковину, пуская мурашки от макушки до пят. Тэхён в отрицании мотает головой, так и не подняв свой взор на мужчину. Чонгук поцелуями-бабочками плавно спускается от плеч к лопаткам и далее по позвоночнику. Два коротких поцелуя на ягодицах словно оставляют ожоги, Тэхён нетерпеливо ерзает, поднимая ягодицы вверх. Жилистые руки обхватывают округлые половинки разводя их в стороны, взору предоставляется всё еще тугая дырочка из которой так порочно вытекает струйка мутной ароматной смазки. Альфа наклоняется ближе и проводит кончиком языка по всей расщелине собирая выделения, которые отдаются сладостью на языке. Тэхён выгибается словно кошка и громко стонет в ответ на приятную ласку. Омега сейчас такой разнеженный и покорный в его руках, это заставляет возбужденный член дёргается под тканью гиматия. Язык плавно ввинчивается в жаркую узость, лаская кончиком еще девственные стеночки. Смазка и собственная слюна стекает по подбородку, капая на крепкую загорелую грудь. Тихие мелодичные стоны не стихают хоть Тэхён и пытается заглушить их в подушке. Чонгук вновь добавляет пальцы, не переставая вылизывать покрасневшие края дырочки, та сладко обхватывает пальцы и альфа мечтательно прикрывает глаза, на мгновение представляя как эта мокрая дырка будет растягиваться под напором его члена. Наконец, когда три пальца свободно двигаются внутри Чонгук плавно вынимает их из текущего ануса и подносит фаланги к своему рту, неторопливо облизывая их. Вторая рука тянется к подбородку притихшего Тэхёна, который сразу же поворачивает голову в сторону альфы. Весь растрёпанный и такой нуждающийся, на глазах мутная пелена. Жилистая рука нажимает на подбородок, давая немой приказ открыть рот, и пока Тэхён загипнотизировано размыкает губы. Чонгук смотрит на это с вожделением. Завораживает. Чон склоняется над таким покорным парнем, собирает во рту слюну перемешанную со смазкой и сплёвывает эту гремучую смесь в чужой рот, сразу же утягивая в поцелуй опешившего Кима. Щеки младшего покрываются румянцем, и он тихо стонет в поцелуй. Омежий член неприятно трётся о ткань простыни, что уже успела пропитаться предэякулятом, образовав небольшую лужицу в районе головки. Чонгук быстро избавляется от своей одежды, слегка грубо надрачивая колом стоящий член. Мясистая головка проезжается по мокрой расщелине, смешивая предсемя альфы с омежьей смазкой. Мужчина нежно толкается наполовину, словно боится навредить, болезненный стон срывается с уст Тэхёна и, чтобы хоть как-то облегчить болезненные ощущения Чонгук трепетно целует плечи и макушку. Почувствовав, что Тэхён немного расслабился, старший делает еще один толчок входя на всю длину замирая. Надрывный всхлип звучит снизу, Чонгук быстро втягивает младшего в поцелуй, пытаясь отвлечь от неприятных ощущений. Даже не совершая толчков, Чон готов спустить в горячую узость прямо сейчас. Влажные тугие стенки так правильно сжимают его член, от этого ощущения белые пятна перед глазами застилают весь обзор. Тэхён постепенно расслабляется, и Чонгук на пробу делает толчок, юноша стонет ему в рот, и мужчина воспринимает это за зелёный свет к более активным действиям. Глубокие медленные толчки заставляют Кима тихонько хныкать каждый раз, когда головка проезжается по набухшему комочку нервов. Выдержке Чона вскоре приходит конец: быстрые толчки сопровождаются громкими шлепками кожи о кожу и хлюпаньем смазки: — Вот так, Лучик, так хорошо меня принимаешь, твоя мокренькая дырочка была создана для моего члена и узла, — Чонгук негромко хрипло постанывает, хватает омегу за бедра и начинает таранить разработанный проход сильнее. Тэхён под ним хнычет от слишком приятных ощущений, подобные хрусталю, слезинки скатываются по щекам пропадая в белых тканях, что сейчас пропитаны их жидкостями и запахами. Омеге хватает еще пары резких движений, он изливается на простынь так ни разу к себе не прикоснувшись. Чонгук быстро меняет их местами, чувствуя скорую разрядку. Тэхён теперь восседает на его бёдрах. Очаровательно раскрасневшийся, оттраханный и такой уставший. Мужчина упирается пятками в постель, придерживая омегу одной рукой за талию продолжает вбиваться в горячую узость пока горячая сперма не оказывается в конвульсивно сжимающейся дырочке. Оба стонут в унисон, узел начинает стремительно набухать от чего Тэхён сразу же хочет слезть с горячей плоти альфы, но Чонгук удерживает его на месте больно сжимая омежье бедро. Ким тянется за поцелуем, и Чонгук не отказывает в этой мелочи ни себе, ни ему. Мужчина больно кусает младшего за нижнюю губу, пуская струйку алой крови по подбородку, чтобы позже ее слизать. — Я люблю тебя, — тихое признание слетает с губ Тэхёна. Ему натерпится услышать те же слова в ответ. Только Чонгук не спешит делиться сокровенным, утягивает своего прекрасного Лучика в нежный поцелуй.***
— Господин! — Тэхён забегает в покои мужчины, полный смешанных эмоций: — Повитуха сказала, что. — юноша несдержанно всхлипывает, и не может сказать и слова. Надежда всё еще живет в душе. Чонгук подходит и встряхивает раба за плечи. — Говори! Не молчи, Тэхён! — мужчина и сам на нервах, ему нужен чёткий ответ. Прямо сейчас. — Ребёнок, он внутри меня, — горькие слёзы катятся по щекам, и омега невольно кладёт руки на живот. — Что нам делать, Господин? — Тебе нужно уйти, — голос становится строгим, будто вина лежит только на младшем. — Я не потерплю такого позора. — Но… — прилетает хлёсткая пощёчина, которая оглушает, обездвиживает крошит в прах сердце. О чем можно было думать, когда Тэхён слегка напуганный, но счастливый шёл говорить об этой новости. Он думал про радость, счастье, но не об вновь разбитом сердце. Во второй раз. Его народ безжалостно истреблён Ему некуда пойти. Их нигде не ждут. В тот же вечер омега покинул пределы поместья, которые когда-то вознесли его до небес, одной лишь влюблённостью. Плод, которой сейчас находится под его сердцем. Это поместье, его стены хранят слишком многое то, что Чонгук не готов выпускать за пределы своей спальни и уж точно не готов ради простого раба принять плод односторонней любви. Он сильный, смелый воин и одинокий альфа, Чонгук не готов жертвовать всем ради них. Чонгук молча принимал все признания в любви, никогда не обещал чего-то в ответ. То, что стало плодом воображения Тэхёна, должно было остаться лишь в голове, а не проникать глубоко в раненое сердце, словно пропитанная ядом таблетка. Чувства омеги — хрупкая ваза, а Чонгук слишком просто обернул всё в пыль.***
Ходит легенда о Миртойском море. Прекрасный парень, что был несвободный телом освободил свою обречённую душу здесь. Здесь его мир и покой. У него под сердцем было дитя, ни в чём неповинное дитя. Сейчас, если проходить по скалам в новолуние, можно увидеть божественной красоты парня, который учит плавать в море маленького мальчика. « Мир той любви, что утонула вместе с телом.»