План Ворона

Джон Смерть Жойена стала сильнейшим ударом для каждого из них, от которого они так и не смогли оправиться до самого Черного Замка. Лорда Рида утешить так и не удалось — наоборот, он смог заразить своей горечью всех остальных. Но даже это не могло заставить Джона не испытывать трепета — ведь он снова вернулся туда, где все началось. Несмотря на все пережитые в этих стенах тяготы… Несмотря на пережитую здесь же смерть, он все равно был рад вернуться. Ведь именно здесь он нашел первых настоящих друзей. И потом слишком многих из них потерял. А теперь снова вернул. И еще — как можно про это забыть — он мог еще раз поговорить по душам с мейстером Эймоном. Уже не как с мудрым наставником, а как с родственником, о существовании которого он даже не подозревал. Он не был первым, кто прибыл на подмогу стражам Стены. У стен Черного Замка уже был разбит огромный лагерь армии северян. Многие лорды успели сюда раньше него. Как и вожди горных кланов. И леди Мормонт, как он слышал, тоже уже была здесь. И Грегор Форрестер, возможно, тоже. И многие другие. Он догадывался о том, что большая часть тех, кто погиб на Войне Пяти королей или на Красной свадьбе, явились сюда в основном затем, чтобы убедиться, насколько внук Эйриса Таргариена похож на своего безумного деда. Никого из них он не винил — и готов был переубедить всех сомневающихся. Пока что Север удерживало в единстве имя дяди Неда — ему нужно было, чтобы и его имя также могло всех сплотить. Некоторые — в частности, Риды, Амберы, Мандерли и кое-кто еще — уже готовы были идти за ним до конца. А вот Карстарки… Лорд Рикард до сих пор был слишком растерян, чтобы принять какое-то осмысленное решение. Оставалось надеяться на то, что встреча с дозорными и застенщиками убедит лорда Кархолда верно служить ему. Без этого никак нельзя было обойтись. Он должен был помирить людей, живущих по разные стороны Стены. Какая-то его часть надеялась, что если среди братьев Ночного Дозора достаточно много вспомнивших, они уже приступили к этому делу без его участия. Они въехали во двор Черного Замка. И встреча была в точности такой, как Джон и ожидал. Лорд-командующий со свитой уже ждали их. Его сердце забилось быстрее при виде живого и невредимого Джиора Мормонта — и дяди Бенджена, тоже живого и здорового. А рядом с ними стоял Скорбный Эдд Толлетт — и другие братья Дозора, среди которых было полно тех, которых он не видел уже много лет, ведь они умерли еще до того, как на Стену пришла Зима. До чего же больно и тяжело было их снова видеть… Единственным, кого он не видел здесь, оказался Эймон, но Джон и не ожидал, что старый мейстер найдет в себе силы спуститься во двор — пусть даже ради встречи самого короля. Зато сыны и дочери Вольного народа, спокойно расхаживавшие по двору вместе с черными братьями, стали для него большим сюрпризом. Он еще по той жизни знал, что Мормонт умеет договориться с некоторыми вменяемыми застенщиками, но чтобы вот так, со всеми сразу… Это было неожиданно, да. И очень приятно. Особенно на фоне недавних событий. Он остановил коня и быстро спешился, передав поводья вышедшему вперед дозорному. Сам Джон не мог вспомнить его имени, но он на самом деле никогда не знал всех черных братьев до единого. Во всяком случае, до того, как их число резко уменьшилось после похода Мормонта за Стену — и его трагического финала. Тех, кто оставался с ним до конца, Джон, разумеется, помнил. Всех. Как и то, когда и при каких обстоятельствах каждый из них… ушел. Он отбросил подобные мысли и подошел к лорду-командующему Джиору Мормонту. Старый Медведь ждал его молча и легко улыбался одними уголками губ. Зато дядя Бенджен — он не сдерживал чувств. Еще никогда человек, называвший себя Джоном Сноу, не видел в его темных глазах такой дикой радости. Чуть позади Бенджена стоял Скорбный Эдд, которого уже даже неловко было называть этим прозвищем, глядя в его радостное лицо. — Добро пожаловать в Черный Замок… Ваша милость, — поприветствовал его Старый Медведь — и, наконец, дал волю чувствам. Широкая улыбка лорда-командующего сразу ответила на несколько так и не заданных вопросов Джона. — Лорд-командующий, — кивнул ему Джон, улыбаясь в ответ. — Рад видеть вас снова в добром здравии. — Да уж, — фыркнул Джиор. — Хорошо снова быть живым. Следом за ним Джон решил поздороваться с дядей… Но не успел. Бенджен сам бросился навстречу и крепко сжал племянника в медвежьих объятиях. — Боги, Джон… — только и смог он пробормотать. — Дядя Бен… — Джон с огромным трудом выдрался из поистине костоломных рук Бенджена. К счастью, тот сам спохватился, когда Джон стал менять цвет лица — и отпустил его. Отшагнул назад и положил руки на плечи племянника. Посмотрел ему в глаза. — Ты и правда похож на Лию… Если бы я только повнимательнее присмотрелся… Но нет, я был слишком слеп, чтобы понять все сразу… — сетовал он. Внезапный приступ печали дяди ошеломил Джона не меньше, чем его бурное приветствие. А еще… У него до сих пор екало сердце каждый раз, когда кто-то упоминал его мать. — Все нормально, дядя Бен, — он успокаивающе сжал плечо дяди. Бенджен улыбнулся со слезами на глазах. — Я охренеть как рад снова вернуться сюда, Джон… Спасибо тебе за это. Джон медленно покачал головой. — Я бы сказал то же самое… Но я рад намного больше. Бенджен радостно кивнул и, наконец, отпустил плечи Джона. И тот смог обратиться к последнему встречающему. Эддисон Толлетт. Скорбный Эдд, брат Ночного Дозора. Он тоже выглядел моложе, чем Джон помнил. Но куда больше его поразила его улыбка — искренняя, широкая и радостная, которой он и представить себе не мог на лице Скорбного Эдда. Не говоря ни слова, Джон выразительно оглядел Стену, которая снова была целой. Затем снова на Эдда. Улыбнулся еще шире, вспоминая их последний разговор… И тогда Эдд перестал улыбаться. Он быстро посмотрел туда же, куда бросил свой взгляд Джон, потом на его улыбку. Сжал кулаки и резко ткнул пальцем в грудь своего друга и короля. — Одно слово… Одно гребаное слово… И я тебя… Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю. И мне похер, король ты или кто, но жопу я тебе все равно надеру! — очень зло произнес Эдд, с каждой фразой тыкая Джона в грудь. — Толлетт! — одернул его Старый Медведь, чья улыбка тоже исчезла и его бородатое лицо вытянулось от удивления, как только он услышал такеое приветствие. А Джон… Он просто рассмеялся и крепко обнял Эдда. — Я тоже по тебе соскучился, дружище! И Эдд обнял его в ответ. — А я все думал, когда же ты, наконец, сюда явишься… — в этот раз его голос был исключительно теплым и дружелюбным. Затем они отстранились и вместе посмотрели на вышитого у Джона на груди красного дракона. Эддисон удивленно поднял бровь. — Вот так сюрприз. Выходит, ты уже им все рассказал? И ты правда уже король… Корону-то надеть успел? — У меня ее нет пока, — покачал головой Джон, — но я уверен, что Санса уже заказала мне ее, пока мы тут болтаем. Друзья обернулись на остальных и увидели окружавшие их изумленные лица. Но если дядя Бенджен был просто удивлен, то Мормонт так и вовсе дар речи потерял. Как и отец с Роббом. И Большой Джон, который даже слезть с коня не успел, так и сидел в седле как прибитый. И Джон никогда еще не видел на лице своего тезки такой растерянности и непонимания. Бран тоже оставался в седле и его лицо, как всегда, было лишено всяких эмоций. Внимательно оглядев их всех, Джон еще раз бросил взгляд на Эдда, который в ответ грустно пожал плечами. — Это Эдд Толлетт, бывший лорд-командующий Ночного Дозора, мой друг и мой брат… Долгая история, в общем, — отмахнулся он от любых вопросов. Робб первым пришел в себя и понимающе улыбнулся Джону. Отец же, похоже, постарался об этом вообще не думать и сосредоточился на разговоре с Мормонтом. Хорошо что вмешался дядя Бенджен, крепко обняв брата и заставив его благодарно улыбнуться в ответ. Приятно было снова увидеть отца с улыбкой на лице. Следующей жертвой дяди Бена стал Робб, с которым они долго и тепло приветствовали друг друга. Джон, несмотря ни на что, все равно был рад снова оказаться в Черном Замке. Его размышления прервал короткий кашель Мормонта. — Да, лорд-командующий? — Многие лорды Севера уже здесь, как и вожди одичалых… — Старый Медведь понимающе наклонился вперед и продолжил чуть тише: — Я велел им подождать… Сначала хотел с тобой поговорить. Джон согласно кивнул, уже начиная догадываться о том, что творилось на Стене с момента Возвращения. — Да. Я тоже хочу знать, что здесь произошло. — Есть одна вещь, с которой нам нужно разобраться в первую очередь, — загадочно заявил Мормонт, после чего развернулся и махнул рукой, приглашая кого-то выйти вперед. В первые мгновения Джон действительно не понимал, к чему он клонит — и почему не сказал все прямо. Лорд Джиор держался так, словно кусок Стены буквально только что обвалился — ему трудно было представить менее важное событие, которое стоило подавать с таким настроем. Хотя после всего… Он и такому вред ли удивился бы. Но сейчас он посмотрел на человека, которого Мормонт подозвал. Это был рыцарь в полной броне, который резко выделялся на фоне остальных. Хотя бы тем, что его доспехи и плащ были не черными, а совсем наоборот. Это был плащ Королевской гвардии. Он услышал, как перехватило дыхание у отца, когда он узнал этого человека. Человек, который неведомым образом оказался здесь, был уже немолод, но еще крепок телом и духом. Он шел вперед с торжественным спокойствием на лице, доспехи казались частью его тела — словом, это был живой эталон рыцарства. — Сир Барристан… — ахнул отец. — Как вы… Джон бросил в его сторону быстрый взгляд, затем снова повернулся к легендарному Барристану Селми, все еще не понимая, как он здесь очутился. «Он же лорд-командующий гвардии Дени! Что он здесь забыл?» — Лорд Старк, — поприветствовал его сир Барристан, после чего посмотрел на Джона. Его глаза бегали туда-сюда, словно чего-то искали. В следующее мгновение королевский гвардеец в великолепных белых доспехах медленно вытянул из ножен меч и шагнул к нему. Опустился на одно колено и положил оружие к ногам Джона. — Ваша милость. Я смиренно прошу позволить мне возобновить верную службу законному королю Вестероса и занять место в вашей Королевской гвардии, — Селми низко поклонился. — Я осознаю, что подвел вашего отца на Трезубце… И умоляю дать мне шанс искупить мой грех… Джон смотрел на коленопреклоненного рыцаря, живую легенду Королевской гвардии, Барристана Отважного… Его мысли кружились, словно в водовороте. И он выпалил первое, что пришло на ум. — Вы же уже присягнули Дени! — Я присягал дому Таргариенов, — тут же ответил Барристан, чье лицо моментально покраснело. — А возглавляете его вы, а не она… — добавил он. — Я уверен, ее милость поймет… «Еще как поймет… А потом догонит и снова поймет…» — подумал Джон. Дейнерис… Она была разной. Доброй, заботливой, самоотверженной… понятливой… Но чего она категорически не умела, так это делиться. А значит, было бы очень хорошо, если он встретится с Дейнерис раньше Барристана. И поговорит с ней… Тогда, возможно, она все-таки поймет. Но сейчас он должен был дать свой ответ. Сир Барристан продолжал стоять на коленях, ожидая его решения. — Я принимаю вашу клятву, сир Барристан, — царственным голосом объявил Джон. Рыцарь выдохнул с облегчением, подобрал меч и вложил его в ножны, поднимаясь на ноги. А Джон снова повернулся к ожидавшему Мормонту. — Итак… ваша милость… Мне, я думаю, нет смысла показывать вам дорогу в мои покои, — продолжил Джиор, весело улыбаясь. — Вы сами найдете дорогу. ------------------------------------------------- Ширен Жизнь в Винтерфелле была… неплохой. Иначе и не скажешь. Несмотря на угрозу со стороны Иных, она вряд ли могла вспомнить место, где чувствовала себя в большей безопасности. К тому же здесь было тепло — куда теплее, чем можно ожидать от Севера. Здесь, в этих стенах, все ее проблемы и тяготы улетели далеко-далеко… Она мало чем могла помочь этим людям, занятых подготовкой к большой Войне. Но ей все равно удалось себя занять. Первым, что приятно удивило ее, была здешняя библиотека, которая ничуть не уступала той, что была у них на Драконьем Камне! Завсегдатаем этого чудного места был мейстер Винтерфелла, с которыми она крепко подружилась уже на второй день после приезда. С Лювином всегда было приятно поговорить. Он был моложе Крессена и уроки с ним были куда интереснее и подробнее. А он, в свою очередь, был рад найти такую усердную ученицу. Дети Старков, если и посещали его уроки, то уж точно не с таким искренним желанием, как она. Ширен быстро узнала, что лорд Старк и его супруга всегда строго следили за тем, чтобы их дети учились, но сами они, будь их воля, занялись бы чем-нибудь более интересным, с их точки зрения. А ей было интреесно именно здесь… А они, вдобавок, вернулись, вселив взрослый разум в тела себя в детстве. И окончательно потеряли интерес к урокам с мейстером, некоторые из которых они и так уже знали, а другие и вовсе оказались бесполезными. Единственным исключением оказался Рикон. Большую часть своей прежней жизни младший сын Старков провел в окружении одичалых, к которым сбежал сразу после того, как Рамси Болтон захватил и разграбил Винтерфелл. К ней он относился достаточно спокойно, но в то же время… как бы точнее сказать? Отстраненно? Нет, «дико» — это слово лучше всего его описывало. То, как он себя вел… Это не было шалостью ребенка, это были повадки маленького дикаря, которых было трудно ожидать от сына Хранителя Севера. Особенно ясно это было видно по поведению его ручного лютоволка — или не слишком ручного. Лохматый Песик («Придумали же имя…» — думала Ширен), в отличие от всех своих братьев и сестер, не выглядел прирученным волчонком. Она скорее поверила бы в то, что их с Риконом сближение шло с точностью до наоборот. Проще говоря, мальчик не превращал своего питомца в домашнее животное, а сам постепенно превращался в звереныша, пусть и умеющего говорить. Даже Нимерия, принадлежащая Арье — и та казалась более мирной и ручной, чем Лохматый Песик. Даже самые верные воины и слуги Винтерфелла старались держаться подальше от черного лютоволка. А уж к чужим людям он и подавно относился… не так хорошо, как к остальным. И Рикон тоже. Он даже с сиром Давосом не хотел сблизиться, несмотря на все убеждения сестер. И намного хуже он смотрел на ее кузена-бастарда Джендри. После долгих и упорных расспросов со стороны Арьи мальчик все же объяснил, почему. Оказалось, он хорошо запомнил человека, который в той жизни приехал к ним — и после этого все пошло кувырком. И Джендри был сильно на этого человека похож. Нетрудно было догадаться, о ком идет речь. Поэтому Ширен и не могла винить Рикона в такого рода подозрениях — пусть Джендри и не должен был страдать за грехи своего отца. Тем страннее оказалось то, что Рикон, при всей его нелюбви к Баратеонам, стал едва ли не первым северянином, кто посмотрел на нее без страха и отвращения. Естественно, она видела эти взгляды — слуги и все остальные старательно делали вид, что не пялятся на ее изуродованное лицо. Даже Лювин, с которым она сблизилась сильнее всего… Нет, он старался не показывать ей своих чувств, но, будучи мейстером, он не мог не осознавать опасности Серой хвори. Вот почему он всегда смотрел на нее… так. Без страха, но с настороженностью. Были, правда, и исключения. Например, Арья, которой, казалось, было вообще все равно. Их странная дружба не распалась даже после того, как Ширен узнала правду о дочери лорда Старка. Еще была Мира Рид, такая же открытая и добродушная. Она прекрасно дополняла их компанию, но то, что ее брат оказался зеленовидцем, сильно смутило Ширен — и это вызвало у Миры тихое недовольство. На другой чаше весов была леди Кейтилин Старк, которая почти все время пребывала в крайне напряженном и стесненном состоянии. И ее взгляд… Он слишком сильно напоминал Ширен то, как на нее смотрела ее собственная мама. Леди Кейтилин была намного красивее леди Селисы, но постоянное неудовольствие на лице, как она считала, сильно уродовала ее красоту. С Ширен она совсем не разговаривала и старалась лишний раз с ней не встречаться. А еще внезапно оказалось, что почти все дела в Винтерфелле решала не она, а Санса. Не сир Давос, который носил значок десницы короля Джона, а именно она. Была еще Оша и остальные одичалые, которые поначалу шарахались от нее, но потом мейстер Лювин о чем-то с ними поговорил и они успокоились, хотя до сих пор не понимали, как к ней относиться. С одной стороны, серые рытвины на ее лице были для них образом страшной угрозы… Но умный человек с железной цепью очень убедительно сказал, что бояться ее не стоит. Узнав о том, что эту болезнь можно вылечить, они сначала не поверили, потом просто ошалели. Еще бы. Там, за стеной, заболевшего Серой хворью моментально изгоняли прочь или даже убивали на месте. То, что она была жива и оставалась среди людей, было для них живым непониманием и невозможностью. Она старалась с ними подружиться, но ни одна из ее попыток не встретила взаимности. Хотя, наверное, они относились так настороженно не только к ней, но и ко всем людям с южной стороны Стены. Многие, наверное, до сих пор считали, что южане должны бояться их, а не задавать бесконечные вопросы о том, как живет Вольный народ. Оказывается, Лилли, такая открытая и любознательная, была среди соплеменников редким исключением. А ведь она еще тогда рассказала о многих не самых приятных вещах… когда мамы не оказывалось рядом и они могли поболтать между собой. Сейчас она снова пришла на тренировочную площадку, где Арья и Мира в очередной раз состязались в стрельбе из лука. Ширен присела на кипу сена, где уже сидел Рикон и смотрел на соревнование лучниц. Оша, как всегда, была рядом со своим подопечным. Ширен не знала, что именно помогло им так сблизиться — возможно, как-нибудь потом выяснит. Из соломенной мишени на другом конце двора уже торчала одна стрела, воткнувшаяся в самый край внутреннего кольца мишени. Очевидно, стрела была выпущена Мирой, судя по тому, что Арья вышла вперед, натягивая тетиву. Натянула. Медленно выдохнула. Расслабилась. И… Рикон радостно захлопал в ладоши, когда стрела попала в мишень. Ширен тоже присоединилась к нему. Арья с самодовольной улыбкой развернулась к нахмурившейся Мире. — Две из трех? — предложили она. — Я старше тебя! — зло выпалила Мира. — Я должна стрелять лучше! Лучше, чем ты! — Я и тогда стреляла лучше братьев, — не унималась Арья. — Когда в первый раз жизнь проживала… Мира в ответ лишь фыркнула, услышав смех Рикона. — А Бран даже в мишень попасть не мог! — сквозь хохот прокричал он. Арья посмотрела на него и улыбка медленно сползла с ее лица. — Я тоже это помню… Хороший был день. Бран рассердился и погнался за мной, а Джон с Роббом смеялись ему вслед… — она заставила себя выкинуть из головы воспоминания и снова повернулась к Мире. — Ну так как? Две из трех? Три из пяти? — Ладно, будь по-твоему… Как будто мне заняться больше нечем… — смирилась с неизбежным дочь Хоуленда Рида. — Эй, а можно я тоже стрельну? — напомнил о себе Рикон, когда лучницы снова повернулись к мишени. — Ты еще мал, чтобы лук в руках удержать! — отрезала Арья, не оборачиваясь. Рикон тут же надулся и Ширен даже стало его немножко жалко. — Нам всем еще нужно вырасти, — начала она. — Ага, только Арью это, похоже, не касается, — подколола Мира. Арья бросила в ее сторону быстрый взгляд, тут же натянула тетиву и выстрелила совсем рядом со своей первой стрелой. Так ничего и не сказав, отошла в сторону, уступая сопернице место. Ширин довольно усмехнулась, глядя на то, как на лице Миры появляется знакомое бессильное недовольство, пока она переводила взгляд с мишени на Арью и обратно. — Твоя очередь, — напомнила дочь Неда Старка. Мира гулко зарычала и встала на позицию для следующего выстрела. Подняла лук, наложила стрелу, с глубоким вдохом натянула, осторожно прицелилась… Прицелилась… прице… Именно в этот момент Рикон вдруг протянул руку и погладил Ширен по щеке. По той самой щеке. Она забыла, как нужно дышать. Что… что он с ней… Мальчик сосредоточенно продолжал гладить ее изуродованную кожу, не задумываясь о том, что он сейчас делает. — ЭЙ! — одернула его Арья, моментально оказавшаяся рядом и оттолкнувшая руку брата. Дальше она должна была сказать что-то вроде «Заразиться хочешь?» — чего-то подобного Ширен и ожидала. Но следующие слова Арьи были совсем иными: — Это невежливо! Даже Оша, кажется, обалдела от поступка маленького Рикона. А он до сих пор не понимал, что сделал не так. — Я просто потрогать хотел! — пробубнил он, обиженно глядя на сестру и потирая ушибленную ей руку. — Нельзя вот так трогать других без их согласия! — сердито повторила Арья. — А теперь извинись! Ширен отдавала себя отчет в том, что сейчас может быть написано на ее лице. — Ладно, прости… — недовольно промычал Рикон. — Не так, — не успокаивалась Арья. — Извинись как положено! Рикон надулся еще больше, тяжело вздохнул и продолжил еле слышно: — Извини, если обидел… Я больше не буду, честно-пречестно! — Да… да нет… ничего страшного… нормально все… — кое-как сумела ответить она, прикасаясь к своему горящему огнем лицу и все еще не веря в то, что он только что сделал. Ее никто никогда не трогал за это место. Сир Давос пару раз взъерошивал ей волосы и один раз даже обнял. Джон Сноу тоже как-то погладил ее по волосам, но обнимать не стал. Мама с отцом… Они никогда к ней не прикасались вот так. Только два человека осмеливались трогать ее пораженную хворью щеку — Крессен и Лювин, которые осматривали ее. Оша широко улыбалась, переводя взгляд между ними, но ничего не говорила. Только тихо посмеивалась. Ширен посмотрела на нее в ответ, потом — на Арью с Мирой, которые явно что-то хотели сказать… И Арья, наконец, нарушила это молчание. — У тебя все лицо красное. Ширен неловко поерзала, а потом вздрогнула, когда девочки засмеялись. Она никогда не могла представить себе ни Арью, ни Миру смеющимися — для нее они обе были суровыми воительницами… «Кто бы мог подумать, что Безликие могут смеяться?» — почему-то подумала она. Рикон, когда увидел, что все весело смеются, понял, что ругать его больше не будут — и тоже довольно улыбнулся. — А расскажи мне еще историю, а? Ну пожалуйста! Последнему слову они все-таки его научили. Одичалые не слишком любили просить и красиво говорить — но он ведь не был одичалым, правильно? Ширен заставила себя отвлечься от смеха подруг. Жизнь в последнее время вообще была странной. И ей не хотелось углубляться в эту непонятную пучину, где обитали Арья с Мирой — и кое-кто еще. Лучше уж она с Риконом побудет. Ему нравились интересные сказки, а их она знала предостаточно. Началось все довольно непринужденно: они с Арьей и Мирой говорили о том, что сейчас может происходить за Стеной и она случайно упомянула одну старинную легенду. Рикон тут же загорелся и упросил ее рассказать. И ему понравилось. С тех пор он требовал еще каждый раз, когда они собирались вместе. Что бы ему выдать сегодня? Она подумала немного и спросила: — Ты слышал когда-нибудь историю о Висенье Таргариен и Роннеле Аррене, последнем из королей Гор и Долин? Рикон помотал головой и посмотрел на нее снизу вверх заискивающим взглядом. — Ну тогда слушай, — она набрала в грудь побольше воздуха. — Когда Эйгон Завоеватель впервые пришел в Вестерос, он отправил в Долину Аррен свою сестру и жену Висенью… Она продолжала свой рассказ, старательно не обращая внимание на озорные взгляды Арьи и Миры, которые отчего-то совершенно забыли о своем состязании в стрельбе.